Библиотека современной фантастики. Том 7. А. Стругацкий, Б. Стругацкий - Аркадий Стругацкий

Попробуйте поставить себя на место Антона, представьте себе, что каким-то фантастическим образом вы очутились на римской площади Цветов в тот час, когда торжественная и жуткая процессия инквизиторов ведет на костер Джордано Бруно, а вокруг беснуется толпа, привыкшая и приученная к подобным зрелищам. Что сделали бы вы? Мрачно промолчали? Стали бы агитировать в пользу гуманизма? Бросились бы с кулаками на зрителей или начали стрелять в палачей? И что вообще надо делать, если развитая гуманистическая цивилизация сталкивается с дикостью и мракобесием?

Можно ли гневаться на людей, столпившихся вокруг костров, можно ли забыть, на каком уровне находится их сознание?

Да, разумом мы прекрасно понимаем, что наивна и бессмысленна попытка одним прыжком преодолеть пропасть, отделяющую сознание человека коммунистического от человека средневекового. Но столь же ясно мы понимаем и то, как трудно Антону и его товарищам, выросшим в обществе, где человек, человеческий разум, человеческая индивидуальность — явления высшей ценности, как трудно им смотреть на пытки, костры, разврат. Далеко не все выдерживают это испытание. «…Десять лет назад Стефан Орловский, он же дон Капада, командир роты арбалетчиков его императорского величества, во время публичной пытки восемнадцати эсторских ведьм приказал своим солдатам открыть огонь по палачам, зарубил императорского судью и двух судебных приставов и был поднят на копья дворцовой охраной. Корчась в предсмертной муке, он кричал: «Вы же люди! Бейте их, бейте!» — но мало кто слышал его за ревом толпы: «Огня! Еще огня!..»

Кто сможет не то что осудить, а хотя бы упрекнуть этого Стефана? Кто сможет упрекнуть и Антона, в конце концов обнажающего свой меч? Есть черта, которую не может перешагнуть человек, если он хочет остаться человеком, то есть существом с горячей душой, способной любить и страдать. Преступившая такую грань душа может превратиться в выжженную или ледяную пустыню. И в то же время мы понимаем, что пост Антона не должен, не может быть оставлен, потому что не могут люди коммунизма оставить страдающий народ, потому что они должны ему помочь.

«Трудно быть богом» назвали авторы свою книгу. Совсем наоборот. Трудно быть человеком. Богом быть легко. Бог может прилететь на припрятанном вертолете, чтобы спасти вождя крестьянского восстания, или, заплатив взятку золотом «дьявольской» чистоты (полученным в походном синтезаторе), выкупить старого книгочея. Бог мог бы одним движением руки уничтожить любое сборище палачей и насильников. Но, может быть, именно так и следует поступить? Уж воспитанием-то инквизиторов незачем заниматься. Не напрасны ли эти жертвы и страдания, не прекратить. ли пытки и убийства разом, обрушив карающую десницу справедливости на палачей местных Джордано? Не слишком ли пассивно-академическую роль отвели себе посланцы Земли?

Вот вопросы, которые неизбежно родятся у каждого во время чтения книги. Но в самой книге есть ответ на эти недоумения. Авторы сами перебрали все возможные варианты оперативного вмешательства в жизнь гипотетической планеты, где «правит бал» средневековое варварство.

Конечно, можно применить силу оружия. Так как посланцы Института Экспериментальной Истории — люди, а не боги, то в негодующем мозгу Антона не раз рождаются картины торжествующего мщения: «…Мысль о том, что тысячи… по-настоящему благородных людей фатально обречены, вызывала в груди ледяной холод и ощущение собственной подлости. Временами это ощущение становилось таким острым, что сознание помрачалось и Румата словно наяву видел спины серой сволочи, озаряемые лиловыми вспышками выстрелов, и перекошенную животным ужасом, всегда такую незаметную, бледненькую физиономию дона Рэбы, и медленно обрушивающуюся внутрь себя Веселую Башню…»

Ну, хорошо, всякие там доны рэбы, серые штурмовики и черные монахи уничтожены. Что делать потом? Ведь сознание людей Арканара не подготовлено к столь революционным переменам. Даже самые передовые из них, вроде ученого Будаха, спасенного к тому оке в последнюю минуту из рук палача, не могут отрешиться от представления, что существующий строй — лучший, единственно возможный строй. Насильственное уничтожение правящей верхушки ввергнет страну в пучину кровавого хаоса, в отчаянную борьбу за власть…

Но если не годится этот путь, то неужели у людей коммунистического будущего с их воистину фантастической мощью нет, кроме «лиловых вспышек выстрелов», других средств, чтобы вмешаться и изменить ход событий? Средства есть. И о них думает Антон: «Массовая гипноиндукция, позитивная деморализация. Гипноизлучатели на трех экваториальных спутниках…» И сам же себе отвечает: «Стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?» А право же, история слишком серьезная штука, чтобы «отменять» да еще насильственным образом закономерности ее движения.

Стругацкие с такой поразительной наглядностью, с такими зримыми подробностями изобразили несуществующую феодальную страну, что временами, право, забываешь, что все это Страна Фантазия, что не может быть существ, абсолютно схожих с людьми. Но все оке давайте отвлечемся от правил игры, которые предложены нам авторами, и подумаем: а зачем все это нужно? Не пустая ли это игра воображения? Какие задачи ставили перед собой создатели несуществующего Арканара?

«…Дайте наиболее совершенные электронные машины народу, состоящему из неграмотных людей. Вернитесь к ним через несколько лет, и вы увидите эти машины поломанными, а людей столь же несчастными и невежественными». Эта цитата взята из сборника «Какое будущее ожидает человечество?», где собраны материалы интереснейшей дискуссии, состоявшейся между марксистами и немарксистами в Руайомоне, парижском пригороде. Такой довод привел один советский философ в ответ на высказывания апологетов технократии, видящих спасение от всех современных бед в развитии науки и техники. Но сами по себе ни наука, ни техника не могут помочь людям — скорее они повредят им. Все дело в том, кому служат, в чьих руках находятся эта наука и эта техника, или, другими словами, каковы социальные условия в обществе.

В сущности, единовременное вмешательство землян в жизнь планеты Стругацких было бы гиперболизированным воплощением идей технократов. Стоит, мол, дать людям могучую технику, и все пойдет само собой. Увы, люди-то останутся «столь же несчастными и невежественными»; кавалерийские попытки перепрыгнуть через исторические эпохи, к сожалению, могут только усугубить положение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});