Азиатская Европа (сборник) - Мурад Аджи

При Константине, когда греки в охватившем их религиозном угаре жгли античные рукописи, крушили древние храмы, лишая себя прошлого, в Западной империи еще не знали Бога Небесного, не молились Ему, до 380 года официальный Рим признавал лишь Юпитера, Юнону, Меркурия и других своих богов. Хотя формально там провозгласили свободу вероисповедания, но иную веру не поощряли и за инакомыслие преследовали.

Конечно, в том был расчет, своя политика, ведь Рим, ненавидя кипчаков, жил с мечтой о реванше, о духовном союзе с обидчиком даже не помышлял. Обиды душили его. Он видел, как угрожающе возвышалась Восточная империя, становясь ему конкурентом, видел, как обновлялось Средиземноморье и весь остальной мир, и в ответ крепил мощь своей армии, готовясь к грядущим событиям. Он хотел остановить колесо истории.

При императоре Валентиниане римская армия полностью пришла в себя после того неожиданного и страшного поражения 312 года, она возродилась, вздохнула, стала сильной как никогда.

Этот император — личность таинственная. Кто он? Как оказался на троне? Известно мало. Едва ли не все современники отмечали его необычную для римлянина внешность: белокурый, синеглазый, «со взглядом косым и жестким». К себе в армию переманивал наемников из Византии, свободно общался с ними. Как? Это и непонятно. Возможно, знал тюркский язык, возможно, в его жилах текла кровь кипчака.

Все вполне могло быть, факты дают повод для подобных мыслей. Родителей же он не выбирал.

А отец его был родом с Востока, «принадлежал к племени алеманнов», пришел в Рим наемником и дослужился до крупного военачальника. Однако их родословная плохо воспринимается без этого важного уточнения: «алеманны» — название тюркского улуса (племени); улус оставил о себе память еще в «персидские» времена. Он арийского семени! Проявился на Среднем Востоке задолго до новой эры, заселив одну из областей, самую удаленную от Алтая, названной потом его именем — Германия. (На тюркском языке названия Германия и Алемания синонимы.)

Важно подчеркнуть и то, что император изумлял римлян «неримским» поведением, его поступки шокировали знать, но ему прощали все. Даже недопустимое. Например, ради возрождения армии он провел жесткие реформы, выгодные «варварам» и низшему сословию. Такого в Риме еще не бывало. И это безропотно стерпели. Впрочем, он не скрывал своего отвращения к римской аристократии, с трудом терпел ее серое, бесцветное общество.

Современников поражала набожность и одухотворенность, определявшая поступки этого человека. Его редкая воспитанность. В Риме он слыл посланцем другого мира.

Однажды депутация римлян попросила его созвать собор, чтобы разрешить один важный богословский спор, связанный с христианством; ответ удивил многих: «Не будет правильным, если я, мирянин, стану вмешиваться в такие вопросы. Это дело священнослужителей, и они, если захотят, могут встретиться по своему согласию». Поступок типичный для тюрка, но никак не для властолюбивого римлянина.

Светский человек в тюркском обществе не мог вмешиваться в дела духовенства. Ни под каким предлогом. Духовные лица, их мнения считались мерилом справедливости, эталоном правильности, они и только они определяли, что верно, а что — нет.

Лишь армия и государство занимали императора Валентиниана, там он чувствовал себя полным хозяином, там не давал спуска никому. Однако и здесь ни одного важного решения без одобрения духовенства не принимал… Тоже тюркская традиция.

Наиболее серьезное испытание белокурому правителю Рима выпало в 374 году, тогда очередная волна Великого переселения народов коснулась Центральной Европы: в Западную империю вошли разведчики Алтая, десяток-другой всадников. Им приглянулись земли нынешней Венгрии, Сербии и Австрии, и они позвали сюда орду. Заметим, земли те, почти незаселенные, считались восточным форпостом Империи и назывались Паннония.

Стараниями западных политиков тюркскому слову орда приписано некое обиходное значение — многочисленное, неорганизованное скопище людей. Толпа. Что совершенно неверно. На самом деле «орда» означала военно-административную организацию, со структурой и строгой управленческой дисциплиной. Позже так называли ставку правителя или военачальника.

Здесь требуется пояснение: фраза «вошли разведчики Алтая» не означает, вошли первыми. Алтайцы знали сюда дорогу и прежде, тому подтверждение — родословная императора Валентиниана. Оказывается, существовал Нефритовый путь, он издревле вел с Алтая в Европу, это подтверждают археологические находки, не оставляющие сомнений у серьезных исследователей. В IV же веке речь шла о разведчиках Великого переселения народов, когда число людей, покинувших Алтай, многократно возросло, и обеспокоенные римляне заговорили о нашествии.

Тревогой с тех пор жил Запад.

Конечно, смириться с массовым вторжением на свои, пусть и незаселенные, земли Рим не мог. Но не за те бросовые территории готовился он воевать, была задета честь. Воинственно настроенных римлян возмутила бесцеремонность пришельцев, они были шокированы ею. Их пыл не остановило даже землетрясение, случившееся на втором году царствования Валентиниана. Море тогда вышло из берегов, выбрасывая лодки и корабли на крыши домов, то был верный знак беды. Но его не приняли во внимание, уж очень хотелось победить.

Однако победоносной войны в 374 году не получилось: в первом же бою римское войско было опрокинуто. Ему дали уйти. Тюрки, желая мира, не уничтожали неприятеля. Им важно было утвердиться, объявить серьезность намерений. Земли, не занятые никем, они посчитали за свои земли. Поэтому война для них носила справедливый характер. Буквально было произнесено следующее: «Война нужна для того, чтобы добиться мира». Эта фраза из кодекса чести «варваров», ее произносили все тюркские полководцы.

Следующий год принес новую войну и победу римлян. Они правильно выбрали момент для удара и победили. Но праздник испортило посольство кипчаков, которое явилось в ставку Валентиниана, не выказывая малейших знаков почтения, и посмеялось над победителем. Как? Точно неизвестно. Похоже, Валентиниан и вправду был тюрком — слишком ранимый и без перевода понимающий иные сочные выражения. Император не пережил именно шуток пришельцев, он задрожал вне себя от ярости, посинел и умер на месте…

А на плодородных дунайских землях утверждались вестники Алтая.

Имя предводителя их орды известно, но оно сохранилось европеизированным, искаженным, зато имена родов дошли в хорошем тюркском звучании. То были роды Балтов (по-тюркски — «секира, топор») и Амалов (тихий, спокойный), что и зафиксировали европейские хроники. Зафиксировали как приход якобы нового «народа» — готов.

Остается добавить, у хакасов, этих носителях тюркской древности, слово «палты» (балту) еще и часть выражения «несговорчивый человек», а «амал» — «дипломатия». Что показывает образность тюркского языка и неизбежную несогласованность понятий в тюркских диалектах, как правило возникших позднее. Сказанное прочитывается и в истории термина «гот», он тоже не раз обретал новые значения.

Это имя объясняли тем, что на знамени орды была ящерка — покровитель рода, источник духа. Конечно, то был не новый «народ», то были тюрки. «Люди ящерки», участники Великого переселения народов, они следовали алтайским традициям в судопроизводстве, в соблюдении похоронного обряда, в письменности и, конечно, в вере. О чем свидетельствовали Прокопий, Иордан и другие великие летописцы той эпохи.

Справедливо мнение исследователей, которые отмечали, что предки готов употребляли слово гот «в форме Guten для обозначения самих себя из желания выразить сознание своей храбрости и коллективной силы», то есть орды. Это выражение восходит к древнетюркскому кут — гут — гот (жизненная сила, дух) или к еще более древнему годха — гот (ящерица).

Один из древнейших тюркских эпосов «Ай-Хуучин» повествует о конфликте готов (народ ящериц) с соседями. Там достаточно подробно, хотя и в мифологизированной форме, рассказывается не только о культуре Алтая, но и о конфликтах, которые бывали среди тюрков. После одной такой кровопролитной ссоры готы ушли с Алтая на Запад.

С некоторых пор готов на Западе причисляют к германским племенам, не вдаваясь в детали родословной самих германцев. Это теперь едва ли не традиция. Между тем и Аммиан Марцеллин (VI век), и Зосим (V — начало VI века), и Патрикий Траян (VIII век) относили их к скифам. А Феофилакт Симокатта (VII век) писал о скифе, родное племя которого гунны. Выходит, раннесредневековые авторы не делили скифов, готов и гуннов на разные народы. Феофан Исповедник (VIII — начало IX века) напоминал, гунны — это тюрки. А Агафий (VI век) относил к роду гуннов и бургундов. Прокопий (VI век) называл бургундов германцами… Редкое единодушие древних, которым пренебрегли потомки.