Герои 1812 года. От Багратиона и Барклая до Раевского и Милорадовича - Алексей Шишов

…С началом Русско-шведской войны 1808–1809 годов князю Голицыну вверяется командование корпусом, действовавшим на территории Финляндии. Именно Дмитрий Владимирович выдвинул дерзкую идею перехода русских войск через замерзший пролив Кваркен и перенесения боевых действий на собственно шведскую территорию. Еще петровская Северная война 1700–1721 годов показала слабость Шведского королевства, когда война приходила на его территорию.

Однако выполнение такой вполне обоснованной операции, рискованной и многообещающей, было поручено не ему, а бывшему подчиненному Голицына – М.Б. Барклаю-де-Толли, который успешно справился с поставленной задачей, блестяще реализовав чужой замысел. И, естественно, получил лавры победителя. Переход через Кваркен настолько устрашающе подействовал на власти Стокгольма, что убедительная победа русского оружия в войне уже ни у кого не вызывала сомнения. Естественно, что автор идеи похода по уже весеннему балтийскому льду остался, как говорится, «за кадром».

В начале апреля 1809 года генерал-лейтенант князь Д.В. Голицын подал в отставку, немало уязвленный таким отношением к себе. Государь его прошение об отставке принял, хотя, с большой долей вероятности, Александр I знал суть такого конфликта среди армейского командования в Финляндии. Голицын, не ожидавший такого решения, уезжает из России в Германию.

Тот «кваркенский конфликт», обстоятельства награждений и отставка Голицына явились в значительной степени результатом своеволия императора Александра I. Он не только нарушил существовавший тогда принцип чинопроизводства, но и посягнул на дворянское достоинство родовитого князя. Тогда в знак протеста в отставку вышли более десятка видных военачальников русской армии.

Дмитрию Владимировичу в том конфликте самодержец «напомнил» ошибки молодости, когда российский аристократ в дни Великой французской революции 1789 года шел в «толпе черни» на штурм королевской тюрьмы Бастилии и «громко говорил о свободе» в Екатерининскую эпоху с ее «пугачевщиной».

Может быть, поэтому мемуаристы при жизни императора Александра I при упоминании князя Д.В. Голицына осторожно поясняли, что «при императоре Александре Павловиче князь Голицын был что-то не в особой милости…»

…В ряды русской армии Дмитрий Владимирович возвратился только в августе 1812 года, когда ее главнокомандующим был назначен генерал от инфантерии М.И. Голенищев-Кутузов. Отношения с военным министром России Барклаем-де-Толли у него оставались не самыми лучшими: помнились кваркенские события, реализованные другим человеком. Михаил Илларионович, зная обо всем этом, определил Голицына в багратионовскую 2-ю Западную армию.

Была и еще одна причина такого «определения»: кирасирский Орденский полк, над которым долгое время шефствовал князь, входил в состав 2-й Западной армии. Уже один этот фактор мог повлиять самым положительным образом на авторитет старшего в армии кавалерийского начальника: он вернулся к «своим товарищам».

Показателен такой факт. 22 августа, после возвращения Дмитрия Васильевича в ряды русской армии, князь П.И. Багратион в своем приказе за? 107 указал, что он поручает «генерал-лейтенанту князю Голицыну 5-му командовать всей регулярной кавалерией предводительствуемой мною 2-й Западной армией, к которому и относится оной обо всем по делам службы».

Здесь надо отдать должное благородству аристократа из древнего рода Гедиминовичей: он, помня нанесенную ему обиду, внешне о ней никому не напоминал. Патриотом России князь Д.В. Голицын оставался в любой жизненной ситуации. Отечество подверглось вражескому нашествию, и его надо было защищать. Современники всегда обращали внимание на такую черту дважды Георгиевского кавалера.

Нашествие Великой армии императора Французского на Россию стало тем определяющим обстоятельством, которое соотнесло имя князя Д.В. Голицына с когортой больших кавалерийских военачальников. Военачальников тяжелой кавалерии. В наполеоновской армии, собранной с пол-Европы, именно панцирная конница маршала империи Иоахима Мюрата являла собой ударную силу в полевых битвах. Дмитрий Владимирович же стал в Отечественной войне «русским маршалом» кирасирской конницы.

В начале 1812 года в русской армии имелось 8 кирасирских полков: лейб-кирасирские Его Величества и Ее Величества, Австраханский, Глуховский, Екатеринославский, Малороссийский, Новгородский и Орденский. К такому типу тяжелой кавалерии относились и элитные полки гвардейской кавалерии – Кавалергардский и лейб-гвардии Конный. Они были организованы, снаряжены, обмундированы и обучены как армейские кирасиры.

Отечественную войну кирасирские полки начали, состоя из четырех действующих эскадронов и одного запасного. В приписанных к полкам рекрутских депо формировались резервные эскадроны. То есть восполнение боевой и естественной убыли конных латников шло подготовленными новобранцами. Численность таких полков тяжелой кавалерии на начало 1812 года составляла немногим более тысячи человек.

Штаты кирасирского полка на то время состояли из: шефа полка (из армейских генералов). 4 штаб-офицеров и 39 обер-офицеров, 75 унтер-офицеров, 740 рядовых (строевых), 1 литаврщика, 17 трубачей, 24 нестроевых, 30 мастеровых, 19 фурьеров (возчиков), 62 денщиков, а также 927 строевых лошадей. Если полк имел наградные (серебряные) трубы за боевые отличия, то в его штат дополнительно вводились 2 музыканта. Полковой обоз состоял из 19 фур различного назначения, а также личных повозок офицеров.

В действительности в Отечественную войну (как и в прочих других войнах) количество людей и лошадей в кирасирском, да и в любом другом кавалерийском полку было меньше. Часто намного меньше. То есть практически выдержать всю полноту штатов было невозможно. Сказывались потери боевые – убитыми, ранеными, пропавшими без вести (в том числе попавшими в плен и беглыми) и санитарные (больными, ослабевшими), а также командированные, отставшие от своих частей или пока еще не прибывшие на пополнение.

Поэтому восполнение убыли в людях и лошадях всегда оставалось большой проблемой для кавалерийских начальников любого ранга. Надо сказать, что князь Д.В. Голицын с полным на то основанием считал, что на войне недокомплект людей можно с успехом компенсировать выучкой, бесстрашием и стойкостью тех людей, кто оставался в строю.

…Полководец М.И. Голенищев-Кутузов, размещая войска на Бородинской позиции, понимал, что вся тяжесть предстоящей борьбы с Наполеоном должна прийтись на полевые укрепления, возводимые прежде всего у деревень Шевардино и Семеновское, на Курганной высоте. Понимал это и генерал от инфантерии князь П.И. Багратион. Отборные его войска в лице двух гренадерских дивизий сосредоточились у Семеновских флешей, готовые поддержать и защитников Шевардинского редута.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});