Плохо быть богатой - Джудит Гулд

Он ласкал ее рот, не отрывая взгляда от жадных губ, затем еще шире раздвинул их и стал целовать.

Его руки ласкали плечи, медленно опускаясь и нежно сжимая упругую грудь.

Эти легкие прикосновения сводили ее с ума, и она прижалась к нему еще крепче.

— Сильнее, Р.Л.! Я хочу чувствовать тебя. Вот так. Это так хорошо!

Ее охватило какое-то восторженное забытье, пульсирующий жар разлился по всему телу, и его руки, скользнув ниже, почувствовали это. Содрогаясь всем телом, она простонала:

— Да, Р.Л.! О Боже!

Древняя как мир страсть вспыхнула в нем с новой силой.

Она не отпускала его, крепко сжав ноги и тоже продолжая возбуждать его плоть, затем расстегнула молнию на брюках.

Внезапно поняв, что не в силах выносить эту медленную пытку, они как-то добрались до гостиной, но подняться наверх в спальню были уже не в состоянии. Обхватив друг друга, они срывали одежду.

— Полегче, — хрипло шепнула она, когда от резкого движения оторвались пуговицы на блузке, покатившись по полу. Но он лишь жадно припал к ее губам.

Сама того не замечая, она продолжала срывать с него одежду с такой же бездумной поспешностью, с какой это делал он. Они набросились друг на друга, как голодающие на долгожданную пищу. Она вскрикивала, ощущая его губы там, где она больше всего ждала их, а он стонал от ее прикосновений, уже не в состоянии сдержать себя. И он вошел в нее, медленно и нежно.

Закрыв глаза, она полностью отдалась чувственному наслаждению. Она парила высоко в бездонной голубизне, не ощущая собственного тела. Непонятная сила переносила ее с одного облака на другое, пока она вдруг не поняла, что движется лишь к одному небольшому облачку, и затем, легко взлетев, поплыла к нему и, достигнув и обхватив его, начала плавно вращаться, подбрасывая его, как воздушный шар. У нее было такое ощущение, словно она вкушает какой-то сладкий запретный плод. Затем послышались раскаты грома, и, подхваченное налетевшим ветром, облако рассыпалось на куски. Вспыхнул яркий свет, похожий на молнию, и она поняла, что больше не может парить, а стремительно падает вниз. Свистящий воздух бьет в лицо, а изнутри разрывает какая-то пульсирующая сила. Затем словно огромные крылья сомкнулись на ней, и вот они уже, яростно обхватив друг друга, неудержимо мчатся, нет, падают в бездну. С головокружительной высоты они падают, падают, падают в гигантский засасывающий кратер.

— Я сейчас умру, умру… — кричала она, хватая воздух.

Затем все пришло в движение, и, словно в неслышном взрыве, она провалилась в темноту.

Обессиленные, тяжело дыша, они лежали там, где их застал взрыв.

Эдвина открыла глаза, все еще пребывая в полумраке охватившего ее экстаза, чувствуя — и это было так прекрасно! — что он все еще в ней.

С этим осознанием начали вновь пробуждаться желания. Почему все должно кончиться? Почему эта страсть не может длиться вечно? Разве жизнь не состоит в этом?

И, словно прочтя ее мысли, он осторожно, чтобы ничего не нарушить, слегка приподнялся.

Она смотрела ему в лицо и улыбалась.

Наклонив голову, он поцеловал ее шею сначала с одной стороны, потом — с другой и тихо сказал:

— А теперь, когда мы отдали то, что давно надо было отдать, можно заняться любовью серьезно и не торопясь.

И она почувствовала, как его лишь задремавшая внутри нее сила вновь возвращается к жизни, порождая в ней новый жар. От одной мысли, что опять начнется этот безумный взлет, а затем вожделенное падение, сулящее всепожирающий экстаз, огонь желания вспыхнул еще сильнее.

— Но не слишком торопясь! — И она прижала его к себе, ощутив, как пульсирующий жаркий таран, вернувший ее к жизни, пришел в движение.

56

В доме была только женщина, которая приходила убирать дважды в неделю.

— Иду, иду, — откликнулась она на звонок в дверь, проходя через холл.

Эрмина Жанно была слишком невозмутимой, чтобы побежать или хотя бы ускорить шаг.

Звонок повторился. Настойчиво. Но это отнюдь не прибавило ей скорости. Она привыкла делать все в своем темпе, может, в этом виновато безжалостное тропическое солнце, а может, и влажный климат, в котором прошла большая часть ее жизни.

Эрмина была статной, ширококостной женщиной с пышной грудью, она страдала плоскостопием, что явно чувствовалось в походке. Кожа ее цвета хорошего молочного шоколада слегка блестела, равно как и большие очки с золотой буковкой Е, приклеенной в нижнем углу левого стекла.

Подойдя к двери, она сперва подозрительно уставилась в глазок. То, что она увидела, заставило ее нахмуриться: на площадке стоял полицейский офицер в форме, в больших, как у летчика, зеркальных темных очках и низко надвинутой на лоб фуражке с козырьком. Еще она разглядела его усы.

Реакция, которую он у нее вызвал, была не из приятных. Эрмина жила в районе Бруклина, где обитали ее соплеменники с Ямайки, Гаити и Гренады; в большой недорогой квартире вместе с ней жили еще шесть ее родственников, один из которых, как она знала, промышлял наркотиками. Да в общем, и не наркотиками, поскольку марихуану она за таковую не считала.

Накинув цепочку, она приоткрыла дверь.

— Да, мистер? — мрачно спросила она. — Чего нужно?

— Мисс Билли Дон дома, мэм? — вежливо поинтересовался тот.

— А зачем она вам?

— Извините, но говорить не положено.

— Ее нет. Она на работе.

— Не знаете, когда она вернется? Может, я подожду в доме?

Почувствовав облегчение, что это не насчет ее кузена, она пожала плечами. А коли так, ей все равно, что ему надо и где он будет ждать, если, конечно, не будет болтаться по дому и нарушать порядок.

Она закрыла дверь, сняла цепочку и вновь распахнула ее.

— Только не курить, — хмуро буркнула она. — Еще не хватало мне пепла и вони, я только убрала.

— Да, мэм, — и прошел в дом.

Все эти дома похожи друг на друга, подумал он, оглядываясь.

Несмотря на все устрашающие меры безопасности — узорная стальная решетка на окнах первого этажа, массивная дубовая входная дверь, суперсовременная сигнализация от взломщиков и две стальные с замками двери, изнутри соединяющие дом с клиникой Купера, — проникнуть сюда оказалось легко.

Форма полицейского и не слишком подозрительная уборщица — вот и все.

Арочным коридором Эрмина провела его в гостиную.

— Я уже убрала здесь, так что ничего не трогайте. — Подбоченясь, она указала на белый диван с огромными подушками в прошивках, как от удара каратэ. — Сюда не садитесь, понятно?

— Хорошо, мэм. Кто-нибудь еще есть в доме? С кем можно было бы поговорить? — спросил он тихо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});