Дочь Востока. Автобиография - Бхутто Беназир

Но экстремисты не сдавались. Они попытались сжечь величественное здание Национальной ассамблеи Пакистана, захватили в 1994 году школьный автобус с детьми, устроили взрыв посольства Египта. После ареста и допросов Рамзи Юсефа в 1995 году всплыла на свет подпольная сеть так называемых «медресе», занятых промыванием мозгов, военной подготовкой террористов, культивировавших ненависть и насилие под людоедскими лозунгами: «Бей индуистов, христиан, иудеев, шиитов…» — в общем, всех, кто смеет мыслить иначе, чем ты, чье толкование религии хоть на йоту отличается от внушенного тебе. Правительство потребовало от них введения курсов естественных и гуманитарных наук и прекращения человеконенавистнической пропаганды. Исламский университет в Пешаваре бросил вызов правительству, отказался выполнить мои указания, и его пришлось закрыть. Этот шаг экстремистов припугнул, они приступили к регистрации своих медресе. Обучались в этих рассадниках терроризма «студенты» из двадцати шести стран.

В мои детские годы мусульмане терпимо относились к различиям в толковании ислама другими. После захвата власти Зией и советского вторжения в Афганистан расцвела опасная нетерпимость, раскалывающая общество. Зия всячески продвигал одну школу в ущерб другим, и эта школа отличалась нетерпимостью к диалогу и склонностью к насилию. Эта школа, противореча исламу, утверждает, что женщина не имеет права выбирать спутника жизни. Родители, согласно их учению, обязаны убить дочь, отважившуюся выбрать партнера самостоятельно. Более того, убивать следует каждого, кто иначе толкует ислам.

Это экстремистское толкование широко распространилось как прямое следствие оккупации Афганистана Советским Союзом. Новые медресе в корне отличались от традиционных, учивших читать и понимать Священный Коран и преподававших также математику, философию, право и астрономию. Медресе, созданные экстремистами из афганских моджахедов с благословения пакистанских разведслужб, готовят кадры не только для подрыва позиций Запада, для прямой конфронтации с ним, но и для порабощения мусульманского мира. Этого направления в исламе придерживаются Усама бен Ладен, Мулла Омар и иже с ними, оно очень удобно для террористов, оправдывающих свои зверства высокими устремлениями. Разумеется, господам, придерживающимся такого, с позволения сказать, «мировоззрения», Пакистанская народная партия и другие плюралистические движения мусульманского мира что кость в горле. Историческая толерантная интерпретация ислама, которой придерживался завоеватель Иерусалима Салах ад-Дин, известный на Западе как Саладин, которой придерживались повелители неразделенной Индии Моголы, искажена экстремистами в целях оправдания своих неуемных политических амбиций.

Такие группы панисламских религиозных экстремистов собирались перед отелем «Дорчестер» в Лондоне, поджидали меня в других местах, посещаемых мною в качестве премьер-министра, чтобы выкрикивать направленные против меня лозунги. Однажды они орали под моими окнами всю ночь, не дав заснуть ни на минуту, и я поняла, что в Англии их немалое количество. Поскольку они не делают секрета из своего намерения уничтожить «нечестивый Запад», я обеспокоилась таким ростом их влияния. На следующий день во время встречи с британским премьер-министром Джоном Мейджором я не таила от него своих опасений и порекомендовала поинтересоваться, что проповедуют на территории его страны обосновавшиеся там имамы моджахедов, попыталась обрисовать контуры грядущей опасности. Помню полнейшее непонимание в глазах моего собеседника. Я в Пакистане уже столкнулась с экстремистской угрозой. Но Западу еще только предстояло с ней познакомиться. Очень скоро, впрочем, ситуация изменилась.

Не нужно обладать даром прозорливости, чтобы понять, что экстремисты рассматривали меня как помеху своим планам. Они стремились полностью контролировать Пакистан. Вследствие этого они не жалели сил, энергии и ресурсов, чтобы избавиться от моего правительства. Я всерьез полагаю, что существует некоторая причинная связь между тем, что наиболее масштабные злодеяния террористы совершили, когда им не приходилось иметь дело с демократическим правительством Пакистана, когда они могли хозяйничать в стране бесконтрольно, не боясь последствий. Это относится к взрывам в нью-йоркском Центре мировой торговли в 1993 и 2001 годах, к взрыву в Бомбее, к акции в парламенте Индии, к нападениям на американские посольства в Африке и на американский эсминец «Коул» в Йемене. Я уверена, что, если бы мое правительство не смогли дестабилизировать в 1996 году, Талибан не позволил бы Усаме бен Ладену обосноваться в Афганистане, открыто вербуя и обучая молодежь со всего мусульманского мира, готовя жертв и убийц для объявленной им в 1998 году войны Америке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Во время моего второго срока меня снова пригласили однажды в Генеральный штаб для ознакомления с обстановкой. Руководитель штаба военных операций генерал-майор Первез Мушарраф — тот самый, который впоследствии стал начальником Генерального штаба, узурпировал власть и назначил себя президентом, — обстоятельно описывал ситуацию.

И снова я услышала старую песню о том, как славно и безболезненно Пакистан захватит Сринагар, какие я пожну лавры, стоит только отдать приказ доблестной пакистанской армии. И никакой войны с Индией, заверил меня генерал.

— А что потом? — спросила я его. Генерал удивился моей наивности:

— Потом пакистанский флаг взовьется над зданием парламента в Сринагаре.

— А что потом? — повторила я.

— Потом вы сообщите в ООН, что Пакистан овладел Сринагаром.

— А что потом? — напирала я. Генерал почувствовал себя неуютно.

— Потом… Потом пусть меняют карту мира в соответствии с реальной обстановкой.

— А что мне скажут в ООН, вы тоже знаете? На этот раз генерал промолчал.

— Совет Безопасности единогласно примет резолюцию, осуждающую нас и требующую вывода войск без всяких предварительных условий. И мы за все потуги останемся униженными и оплеванными, в полной изоляции.

На этом я с генералом и распрощалась.

Попытки меня устранить привели к организации в сентябре 1995 года заговора бригадного генерала Мунтассира. Его группа собиралась доставить в Исламабад оружие, захватить Генеральный штаб, расстрелять во время заседания всех генералов, затем от их имени пригласить на заседание меня и тоже уничтожить.

Предназначенное для группы оружие перехватила полиция. Курьеры представились бойцами сопротивления Кашмира, однако верная избранному правительству местная полиция решила проверить и связалась с военной разведкой. Шеф внутренней разведки приказал задержать группу и допросить.

Армию возглавлял тогда генерал Вахид Какар. Он позвонил мне, и я его тут же приняла в резиденции премьер-министра. Генерал рассказал о заговоре и заключил словами:

— Вы везучая женщина, госпожа премьер-министр.

Я внимательно изучила «Обращение к народу», сочиненное участником заговора Захиром уль-Исламом Аббаси. Его сочинение начиналось призывом ко всем мусульманам объединиться под знаменем «исламской революции» — так он обозначил замышлявшийся переворот. Он провозглашал упразднение границ в мире ислама, начиная с объединения братских народов Афганистана и Пакистана. Экстремистами перепевалась на разные лады древняя идея конфедерации. Они планировали выход через Афганистан в Центральную Азию, а через Турцию и Чечню — в Европу, к берегам океана. Тот же халифат Усамы бен Ладена.

— Всех судить военным судом и на виселицу, — просветил меня генерал Какар насчет участи заговорщиков, выпущенных впоследствии на свободу в правление генерала Мушаррафа.

Меня беспокоило проникновение экстремистских настроений в армию, и я просила генерала Какара остаться на своем посту после окончания срока действительной службы в 1995 году. К сожалению, он не согласился на мое предложение.

Бывший офицер разведки майор Аамир организовал в Приграничье религиозную военизированную группировку, известную под акронимом TSNM. Эти экстремисты устроили беспорядки в Малаканде, захватили несколько полицейских участков, убили члена парламента, избранного от нашей партии. Мое правительство отказалось идти на уступки террористам, их арестовали, в Малаканде восстановили порядок. Согласно сообщениям прессы, один из руководителей восстания, Молана Лиакат, погиб в Баджорском инциденте 30 октября 2006 года, другому удалось сбежать. Мы не останавливались перед применением силы против террористов и всегда пользовались поддержкой народа. Террористы отступали перед нашим натиском, обстановка внутри страны и за рубежом становилась менее напряженной.