Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест

class="p1">Китти уже слишком много выпила, чтобы чувствовать страх и смущение перед Маундом и неплохо парировала его высказывания, но генерал даже не старался, как-то успокаивать её, единственное, что он сказал:

– Китти, кончай разговоры о войне и мире, не для этого я сюда привёз тебя. Я хочу просто провести время в тишине и покое.

– Прости меня, Маунд, я дура, просто я выпила чуть больше вина, чем полагала.

Они вошли в дом и, расположившись у камина, беседовали о всевозможных пустяках, Маунд в основном слушал. Китти же без остановки болтала на разные темы, вспоминала детство, работу в штабе и разные смешные байки, алкоголь стёр звания и субординацию, оставив только мужчину и девушку.

– Маунд, я болтаю как заводная, а ты молчишь, – прервалась она. – Неужели тебе так интересно слушать весь бред, что я тебе рассказываю?

– Интересно.

– Я так мало знаю про тебя. Расскажи хоть что-нибудь.

– Зачем тебе знать обо мне. Я под венец тебя не зову. Да и сама понимаешь, что болтун из меня никудышный.

– Маунд, я знаю своё место. На большее и не претендую. Но ты для меня, как человек загадка. Сын лидера, опытный генерал, победитель многих сражений, умелый стратег. Вдовец, отец двоих сыновей. Вот и все, что я знаю о тебе. Ещё маленько о Мау ты рассказывал в Берке, но не более. Это о тебе знают все. А я? Не знаю даже, почему я тут с тобой сейчас сижу. Ты человек влиятельней, которого только сам Мурзан, ты можешь пальцем щёлкнуть и у тебя в постели будет самая красивая девушка Муринии со стройными ногами, упругой задницей и грудями как арбузы, но рядом сижу почему то я. Хромая девчонка с короткими ногами и довольно посредственной фигурой. Почему?

– Я в постель тебя пока не звал, – сказал он, и губы озарила слабая улыбка.

– А я пока и не соглашалась, – тут же парировала Китти.

– А согласишься, если предложу?

– А ты предложи.

– А если предложу, то ты перестанешь задавать глупые вопросы?

– А ты попробуй.

– А вдруг я тебя разочарую?

– У меня больше шансов тебя разочаровать.

Маунд сначала хотел, что-то сказать, но не сдержался и громко рассмеялся. Китти встала с мягкого кресла, и максимально грациозно подошла к нему, хотя алкоголь и хромота всю походку испортили ещё с первого шага. Встав напротив него она ловко спустила с себя халат и абсолютно обнажённая уселась к нему на колени.

– Ну не такая и посредственная у тебя фигура. Больше прибедняешься.

– Найди своим губам более важное применение, чем разговоры.

Они слились в поцелуе, взяв её на руки Маунд унёс свою странную работницу по направлению спальни. В камине трещали дрова, на столе остывал ужин, за окном сияли звезды.

Сквозь ещё закрытые веки, Китти почувствовала утренний свет, что пробиваясь сквозь лохматые ветви деревьев, вероломно наполнял спальню ярким золотистым свечением. За окном пели птицы, шумели деревья. Звуки были уже довольно непривычны её уху и вызывали некое раздражение. Открыв глаза в голову тут же ударила острая боль, что разливалась по лбу и колола в висках. Вчера видимо было выпито очень много. Под тёплыми одеялами она ощущала свою наготу, и недолго думая вспомнила многое из вчерашнего вечера. Больной мозг тут же начал месить глину из сотен мыслей и домыслов, ей было и стыдно и не очень, поступки её были легкомысленными, но вполне оправданными. К тому же всё произошедшее было не абы с кем, а Маундом Маутом. Приподняв голову над мягкой, пахнущей чистотой и шампунем от её волос, подушкой, она огляделась. Только сейчас можно было разглядеть окружающую её комнату. Было светло и тихо, на столике рядом стояли недопитые бокалы малинового вина, резаные фрукты, чуть заветренные и ломтики сыра. Китти придвинулась к краю, залпом выпила сначала один бокал, следом второй, после чего вновь уткнулась в подушку лицом и погрузилась в сон.

Встала Китти уже ближе к обеду. Собрав волосы в хвост, она накинула на себя заранее приготовленные Маундом вещи, что лежали на стуле и вышла в гостиную. В нос ударил приятный аромат жареного бекона с яйцами, такой знакомый и такой непривычный, будто она вновь оказалась на своей кухне, где всё под рукой и посуда и продукты. Ей казалась невообразимым это совпадение, как Маунд узнал о её любимом выходном блюде по утрам, ведь так не бывает, чтобы совпадали столь редкие вещи, тем более в таких обстоятельствах. Но чуть включив голову, всё тут же встало на свои места, ведь вчера было так много болтовни с её уст, что не исключено, а точнее, несомненно она об этом проболталась. Но, тем не менее, от этого становилось ещё приятней.

– Неужели кто-то проснулся? – обернувшись к ней, сказал Маунд, стоя за кухонной плитой. – Я думал так и не дождусь. Присаживайся, завтракать. А точнее уже обедать.

Китти молча улыбнулась ему в ответ, в голову не лезли никакие подходящие слова. Лишь извинения, сожаления и неловкость.

– Я раньше, когда моя жена была жива, любил по утрам готовить завтраки на всю семью. Такие моменты были редки, но всё же, будучи солдатом от рождения, я всегда просыпался с первыми лучами солнца, а порой и раньше, – неся в руках горячую сковородку с ароматным завтраком к столу, продолжал говорить Маунд. – Ты вчера проговорилась о том, что любила жарить по утрам яйца с беконом, вот я и решил напомнить тебе о том времени. Я повар конечно же не самый лучший, мои кулинарные способности сводятся лишь к простому: картофельные оладьи или на худой конец, полуфабрикаты могу пожарить, но с беконом и яйцами я справиться смог.

Маунд поставил на стол сковороду, там уже лежали ломти свежего хлеба, масло и стакан фруктового сока.

– Твоя жена наверно была хорошим человеком,– вдохнув аромат еды, молвила Китти, подняв взгляд на свежее лицо генерала.

– Она была замечательным человеком, благодаря ей я стал тем, кем стал. Она смогла стерпеть меня и это уже большой героизм.

– Неужели ты так невыносим?

– Скорее мой образ жизни. Я как мой отец, солдат не по профессии, а по рождению, то, что мне дорого всегда было со мной в казармах и в походах, но с ней я научился ценить уют, который она создавала своими руками, день за днём и год за годом. С ней я прожил лучшие годы своей жизни. Никакая победа не сделает меня вновь счастливым, каким я был с ней.

– Что с ней случилось?

– Опухоль мозга, она растаяла на