Доверяю, как себе - Noel*

Снейп потянулся за палочкой. Малфой легонько ударил его по руке, давая понять, что об очищающих он позаботился, еще когда принимал ванну, а никакие другие заклинания ему не нужны. Их существовало бесчисленное множество, как и различных бытовых заклинаний, но… Люциус не хотел расслабления. Он хотел быть узким и тесным для Северуса, хотел, чтобы тот преодолевал сопротивление мышц, хотел, чтобы слабая, но сладкая боль напоминала ему утром, что все БЫЛО, что ему не пригрезилось из-за неудовлетворенности…

Блондин чуть было не захныкал как дитя, когда Снейп ненадолго покинул его, чтобы достать из отделения бара, где он теперь хранил зелья, небольшую баночку с какой-то мазью. Впрочем, брюнет скоро вернулся в постель. Через некоторое время Люциус сделал два вывода: у Северуса очень длинные, хотя и тонкие пальцы. Безумно тонкие…

Люциус Малфой редко позволял кому-то властвовать над собой… ведь даже исполняя роль боттома, он знал, как заставить партнера следовать своим желаниям. И ничуть об этом не жалел. Все же Северусу в доминирующей позиции было явно более привычно и спокойно. Он выделывал своим членом такие вещи, что аристократ позавидовал женщинам, которым посчастливилось побывать, хоть и не по собственному желанию, в постели Северуса. Хотя нет, Люциусу было еще лучше - у него была простата.

Блондин до этого не мог и подумать, что после такого долгого, нежного и спокойного акта взаимной любви может быть такой страстный и неистовый финал. Длительный и выматывающий, оставляющий после себя пустоту, которую хотелось заполнить самыми высокими чувствами…

Северус лежал сверху, опираясь на локти, и улыбался. Люциус понял, что он до сих пор скрещивает ноги за спиной любовника, и не стал их убирать, наслаждаясь приятной тяжестью, о которой мечтал долгие годы. Кажется, как-то так они и заснули, переплетясь руками и ногами в единое целое и слушая дыхание друг друга.

Глава 45. 14 ноября, суббота. Часть 1.

Гарри, лежащий на темно-бордовой ткани, выглядел на удивление счастливым, будто он заснул на секундочку в совершенно ему несвойственной позе, сейчас он распахнет зеленые глазищи и недоуменно посмотрит на толпу, собравшуюся вокруг него, чтобы проводить его, как выразился министр, «в последний путь». Рон положил рядом с другом его любимую Молнию и дотронулся кончиками пальцев до его холодной руки, тихо прошептав: «Прости». Подошедшая вся в слезах Гермиона положила рядом букетик незабудок. Такой же букетик занял свое место в ногах лежащего на соседнем постаменте Снейпа, даже после смерти сохранившего презрительно-саркастичное выражение лица, будто посмеиваясь над всеми, кто пришел «проводить в последний путь» именно его. Таких, как подозревал Рон, было совсем мало. Лично он еле удержался от того, чтобы пнуть постамент, где лежал зельевар. Единственное, что хоть немного улучшало настроение: Снейпа, как и Гарри, одели в белое. Уж этого при жизни он бы точно не допустил.

Малфои, впервые на памяти Рона одетые в мантии самого простого покроя, стояли недалеко от постамента, неподвижные, как статуи. На их лицах застыло безразличное ко всему выражение, но они не отходили от постаментов с того момента, когда их поставили. Прибывшая миссис Малфой была вынуждена говорить речь от всей семьи, потому что на предложение сделать это как Люциус, так и Драко даже бровью не повели, так и оставшись неподвижными.

Гора цветов у постаментов все росла и росла. Вскоре уже непонятно было, где цветы для Гарри, а где для Снейпа. А люди все шли и шли. На удивление, никому даже в голову не пришло стать между будущими надгробьями и семейством Малфоев.

Вдруг все стихло. Плотно стоящие ряды расступились, и к постаментам вышел Дамблдор. Впервые люди видели его в черном. Старик, осунувшийся и будто бы иссохший, шел тяжело, опираясь на плечо за ночь постаревшей МакГонагалл. В паре метров от бордового шелка, на котором лежали тела дорогих ему людей, он отпустил женщину и, выпрямившись, подошел к погибшему юноше. Поцеловав его в лоб, он повернулся к мужчине и, вложив что-то тому в руку, слегка сжал закоченевшие пальцы… на, как разглядел Рон, ордене Мерлина. Поцеловав в лоб зельевара, старик неподвижно застыл, подняв лицо к небу. Медленно он поднял вверх и свел вместе ладони тонких, как у скелета, рук, обтянутых пергаментно-желтой кожей.

Белый огонь вспыхнул высоко-высоко, казалось бы, до облаков, закрывая собой не только тела умерших, но и пока еще живого директора.

Пахнуло жаром. В испуге, Рон отскочил, боясь обжечься…

И проснулся.

* * *

- Рон, Рон! Что с тобой? - встревоженная Гермиона наклонилась над ним.

Рыжий недоуменно заморгал, осматриваясь:

- Мы же…Эээ, как же похороны, незабудки… Белый огонь?

- Какие похороны? Ты сидел, читал книгу, а потом свалился с кровати и закричал. С тобой точно все в порядке? - девушка принялась ощупывать Рона, ища мифические повреждения.

- Со мной все в порядке, - отмахнулся от нее юноша. - Мне снились похороны Гарри… и Снейпа… А потом и Дамблдор вместе с ними сгорел!

- Признай, ты за Гарри волнуешься! Вот и снится…всякое. Что за ребячество, я не знаю! - разозлилась Гермиона.

- А я знаю? Пошли искать Гарри, - решил рыжик.

* * *

Все шло, как и намечалось. На последней минуте тринадцатых лунных суток было произнесено первое слово заклинания. Точнее это было не совсем заклинание, скорее молитва, позволяющая сконцентрироваться и направить все внутренние резервы, всю свою магию в центр треугольника, подпитывая неподвижно сидящего в белой ритуальной мантии темноволосого подростка. Тихое пение Драко, как самого сильного мага, немедлено подхватили Люциус и Северус. Светящиеся изумруды, рубины и сапфиры обвили Гарри световой паутиной из зеленых, красных и синих лучей, соединяющихся вместе в белый кокон, совершенно не раздражая юношу, а наоборот, усыпляя. По мере засыпания самого младшего мага зажигались хрустальные пирамидки в руках других магов. Монотонное пение будто бы вводило в транс всех находящихся в помещении.

Именно поэтому они не заметили, как в комнату бесшумно вошел белобородый маг. Грустно вздохнув, он вскоре вышел обратно в коридор и улыбнулся ожидающим его Гермионе Грейнджер и Рональду Уизли.

- С ними все будет хорошо, - заверил их Дамблдор. - Гермиона, дочка, ты не могла бы позвать профессора МакГонагалл?

Всегда проницательная девушка подозрительно на него посмотрела, но все же побежала за заместителем директора.

Старик повернулся к рыжему гриффиндорцу, доставая палочку и флакон с чем-то серебристым. Зацепив кончиком палочки извивающуюся нить воспоминания, он поднес ее к виску Рона и отпустил. Серебристая дымка моментально растворилось на смуглой коже.