Глупость или измена? Расследование гибели СССР - Александр Островский

Вокруг рижских событий до сих пор тоже много дезинформации. Что бесспорно?

Вечером 20 января, когда колонна ОМОНа перемещалась по городу, возле здания МВД её обстреляли. Кто стрелял и откуда, не установлено. Омоновцы ворвались в здание МВД, но стрелявших не обнаружили. Первоначально СМИ утверждали, что в результате захвата здания МВД погибло пять человек. Позднее было установлено, что в самом здании МВД погиб только один сотрудник милиции. Четыре человека были убиты в стороне от места событий. Кем, неизвестно. Появилась информация о снайперах, которые сначала обстреляли колонну ОМОНа, затем открыли огонь по гражданским людям, находившимся возле МВД [2949].

Налицо провокация. Кем она была организована, не установлено. Возможны три варианта: а) КГБ СССР, б) иностранными спецслужбами, в) латышскими националистами.

И хотя на этот вопрос ответа до сих пор нет, факт захвата МВД рижским ОМОНом сразу же приобрёл международный резонанс, а вся вина за произошедшее была возложена на Москву.

АнтиГорбачёвская кампания приобрела ещё больший размах. За рубежом открыто заговорили о необходимости экономических и политических санкций против Кремля.

В связи с этим 21 января А.С. Черняев предложил М.С. Горбачёву отменить встречу на высшем уровне с американским президентом Д. Бушем, которая должна была состояться в Москве 11–13 февраля, вместо это встретиться с ним «в Хельсинки, Вене или Лондоне и там объясниться по всем актуальным вопросам». На письме имеется пометка: «Доложено 25.01.91» [2950].

Однако А.С. Черняев опоздал.

24 января М.С. Горбачёв принял американского посла, который вручил ему письмо Д. Буша. Текст письма пока неизвестен. Но известно, что в нём шла речь о событиях в Прибалтике и друг Джордж предупреждал друга Майкла о возможных санкциях против СССР. И хотя санкций удалось избежать, одна угроза была приведена в исполнение. Д. Буш отменил запланированный на февраль официальный визит в Москву [2951].

По свидетельству Д. Мэтлока, он ожидал, что советский президент начнёт «возмущаться нашим вмешательством», заявит, что угрозы «прекратить экономическое сотрудничество» могут подорвать перестройку. Однако Михаил Сергеевич «воспринял сообщение спокойно» и попытался заверить своего собеседника, что его последние действия - это не изменение стратегического курса, а тактика, «чтобы избежать дворцового переворота» [2952].

Такова была прелюдия к референдуму.

Демократическая оппозиция открыто шла на референдум под знаменем разрушения СССР. 26–27 января 1991 г. в Харькове состоялась конференция 46 партий и политических движений из 10 союзных республик [2953]. Среди них была и «Демократическая Россия» [2954]. Конференции приняла решение учредить Конгресс демократических сил суверенных республик [2955] и призвала своих сторонников дать на референдуме отрицательный ответ на вопрос о сохранении обновлённого СССР. Одновременно было выдвинуто требование отставки союзного руководства и передачи власти Совету Федерации. Главным средством достижения этих целей должна была стать кампания «гражданского неповиновения» [2956].

Подготовка и проведение референдума ещё ждут своего исследователя. В данном случае отмечу только один факт как современник тех событий. На удивление, призывы голосовать против сохранения СССР звучали не только со страниц оппозиционной печати, но и с телеэкранов и в радиоэфире. Хотя к тому времени и радио, и телевидение почти полностью находились в руках союзного центра и лишь частично контролировались российским правительством.

7 февраля В.А. Крючков обратился к М.С. Горбачёву с запиской «О политической обстановке в стране», в которой, говоря об «угрозе развала СССР», отмечал: «В то время как «демократическая пресса» принялась шельмовать референдум уже с момента его объявления, со стороны центральных и партийных средств массовой информации серьёзные выступления в его пользу практически отсутствуют». Из этого шеф КГБ делал вывод о необходимости «усилить контроль над средствами массовой информации» [2957].

Только через месяц после этого, 7 марта, ЦК КПСС утвердил «План действий», который поставил перед партией задачу «обеспечить последовательное наращивание в средствах массовой информации пропагандистских материалов, связанных с референдумом» [2958].

Но что можно было сделать за полторы недели?

Вместе с тем В.А. Крючков предлагал в своей записке продумать вопрос о возможности «образования в соответствующий момент временных структур в рамках мер, предоставленных президенту Верховным Советом СССР» [2959]. Мнение В.А. Крючкова было сообщено всем членам и кандидатам в члены Политбюро, секретарям ЦК КПСС [2960].

12 февраля «Труд» опубликовал интервью с новым советским премьером B.C. Павловым, который обвинил иностранные банки в том, что они занимаются скупкой обесценивающихся советских рублей, чтобы, используя их, влиять на финансовую ситуации в СССР [2961]. И хотя первый заместитель КГБ СССР В.Ф. Грушко отмежевался от этого интервью, заявив, что КГБ «о подобном заговоре абсолютно ничего неизвестно» [2962], вряд ли новый премьер решился бы на такой шаг, не согласовав его с КГБ и президентом страны.

В связи с этим заслуживает внимания сохранившаяся среди бумаг А.С. Черняева запись размышлений М.С. Горбачёва, датированная 11 февраля 1991 г. и содержащая критический анализ политики США в отношении СССР. Из этой записи вытекает, что советский президент готов был допустить причастность «американцев» к последним событиям в Прибалтике [2963].

Обеспокоенность президента на этот счёт была неслучайной.

Как уже отмечалось, «ещё в 1989 г.» Совет национальной безопасности США стал рассматривать идею о «создании на российской почве параллельного союзному политического и экономического центра» [2964].

По утверждению В.А. Крючкова, «в феврале 1991 г. о нём активно заговорили в окружении Ельцина». Причём «при анализе политико - экономического содержания параллельного центра» учитывались «суждения Г. Попова» [2965], который в январе побывал в США. КГБ СССР располагал сведениями, что этот визит был организован Д. Мэтлоком [2966].

Делясь впечатлениями об этой поездке, Г.Х. Попов сообщал, что он «встречался с политическими деятелями, с государственным секретарём Бейкером, беседовал с группой его помощников, с руководителями ведомств США, которые занимаются СССР. Среди них были и специалисты из министерства обороны, из госдепартамента, из ЦРУ - люди, формирующие американскую политику. Состоялись встречи с лидером большинства в Палате представителей Р. Гепхардтом, бывшим государственным секретарём США Генри Киссинджером и, разумеется, с Эдвардом Кеннеди» [2967].

«Главным компонентом» замысла американской администрации, считал В.А. Крючков, «являлось создание на территории Советского Союза разорванных, разделённых между собой рынков с равной ориентацией на российский и международный рынки. По задумкам авторов плана, это означало бы неотвратимый развал «советской империи» [2968].

Особая роль в этих замыслах, судя по всему, отводилась Б.Н. Ельцину. Однако он не имел прочного большинства в Верховном Совете России. В связи с этим было решено учредить пост всенародно избираемого президента России и таким образом вывести его из - под контроля парламента [2969].

7 февраля Верховный Совет РСФСР принял постановление «О мерах по обеспечению проведения референдума СССР и референдума РСФСР 17 марта 1991 года». В нём говорилось: «Разрешить Центральной комиссии РСФСР по проведению референдумов включить в один бюллетень для голосования два вопроса, вынесенные на Всероссийский референдум». Первый вопрос касался судьбы Советского Союза, второй - необходимости «введения поста Президента РСФСР, избираемого всенародным голосованием?» [2970].

В ответ на это 15 февраля 1991 г. 270 народных депутатов РСФСР - членов Компартии РСФСР предложили срочно созвать Третий съезд народных депутатов РСФСР и заслушать на нём отчёт Б.Н. Ельцина. Смысл этой инициативы заключался в том, чтобы отправить Б.Н. Ельцина в отставку с поста председателя Верховного Совета РСФСР [2971].

Между тем 19 февраля Б.Н. Ельцин выступил по телевидению и потребовал не только немедленной отставки М.С. Горбачёва, но и передачи власти Совету Федерации [2972], т.е., как уточнял А.С. Грачёв, «синклиту республиканских президентов, главой которого, естественно, стал бы будущий президент тогда ещё советской России» [2973].