Божества древних славян - Александр Сергеевич Фаминцын

в борьбе с саксами и датчанами. Бодричи в своем четырехвековом бою с Германией и Данией показали себя не хуже вагров. Ран (руян) называют народом жестоким и кровожадным. Наконец поморяне, по словам немецкого писателя, были люди опытные в войне на суше и на море, привыкшие жить грабежом и добычей, неукротимые по врожденной свирепости… Вот какое действие могут на народ иметь обстоятельства! — заключает Гильфердинг. — Славянское племя, вообще такое миролюбивое и кроткое, занесенное на Балтийское поморье, между враждебных ему, воинственных немцев и датчан, сделалось само чуть ли не воинственнее и свирепее своих противников». Ист. балт. слав. I, 37–38.

348

Varro, De ling. lat V, 66.

349

Beyer. D. Hauptgotth. d. Westwend. 148, 150. — Гильфердинг. Ист. балт. слав. I, 254. — Hoffmann. Encykl. d. Erdk. 2518.

350

Beyer. D. Hauptgotth. d. Westwend. 150.

351

Kühnel. D. Sl. Ortsnam. 34, 78.

352

Одна из окрестных деревень называлась Swantowitz. Frencel. De diis Surab. 107–108, 210.

353

Срезневский в 1850 г. писал об этом истукане следующее: «К числу любопытных явлений в области археологии русской и вообще славянской принадлежит камень, хранящийся теперь в музее общества наук при Краковском университете и известный под именем Святовида. Это четырехгранный кусок твердого известняка, проникнутого кремнеземом, длиною в У/? футов, шириною в 1 фут, весом до 10 центнеров. Верхняя часть истукана представляет изображение человеческой головы в шапке, о четырех лицах, из которых каждое обращено к одной из четырех граней камня. Каждая из граней осталась плоской; изображения, сделанные на них, вырезаны барельефом, едва выдающимся, и с небольшими отменами повторяют на каждой из граней одно и то же. Ниже головы следует стан человека в довольно длинной одежде, с поясом. Под этим четырехлицым истуканом находится на каждой из четырех граней камня изображение женщины, в самом низу — изображение мужчины на коленях, подпирающего руками и головой верхнюю часть изваяния. Четырехлицый истукан считается Святовидом потому, что он четырехлицый и что на одной из граней виден у пояса меч, а близ него на одежде рисунок чего-то вроде лошади, на другой же грани в руке — рог. Камень этот найден в августе 1848 г., в реке Збруче, близ деревни Лишковца, что у Гусятина (Подольской губ.). Владетель этой местности М. Потоцкий донес об этом Краковскому обществу наук, в ноябре 1850 года, упомянув о следующих подробностях: в августе 1848 года, когда воды Збруча от долгой засухи очень опали, пограничные сторожа, проходя однажды по его берегу, увидели выдающуюся из-под воды шапку. Думая, что это голова утопленника, они вскочили в воду и с удивлением заметили, что шапка эта каменная, что под шапкой такая же каменная голова, и ниже все камень. Они дали об этом знать управителю имения; а он велел отправить на указанное место три лары волов, чтобы вывести из воды этот камень. Глубина воды не допустила увериться, стоял ли этот истукан на каком-нибудь пьедестале или просто на земле. Заметили, впрочем, на дне реки следы больших камней, которые могли быть основанием истукана; но они были так занесены наносом, что вытащить их было невозможно. И только подробное рассмотрение вытянутого камня дало право заключать, что он — верхняя часть столба, который, конечно, утвержден был на прочном основании… В мае (1851 г.) камень (пожертвованный Потоцким вышеназванному ученому обществу) был уже в Кракове. Далее Срезневский, указывая на то, что ни на острове Руяне — главном месте поклонения Святовиту, ни в других местах до 1850 года не найдено никакого остатка поклонения этому богу, замечает, что всего менее можно было ожидать такого открытия в земле русской, где не только не сохранилось в сказаниях или суевериях предков наших никакого воспоминания о каком-либо четырехголовом или вообще неодноголовом божестве, но даже и имя Святовита вовсе неизвестно. Находя приводимые в пользу признавания найденного столба за идол Святовита доводы слишком общими и даже далеко не совпадающими с описанием (у Саксона Грамматика) Святовита Арконского, Срезневский высказывает сомнение, действительно ли это идол Святовита, а не какого-либо другого бога, даже действительно ли это славянский идол:

«1) Все известные описания истуканов славянских сходны в одном: это были статуи, может быть и грубо сделанные, но настоящие статуи, даже иногда в подлинной одежде, а не обелиски, или что бы то ни было удаляющееся от формы статуи. Истукан збручский — не статуя, а обелиск с головою и разными изображениями на гранях, вырезанными барельефом. Вспомним и статую Святовида Арконского: в ней при 4-х головах одно тело; а в збручском истукане четыре головы, четыре и стана, соединенные вместе.

2) Все известные истуканы славянских божеств были или выбиты из металла. или же большею частью вырезаны из дерева: таков был и Святовид Арконский, и все идолы Руяны, подобно Перуну Киевскому и Новгородскому, Триглаву Штетинскому и т. д. О каменных истуканах славянских нет никаких верных известий… Если бы у славян был обычай вытесывать идолов из камня, то, конечно, не один из них сохранился бы до нашего времени. При этом можем вспомнить, что славяне, будучи славны как “древодели”, удивлявшие всех своею резьбою на дереве, были вовсе неизвестны как каменотесы… Если же истукан збручский не принадлежит к числу древностей славянских, то что же он такое? — спрашивает Срезневский. — Он не похож ни на одну из каменных баб. Он не похож ни на что до сих пор открытое в России и в других окрестных землях. Что же он такое? Я позволю себе высказать этот вопрос, — продолжает Срезневский, — не с тем, однако, чтобы дать на него хоть какой-нибудь ответ. Напротив того, думаю, что возможны или даже необходимы еще некоторые вопросы:

— Нет ли на камне каких-нибудь примет древности, влияния воды, или воздуха и земли и т. п. Нет ли следов разрушения состава камня или мастерства рук человеческих, трудившихся над его обделкой?

— Если есть, то какое и в каких местах?

— Туземный ли этот камень или завозный? Нет ли особенных примет резного мастерства, по которым можно было бы судить, чем резано было и чем обделываемо? и т. п.

Некоторые из этих вопросов могут быть разрешены только ученым скульптором, а другие — только знатоком минералогии и геологии» (Зап. Сиб. Арх. Об. V, 163 и сл.)

Я привел эти слова Срезневского, так как поставленные им вопросы, сколько мне известно,