Реликт - Василий Головачёв

После ухода Конструктора из Солнечной системы люди не сразу вздохнули спокойно. Многие специалисты-ксенопсихологи сомневались в желании бывшего Прожорливого Младенца покинуть местный уголок пространства, но они, к счастью, оказались не правы.

Ратибор восстановил в памяти основные моменты истории, происшедшей более ста десяти лет назад.

Конструктора, вернее, его спору, прозванную сверхоборотнем, обнаружили сначала на Юлии, второй планете системы гаммы Единорога, потом на планетах альфы и дельты Орфея, а сумели захватить только возле гаммы Суинберна, в трехстах парсеках от места обнаружения, когда спора успела похитить около двух десятков человек, пограничников и первоисследователей. Почти год ее продержали на Марсе, пытаясь понять, что это такое, и вступить с ней в контакт, пока замначальника тогдашнего отдела безопасности, еще не разделенного на два сектора – наземный и космический, Грехов не слетал на Тартар и не упросил серого призрака посмотреть на «яйцо» оборотня. Серый призрак – представитель разума, на миллион лет обогнавшего человечество, согласился помочь людям и смог разгадать тайну «охотника за интеллектами», но и после того спора оставалась на Марсе еще полгода, пока вдруг не проснулась от спячки и не проросла. И родился Прожорливый Младенец Конструктора, использующий в качестве строительного материала своего тела горные породы Марса.

За три месяца он съел треть планеты, не отвечая на призывы землян и отчаянные их попытки обратить внимание исполина-»младенца» на опасность его аппетита для древней планеты, только что освоенной людьми. И ушел, разворошив человеческий муравейник, далекий от всего, что волновало и тревожило людей.

Крейсеры погранфлота, укомплектованные группами специалистов Института внеземных культур, настигли его уже на границе Галактики, когда он догнал отряд спор своих собратьев в количестве семи особей – две исчезли бесследно – и пытался оживить их, заставить развиваться. Однако сделать это ему не удалось – то ли не хватало знаний, опыта и навыков «акушера по-конструкторски», то ли споры утратили жизнеспособность: одна из них взрывается, еще три сцепляются друг с другом и превращаются в сверхплотный ком материи, нечто вроде «черной дыры», а оставшиеся просто разваливаются на куски, каменно-металлические обломки. Целый месяц после этого «малыш» Конструктор мчался рядом с останками неродившихся своих братьев, словно оцепенев от горя и отчаяния, не отвечая на постоянную сигнализацию и призывы землян, потом стал трансформироваться, менять форму, будто примеривал оптимальный вариант для той цели, которую поставил перед собой.

Уходил он из Солнечной системы в форме черно-фиолетового конуса с диаметром основания около трех тысяч километров, на гладком торце которого вырос «кипящий» горный пик высотой в пятьсот километров, а удалившись от Солнца на несколько световых лет, превратился в двойной конус, представляя собой, по сути, необычайной формы планету – и по размерам, и по массе, разве что «планета» эта была разумным существом! Людей масштабы жизненных потенций космоса еще не перестали поражать, несмотря на встречи в Галактике с другими диковинными существами и формами жизни вроде тартарской, орилоухской и чужанской, поэтому исследователи все еще не теряли надежд на контакт с представителем палеоразума, контакт, переоценить пользу от которого было невозможно, однако после неудачной попытки оживления спор Конструктор пресек все поползновения землян сблизиться с ним, передав в эфир короткую – всего в шесть секунд – видеокартину: алмазный грот, два человека в нем (это были, как потом удалось установить, Герман Лабовиц и Эрнест Гиро), один из них (Лабовиц) сказал: «Теперь курс – одиночество», – и все исчезло. А потом Конструктор начал перестраивать тело.

Сначала его двойной конус расщепился на пакет игл, которые образовали фигуру, похожую на ежа или головку одуванчика. Затем «еж» сплющился в блин, иглы превратились в короткие по сравнению с размерами «блина» шипы, и теперь «младенец» напомнил наблюдателям ракетку для настольного тенниса, причем рукоятка у нее длиной в тысячу километров выросла буквально за пять-шесть секунд, то есть скорость ее роста превысила скорость движения Солнца в пространстве! Волны разноцветного сияния обежали поверхность тела «ракетки», и Конструктор устремился прочь от мертвых спор, от своих несбывшихся надежд, постепенно ускоряя ход. Земные корабли попытались следовать за ним, но вынуждены были остановиться: вакуум в его «кильватерной струе» был так «взбаламучен», что начинали сказываться эффекты квантования пространства на макроуровне: корпуса крейсеров, несмотря на мощную энергетическую защиту, не выдерживали изменений метрики и трескались! На Землю смог вернуться только один корабль из посланных трех, сняв экипажи двух других.

Когда специалисты на крейсерах наконец разобрались в физике явления, Конструктор уже затерялся во мраке межгалактических просторов, и догнать его не удалось. Путь его лежал вне всех известных звездных островов, галактик и их скоплений, образующих ячеистую структуру Вселенной, он возвращался точно в том же направлении, откуда появился, надеясь, вероятно, отыскать родину…

Ратибор походил по комнате, отметив, что наступил вечер, вернулся к столу и попросил киб-секретаря отпечатать то место из информпакета, где говорилось об изменении вакуума за кормой Конструктора, когда тот покидал Галактику. Спрятав карточку с текстом в карман, он внимательно оглядел себя, поправил прическу и направился к двери, пробормотав:

– Теперь курс – одиночество…

Железовский ждал его в операционном зале космосектора, напичканном молектроникой, аппаратурой «динго» [28], устройствами индивидуальной связи с компьютерами и пси-терминалом [29]. В этом зале, соединявшем компьютерной связью руководство службы безопасности и погранслужбы, СЭКОНа и комиссии ВКС, дежурили начальники секторов, отделов и их заместители.

Ратибор молча подал комиссару-два белый листок пластпапира. Железовский так же молча взял листок, снял эмкан персональной консорт-линии [30]. Эмкан съежился в бутон и упрятался в полированную плоскость дежурного стола, на которой иногда проступали какие-то схемы, рисунки, фигуры, быстро бежали строки бланкосообщений и вереницы символов и цифр.

– Твое мнение? – пробурчал наконец Железовский, сдерживая в голосе громыхающие ноты.

– Похоже, это он, – сказал Ратибор. – Уж очень необычна физика явлений в обоих случаях, разительно необычна. Правда, еще более необычными мне казались выводы ученых типа: «Звезды – это случайный результат деятельности Конструкторов».

– Это не выводы ученых. – Железовский кивнул одному из пяти дежурных и направился к двери: когда-то Ратибор с удивлением узнал, что «человек-глыба» может ходить как охотник и гимнаст – гибко, легко и раскрепощенно, несмотря на