Искусство наступать на швабру - Елизавета Абаринова-Кожухова

— Да, может, и так, — не стал спорить Ибикусов. — Потом, они еще в разговоре несколько раз упоминали какого-то Петра Александровича… — При этих словах Рябинин и Кручинина вновь переглянулись. — Вот, собственно, и все. — Репортер немного помолчал, а потом с жаром добавил: — Нет, не все. Не все!

— A что еще? — заинтересовалась Кэт. Ибикусов как-то странно глянул на нее.

— Понимаете, — совсем тихо заговорил он, — в гробу был живой ребенок. Я слышал, как он кричал, бился о крышку… O-о-о, этот крик я слышу каждую ночь! — вырвалось у Ибикусова. — Вы понимаете, что это значит?!

— Успокойтесь, пожалуйста, — ласково погладила его по руке радистка. — Ребенок жив, а в гробу были просто кирпичи.

— Правда? — доверчиво переспросил Ибикусов и, обессиленный, упал на уголь.

— Оставим его, — вполголоса сказала адмиралу радистка. — Мы узнали все, что могли.

— Ну и что мы узнали? — пожал плечами адмирал. — Что журналисты в Кислоярске — пьяницы и распутники? Так они везде такие. Ну разве что за некоторым исключением.

— Не только, — обаятельно улыбнулась Кэт. — Мы узнали, что похороны инсценировали Антон Степанович Рейкин и Феликс Эдуардович Железякин. Вот только для чего им это было нужно?

— Для чего — узнаем, — уверенно ответил Рябинин. — A вот Петр Александрович, которого они упоминали — это… Не догадываетесь, Катерина Ильинична?

— Петр Александрович Плетнев, друг Пушкина, издатель «Современника»? — неуверенно предположила Кэт.

— Ну что вы! — сказал адмирал, помогая даме встать и поднимая с кучи угля свою фуражку. — Вспомните, что наш друг Ибикусов имеет обыкновение путать имена с отчествами…

— Неужели… Да-да-да! — C этими словами Кэт выбежала из угольного отсека. Адмирал, улыбаясь в бородку, не спеша двинулся следом за ней.

* * *

— Доктор, это правда? — тихо спросила Вероника, приоткрыв глаза.

— Что именно? — не понял Серапионыч.

— Что живы мои настоящие родители?

— A кто вам это сказал? — переспросил доктор. В этот миг яхту слегка качнуло — она встала на очередную ночевку.

— Адмирал что-то говорил…

— Ах, адмирал! Я просил его подготовить вас морально, но он уж что-то очень, так сказать, перестарался…

— Доктор, умоляю вас! — Вероника схватила его за руку. — Скажите, не томите мою исстрадавшуюся грешную душу!

— Ну что ж. — Серапионыч вынул из кармана халата чайную ложечку. — Вероника Николаевна, откройте ротик… Да, ваши родители живы… Скажите «A»… Очень хорошо… Один из них сейчас в Кислоярске, а другого вы сможете увидеть и обнять хоть сейчас…

— Доктор, неужели вы?.. — едва не проглотив ложку, бросилась ему на грудь Вероника.

— Нет-нет, ну что вы… Пожалуйста, поставьте градусник…

В дверь постучали.

— Входите! — крикнул Серапионыч. В каюту вошел банкир-штурман Грымзин.

— Добрый вечер, — поздоровался он, с трудом скрывая нежность и волнение. — Зашел справиться о вашем здоровье, дорогая Вероника Николаевна.

— Спасибо, лучше, — улыбнулась девушка.

— Вероника Николаевна! — торжественно прокашлявшись, объявил доктор. — Этот человек, Евгений Максимыч Грымзин — ваш отец!

— Доченька моя! — вскрикнул Грымзин и бросился в объятия Вероники. Доктор, утирая слезы радостного умиления, на цыпочках вышел из каюты.

* * *

Вечером адмирал заперся у себя, чтобы обдумать услышанное у Ибикусова и по возможности отделить зерна реальности от плевелов репортерских фантазий. Не отрываясь от мыслей, Евтихий Федорович открыл чемодан и извлек оттуда бритвенный прибор.

— Все, адмирал сделал свое дело, адмирал может уходить, — сказал он вслух. — На сцену возвращается детектив Дубов.

Тут взор адмирала упал на будильник — он показывал четверть двенадцатого. «Ах, да, я же должен зайти к Катерине Ильиничне», — вспомнил Василий Николаевич и с сожалением сунул бритву обратно в чемодан.

* * *

Когда адмирал вошел в радиорубку, из приемника, как обычно, вещал Яша Кульков. Но на сей раз он был не один:

— К нам тут на ночь глядя забежал лидер Кислоярских коммунистов господин Зюпилов. Кстати, Аркадий Кириллыч, можно, если я буду вас называть просто Аркаша?

— Можно, — разрешил Зюпилов. — Только тогда уж зовите меня товарищ Аркаша.

— Прекрасненько! — обрадовался Кульков. — Прежде всего, товарищ Аркаша, позвольте выразить вам соболезнования по поводу поражения на выборах.

— A я не считаю это поражением, — возразил товарищ Зюпилов. — Сорок восемь процентов — не такой уж плохой результат, особенно с учетом разнузданной антикоммунистической кампании в средствах массовой дезинформации.

— Ну что ж, завидую вашему оптимизму. Лично я становлюсь оптимистом, лишь выпив пару баночек пива «Левенбрей»… Впрочем, вы, товарищ Аркаша, кажется, собирались сделать какое-то объявление?

— Да. Приглашаю всех во вторник в час дня на Матвеевское кладбище на похороны нашего товарища Феликса Эдуардовича Железякина. Это будет первое мероприятие Союза Кислоярских коммунистов в рамках кампании предстоящих парламентских выборов.

— Как, значит, все-таки в могиле Дубова лежал Железякин? — изумился Кульков.

— Экспертиза это установила точно, — ответил Зюпилов. — И теперь мы добиваемся, чтобы на бывшего частного сыщика Василия Дубова был объявлен розыск, как на подозреваемого в убийстве.

— Дубова — в убийстве? — еще больше удивился ведущий.

— Если погиб Феликс, то Дубов жив, — терпеливо стал разъяснять Зюпилов. — А если он жив, то почему не дает о себе знать? Значит, скрывается. A почему скрывается — это ясно даже моему внуку Витьку.

«Как хорошо, что я не успел сбрить бороду», пронеслось в голове у адмирала.

— Железная логика, — согласился Кульков, но тут же перешел в наступление: — Да, возможно, Дубов и виновен, но ведь и ваш соратник господин Разбойников тоже где-то скрывается…

— Ни я, ни мои товарищи не имеем к его побегу никакого отношения, — решительно заявил Зюпилов. — Мы — социал-демократы и в церковь молиться ходим. A Разбойников — экстремист, вот из-за таких, как он, Советский Союз и развалился! Да если я его встречу, то собственноручно сдам в органы.

— Ну что ж, спасибо за откровенность, — сказал Кульков. — A сейчас, дорогой Аркадий Кириллыч, песня по вашей заявке.

— Вообще-то я хотел бы послушать Гимн Советского Союза, но в вашей фонотеке его, конечно, нет…

— Таки есть! — радостно перебил ведущий. — И сейчас он прозвучит в клевом исполнении замечательной группки «Пасмурный Октябрь».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});