Идеальный ис-ход - Лиз Томфорд

собравшись с духом, он снова оставляет нас одних.

— Ты что-нибудь хочешь? — спрашиваю. — Воды. Поесть. Как ты себя чувствуешь?

— Мне нужно пойти и сказать Зи, что он станет папой.

— Что? — я сажусь. — Стиви Рене Шей, ты что, издеваешься надо мной? Я узнала раньше него?!

Она тоже садится на кровати.

— Я должна была убедиться, что с тобой все в порядке.

— Пожалуйста, пойди и скажи папочке Зи Зандерсу, что он собирается стать настоящим папочкой.

— Его имя в моем телефоне вот-вот приобретет совершенно новый смысл, да?

* * *

— Да ладно тебе, чувак. Просто дай мне поговорить с ней. Утром я уже позволил тебе прогнать меня.

Я слышу голос Райана из гостевой комнаты Рио, где немного поплакала перед сном. Я не знаю точно, который час, мой телефон был выключен весь день. Оказывается, пытаться смириться с мыслью о том, что ты не проведешь свою жизнь с человеком, которого любишь, утомительно.

— Райан, ты знаешь, я практически поклоняюсь земле, по которой ты ходишь, поэтому отказываться впускать тебя в свой дом или сопротивляться просьбе поставить автограф на плакате с твоим изображением, который висит у меня в игровой комнате, дается мне чертовски тяжело. Но она не готова, и к тому же я ее безумно обожаю, так что в этом вопросе я встаю на ее сторону.

— Я знаю, она расстроена, но если бы я мог просто поговорить с ней, все бы наладилось…

— Она не хочет с тобой разговаривать.

Райан делает паузу.

— Она так сказала?

— Дословно, — еще одно неловкое молчание. — Дай ей немного времени. Я уверен, что она придет к тебе, когда будет готова.

— Черт, — выдыхает Райан, и снова затягивается тишина, как будто он примиряется с тем фактом, что мы сегодня не поговорим. — Ты не присмотришь за ней ради меня? Убедишься, что с ней все в порядке?

— Конечно.

— У тебя есть еда, которую она может есть? — я могу только представить ужас на его лице, когда его глаза блуждают по грязному дому юного хоккеиста. — Я распоряжусь, чтобы тебе доставили кое-какие продукты. Она вегетарианка. И она любит кофе со льдом, но лучше приготовь его и поставь в холодильник остывать. Ты можешь передать это ей от меня?

Последнее, что я слышу, — это как закрывается входная дверь, прежде чем открывается дверь моей спальни.

Рио стоит в дверях со спортивной сумкой в руке.

— Я знаю, ты злишься на него, но позволь мне рассказать о своем самом сложно моменте в жизни. Инди, это было самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать. Райан, долбаный Шей, стоял на моем крыльце и просил разрешения зайти внутрь, а я сказал «нет». Тебе стоит сместить Стиви в ранге, потому что если этот поступок не заслуживает титула настоящего лучшего друга, тогда я не знаю что заслуживает.

— Спасибо. Прости, что заставила тебя это сделать.

Он бросает спортивную сумку на кровать.

— Он принес это для тебя, — Рио поворачивается, чтобы уйти, но снова останавливается в дверях комнаты для гостей. — Он опустошен, Инд.

Я киваю, слишком хорошо понимая это чувство.

— Я тоже.

С сочувственной улыбкой он оставляет меня одну на ночь.

Суровая реальность такова, что я не стала любить Райана меньше, но осознание этого причиняет еще большую боль чем осознание того, что мы не находимся на одной волне. Просто потому, что наше видение будущего не совпадает, не значит, что любовь, которая изменила мою жизнь, исчезла.

Открыв сумку, я нахожу пижаму. Шелковый комплект для сна, который я надела в ту ночь, когда мы отправились в поход и впервые разделили постель. Под ним еще одежда, нижнее белье и носки. Сумка для туалетных принадлежностей, которую я использую в поездках на работу. Он также положил сюда принадлежности для вышивания крестиком и последнюю начатую книгу.

И по мере того, как я вытаскиваю каждый предмет, все больше слез катится по моему лицу, потому что я люблю его, и мне нравится, как он любит меня. Так внимательно. Так тихо.

Но все подпортили слова.

Слова, которые вертелись у него на кончике языка, когда он задавался вопросом, не пыталась ли я забеременеть нарочно. Я с трудом могу смириться с мыслью, что он сравнил меня с той, кто причинила ему самую сильную боль в его жизни.

Он знает, как сильно я хочу стать мамой, и это было похоже на пощечину, когда меня обвинили в фальсификации этого.

Желая убежать от реальности, я открываю книгу и начинаю с того места, на котором остановилась в прошлый раз. Но замираю, увидев не свою обычную закладку, а клочок бумаги, вырванный и быстро нацарапанный.

Блу,

Я не силен в словах, поэтому буду краток. Я люблю тебя. Я буду любить тебя до тех пор, пока ты позволишь, и даже после я буду любить тебя. Мне очень хочется дать тебе ту жизнь, о контрой ты мечтаешь. Надеюсь, ты позволишь мне.

Ты даже можешь добавить этот пункт в наш список на холодильнике, когда вернешься домой.

— Райан

* * *

Я почти не спала. Потому что это не его постель. Это не его дом. Сложенные стопкой подушки не смогли обмануть мой разум, потому что каждая клеточка моего тела знала, что Райана нет рядом.

Выползая из темной и одинокой гостевой комнаты, я нахожу Рио на кухне с его фирменным бумбоксом, включенным на полную мощность.

Наблюдая за Рио на кухне, готовящего завтрак, вызывает у меня физическую боль в груди от воспоминаний, которые это вызывает.

Прошло двадцать четыре часа, и я скучаю по Райану больше, чем когда-либо тосковала по другому человеку, и одна ночь в разлуке заставляет меня задуматься, стоит ли создавать то будущее, которое я себе представляла, если Райана не будет рядом.

Рио приглушает музыку, прежде чем с гордостью пододвинуть мне чашку.

— Кофе со льдом, но безо льда.

Сделав глоток, я чуть не подавилась горечью, не говоря уже о густоте. Но я одариваю его улыбкой, потому что парень старается.

— Не плохо.

— Дерьмово, да?

— Ну, теперь, когда ты это сказал…

— Я ни разу его не готовил. Я не пью кофе. Посмотри на меня, — он проводит рукой вниз по своему телу, — я итак полон энергии без дополнительной помощи. Единственная причина, по которой у меня вообще есть кофеварка, — это когда другие ребята из команды приходят и хотят выпить чашечку.

Как всегда, Рио вызывает у меня улыбку. Странно улыбаться, особенно после того, как я целую ночь проплакала в наволочку.

— Тебе не обязательно