Русская литература XVIII векa - Григорий Гуковский

Цари суть боги нами зримы;

Их воля есть священна власть!

В то же время поэма написана чрезвычайно легким языком, богата ритмически и стилистически, в ней сказались увлечения старого Хераскова уже не только сентиментализмом карамзинского толка, но романтической поэзией северной героики, оссианизмом, поэзией величественно-ужасной мечтательности.

Богданович. Отказ от идеалов либерализма и от борьбы за них в среде дворянской интеллигенции под влиянием социальных потрясений 1770-х годов выразился не только в тяготении к масонской мистике, сохранявшей для бывших либералов иллюзию независимости и возможности не только внеправительственной, но даже антиправительственной позиции. Были и такие представители группы Сумарокова и Хераскова, которые, испугавшись кровавых событий и не устояв перед нажимом реакции, совсем отказались от традиций независимости, сдались на милость победителя – помещичьего правительства, «раскаялись» и пошли на службу к деспотии. Этот путь, – его прошел Ипполит Федорович Богданович (1743–1803), – также мог привести писателя к эстетизму, культу изящества ради изящества, как и более благородный путь Львова или Муравьева.

Безродный украинский шляхтич, бедняк, получивший первые крохи образования в «подьяческой» школе и числившийся с одиннадцатилетнего возраста в «приказной службе», Богданович испытал с детства на своей спине тяготы жизни «маленького человека», не имевшего ни дворянских связей, ни денег. Затем он попал в кружок Хераскова, приютившего молодого человека у себя в доме и давшего ему местечко при университете, где он одновременно и учился. Кружок Хераскова «вывел в люди» Богдановича, который начал печататься в «Полезном увеселении», а затем оказался приближенным к крупным деятелям оппозиции, Е.Р. Дашковой и П.И. Панину; в штате Панина Богданович даже служил. Затем, в 1764 г., он перешел на службу к самому Н.И. Панину по дипломатической части (и в течение двух с половиной лет жил в Дрездене, где состоял секретарем русского посольства). И только в 1779 г. Богданович бежал от Панина, покинув иностранную коллегию.

В кругу Хераскова и Паниных Богданович воспринял оппозиционные по отношению к деспотии взгляды. Ему, бедняку, непомещику, человеку мелкобуржуазного склада нечего было терять, отказываясь от феодальных «устоев». И Богданович начал свою литературную деятельность резко выраженным «вольтерианцем», отдававшим дань всяческому вольномыслию. В журнале «Невинное упражнение», который он редактировал под руководством Дашковой, он поместил переводы отрывков из евангелия материалистов того времени, книги Гельвеция «Об уме». В том же журнале он напечатал свой перевод знаменитой поэмы Вольтера «На разрушение Лиссабона» – горячего выступления великого француза против теологии, против идеалистического оптимизма, поэмы, содержащей резкое отрицание «божественного промысла» в мире, где люди так много страдают, Этот перевод Богдановича, выполненный поэтически хорошо, звучал как атеистическое выступление. Затем Богданович переводил статьи из энциклопедии Дидро и Даламбера, перевел историю революций в Риме Верто, перевел рассуждение аббата Сен-Пьера о вечном мире, утопию мечтателя-просветителя, изданную в сокращении Жан-Жаком Руссо, перевел комедию Вольтера «Нанина, или побежденный предрассудок», пьесу, агитирующую против феодальных перегородок и сословных привилегий. Он перевел также стихотворный комплимент Мармонтеля Екатерине II, заключавший призыв к свободе, требование ее.

В 1765 г. Богданович издал свою небольшую поэму «Сугубое блаженство». В ней он излагал теорию первобытного счастья людей в «естественном состоянии», без правительств и собственности; затем он описывал, как человечество погрузилось в пороки и междоусобия, хотя науки, по его мнению (он полемизирует здесь с Руссо), способствовали улучшению людей. Наконец, просвещенный монарх, управляющий народом ради блага народа, способен опять привести людей к счастью. Эта поэмка, не имевшая успеха, довольно неопределенна по своей идейной установке. Однако и в ней Богданович выступает как просветитель, ученик энциклопедистов. Поэмка была посвящена Павлу Петровичу, ученику Н.И. Панина, желательному для всего окружения Паниных претенденту на престол, и должна была служить ему назиданием. Любопытно, что, издавая через восемь лет свой сборник «Лира», Богданович сократил поэмку, отбросив из нее почти целиком всю историю падения человечества и восстановления его просвещенным монархом; эти части остались лишь в виде заключения произведения, во второй редакции в основном посвященного прославлению первобытно-свободной жизни людей во времена господства «естественного права»; поэмка получила в этой редакции и новое название: «Блаженство народов».

В 1775–1776 гг. Богданович редактировал журнал «Собрание новостей». Здесь в ноябре 1775 г. была помещена статья о крепостном праве; в ней доказывалась мысль, что «свободный» труд крестьянина-арендатора помещичьей земли продуктивнее барщинного труда и что помещикам в собственных интересах следовало бы превратить крестьян в свободных арендаторов. Следовательно, еще в 1775 г., после разгрома пугачевского восстания, Богданович не отказался от своего свободомыслия даже в социальных вопросах. Но он не устоял против реакции, наступившей в России после восстания, не устоял против все более сгущавшейся во всей Европе политической атмосферы, против «опасности» великих революционных потрясений. Как уже было сказано, он ушел в 1779 г. от Панина и поступил в следующем году на службу в государственный архив. Уже с 1775 г. он редактировал официальную газету «Санкт-Петербургские ведомости» (до 1782 г.). В 1783 г. он был привлечен к сотрудничеству в издававшемся под личным присмотром Екатерины журнале «Собеседник любителей русского слова». В это время он уже прославился своей «Душенькой» (изд. в 1778–1783 гг.) – поэмой-сказкой, имевшей большой успех и, в частности, принятой весьма одобрительно при дворе. Екатерина делает Богдановича как бы своим наемным поэтом, и он с готовностью идет на эту роль. Но самый этот поворот в судьбе Богдановича был гибельным для его дарования. Измена передовым взглядам была куплена тяжелой ценой. Отныне он пишет только слабые вещи, недостойные ни «Душеньки», ни даже ранней его лирики. По-видимому, на судьбу Богдановича повлияла какая-то темная история, относящаяся примерно к 1783 г. Это был острый момент; деспотия окончательно расправлялась именно в это время с крамолой. Никита Панин умер, не перенеся своего «падения»; Фонвизин принужден был покинуть и политическую, и литературную деятельность; из членов оппозиционной группы кое-кто пострадал, другие потеряли влияние и были на подозрении. Об этом-то времени Богданович пишет в автобиографии, что он «был оклеветан в обществе скопом и заговором недоброжелателей разными образами и оправдан после даже самыми своими гонителями, кои были коварствами обмануты». Трудно сомневаться, что «оклеветали» Богдановича в принадлежности к вольнодумным группам. Он так усердно стал оправдываться, явно очень испугавшись, что дошел в своих оправданиях, затянувшихся на ряд лет, до настоящей реакционности и низкопоклонства. Его творчество теряет какую бы то ни было идейность. Он безоговорочно восхищается властями и пишет по их заказу безобидные пьески придворного стиля.

В автобиографии он вспоминал: «в 1735 году в апреле, по имянному монаршему повелению сочинил лирическую комедию. Радость Душеньки, которая и удостоена была высочайшей апробации, и в знак монаршего благоволения при сем случае пожалована ему от государыни табакерка, вскоре же потом пожалованы на заплату долгов деньги. По представлении же комедии на придворном театре, пожалована еще табакерка. В 1787 году сочинил драму «Славяне», которая по подании оной ея и-му в-ву удостоена нового монаршего благоволения и сочинителю при том пожалован перстень... В том же году, по именному монаршему повелению, сочинил из русских пословиц два театральных представления, кои также удостоены монаршего благоволения и на театр отданы».

Богданович сделался официальным специалистом по пословицам. Он вообще старательно прославлял усердие русского народа к богу, монархам и помещикам, в этом плане подделываясь под народные и «демократические» мотивы. И вот в духе псевдонациональных деклараций Екатерины, в духе официальной пропаганды идеализированного смирного мужичка Богдановичу было поручено императрицей подготовить издание сборника русских пословиц. В 1785 г. этот сборник вышел в свет. Это была откровенная фальсификация фольклора. Богданович перекраивал и «редактировал» пословицы, вгоняя их в «правильный» размер, распространяя их до размера двустишия или четверостишия-сентенции, и в то же время подбирал и подгонял пословицы таким образом, чтобы подкрепить ими крепостническую и монархическую легенду о мужичке. Квинтэссенция этой легенды выражена в стихотворном «Письме поселянина к военачальнику», написанном Богдановичем.