Три года революции и гражданской войны на Кубани - Даниил Скобцов

– Кто знает форму прошения о помиловании?.. Просит Калабухов. – И тут же передал приговор… Не помню, кто сделал набросок черновика и кто спросил меня: будет ли этот суд и их судить и будет ли такой же приговор и для них? Вопрос наивный: я был только начальник охраны. Но, помню, ответил: «Не думаю, чтобы вас повесили… Разве военных, господ полковников?.. Во всяком случае этой ночью больше никого судить не будут. Это я знаю наверняка». Все повеселели. Были даже шутки и остроты. Манжула посоветовал Ф. не забрасывать далеко веревку, которой была связана посылка, переданная одной из жен, завтра мол, будете искать… В прошении на имя генерала Деникина Калабухов просил – во имя старушки матери, двух дочерей, во имя спасенных им от расстрела на станции Кавказской офицеров, которые находятся сейчас в Добровольческой армии, смягчить, уменьшить наказание и (это подчеркиваю) обещал в будущем защищать интересы Добровольческой армии»… Когда я это прошение передал генерал Покровскому, то он меня мало не съел глазами… По всему видно было, что он желал, чтобы я это прошение скрыл… Покровский спешил повесить Калабухова. А тут еще вопрос: откажет ли Деникин. Во всяком случае, Покровскому немедленно пришлось заказывать автомобиль и в час ночи ехать на телеграф, говорить с Таганрогом по прямому проводу, передавать прошение Калабухова… Я был уверен, что Деникин помилует…

Медленно тянулось время от часа ночи, приблизительно, до 3-х. Все это время я провел в комнате «с общими арестованными». Сидели за столом вместе с П. Макаренко и болтали… Он мне понравился… Тип народного учителя, с сократовским знанием жизни.

Спокойствие духа… Насмешка над собой, над всеми. Помню, он попросил у меня карандаш и бумагу. Я дал. Смотрю: появился ствол дерева, потом ветви, на одну из них Макаренко набрасывает петлю и в петле пытается нарисовать автопортрет. Потом бросил, говоря, что без зеркала не может повеситься – намек на отобранные вещи. Я засмеялся и сказал: «Не надо спешить вешаться» – и передал последние новости: завтра утром в Екатеринодар приедет Врангель, и он, а не Покровский решит вашу участь. Около 3-х часов ночи была получена из Таганрога за подписью генерала Романовского телеграмма, которую сейчас же прочли Калабухову: «по докладу главнокомандующему на прошение Калабухова о помиловании положена резолюция: – отказать или отклонить – точно не помню.

Дали 30 минут на то, чтобы написать жене последнее письмо. Калабухов написал коротенькое: «Дорогая Мэри! Я должен умереть: такова судьба и от нее не убежишь. Ты же должна жить, – жить – ради детей. Твой и за гробом. Алексей».

Перед тем, как увезти Калабухова на казнь, его сфотографировали… Вот он, заложив руки назад, в серой черкеске стоит, приняв позу… Вспышка ленты магния… Резкий щелчок аппарата… Вдруг сильный треск. Это лопнул бокал, на котором сгорела лента магния… Лицо Калабухова свело судорогами и как-то сразу помертвело.

Есаул кубанского же войска Р. принял от меня Калабухова и повез к месту казни на крепостную площадь. К семи часам утра уже весь город знал о повешении и шел смотреть…

После переговоров Кубанской делегации с Врангелем и Таганрогом было решено выслать всех остальных арестованных за границу без права возвращения на территорию ВСЮР до окончания гражданской войны.

Драма ноябрьских дней 1919 года на Кубани

I

Тяжелая драма ноябрьских дней 1919 года на Кубани, выразившаяся во вмешательстве командования Добровольческой армии с помощью военной силы во внутренние гражданские кубанские дела, нуждается во всестороннем освещении. Мне пришлось быть свидетелем происшедшего и хотелось бы здесь со всей доступной объективностью дать свои показания о том, что тогда произошло и как это произошло.

У кубанцев идея борьбы с большевиками была общей и принята она была в силу единодушного решения. Кубанская Краевая рада 20 декабря 1917 года приняла особую политическую программу-декларацию, в коей утверждалось, что наиболее «совершенной формой правления России» кубанское казачество и горцы признали «Российскую демократическую федеративную республику», состоящую «из крепко спаянных между собой единством государственных интересов федерирующих областей».

Кубанский край, являющийся одной из них, входит в государственное единство «в качестве равноправного штата». Государственная жизнь в крае и в государстве должна быть построена на основах демократии и справедливого учета социальных групп и пр.

С этими идеями, с этим осмысливанием борьбы, кубанская, утвержденная радой, власть выступила в поход, и во имя этих идей призывала народ к борьбе, производила в попутных станицах и хуторах мобилизацию, требовала от населения материальных жертв и проч.

– Живая боевая сила двух соединившихся отрядов – кубанцев и добровольцев – была, приблизительно, равной, с быстрым ростом преобладания кубанцев в армии. 4 августа 1918 года состоялся торжественный въезд в отвоеванный у большевиков Екатеринодар, при особом символическом построении колонны въезжавших. Во главе ее бок о бок ехали генерал Деникин и кубанский атаман Филимонов. За ними – председатель Кубанского правительства Быч и начальник штаба армии генерал Романовский. А потом члены Кубанского правительства в ряду с соответствующими по значению в армии чинами.

Но уже на первом совместном, по занятии Екатеринодара, заседании кубанцев и добровольцев (12/25 августа) произошло резкое столкновение точек зрения тех и других по вопросу, ставшему затем боевым в кубанской политике, а именно: по вопросу о Кубанской армии.

Началась полоса «упорной, сначала скрытой, а потом и открытой борьбы», это была борьба за свои позиции двух начал: кубанского, – демократического, и добровольческого, – начала единоличной диктатуры, усваивавшей на практике все более и более откровенные реставрационные устремления.

Знаменательно было то, что именно тогда впервые кубанцам пришлось услышать открыто выраженное суждение из стана добровольцев о том, что в будущем исторически сложившийся в России строй (монархия) должен быть восстановлен, при неизбежных, правда, коррективах. Высказался тогда так генерал Драгомиров, только что появившийся на кубанском горизонте и назначенный председателем «Особого совещания».

При происшедшей за прожитое время (с начала совместной борьбы) дифференциации кубанских общественно-политических элементов усилилась та именно часть, в среде которой никогда не замечалось особенно ревностного стремления к преодолению возникших в процессе революции центробежных сил. В этой группе так называемых «черноморцев» наиболее активную роль приобрели те, которые были идейными, а некоторые личными друзьями Петлюры и его окружения, – кубанские самостийники, как окрестила их не разбирающаяся в политических подробностях улица.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});