Виноградник Ярраби - Дороти Иден

Мерион опустила глаза, не желая, чтобы Юджиния прочла ее мысли. Гилберт Мэссинхэм, этот чувственный дьявол! Кого же он тайком посещал? По ее мнению, подобного рода брак мог кончиться только таким образом.

И все-таки он оказался отнюдь не неудачным, поскольку Гилберт находил удовлетворение в каком-то другом месте, а под внешней холодностью Юджинии никогда не скрывались вулканические страсти.

Однако, вглядываясь в эти красивые удрученные глаза, она вдруг почувствовала, что вовсе не так уж уверена в легендарной холодности Юджинии. Что за таинственное событие оттолкнуло, по утверждению Юджинии, от нее Гилберта? Не может быть, чтобы оно как-то связано со старой сплетней об ирландском художнике. Ведь тогда никакого серьезного скандала не произошло. Или все же произошло? Быть может, Юджиния, с ее болезненно обостренной чувствительностью, долгие годы страдает от угрызений совести?

— Я его потеряла, — грустно призналась Юджиния. — И виновата в этом сама.

— Да к черту такие выражения — «я его потеряла» и прочее в этом роде. — Язык Мерион заметно огрубел под воздействием местных нравов. — Он всегда вас любил. Существует множество самых разных видов любви. Почему бы вам не попытаться проявить вашу собственную любовь к нему? Еще не поздно.

Но как Юджиния могла выразить столь долго подавляемое чувство к человеку, который был всегда раздражен? Синие глаза Гилберта горели горьким негодованием на судьбу — чувством, в котором он не хотел признаться. Он не выносил сочувственных взглядов и заботливого отношения к его нарастающей слабости. Он настаивал на том, что сам будет наблюдать за работой на винограднике и набрасывался с руганью на всякого, кто пытался ему в этом помешать. Он даже ругал Джемми, обвиняя его в том, что тот запустил погреб. Джемми недостаточно часто поворачивает бутылки на полках и неаккуратно вносит нужные записи в инвентарные книги. Расхаживая вокруг, Гилберт повторял, что, не будь его поблизости, Ярраби давно бы уже рассыпался на куски, но этот день, слава богу, еще не наступил.

— Он сердится не на меня, а на Бога, — говорил Джемми горько рыдавшей Аделаиде.

— Я тоже сержусь, — говорила сквозь слезы Аделаида. — Я перестала молиться.

— Ну что вы, милая! Вы должны молиться за хозяина.

Даже Юджиния вызывала у Гилберта временами острейшее раздражение, хотя он постоянно стремился быть в ее обществе.

— Почему вы не отвечаете мне тем же, когда я груб с вами? Почему это вы считаете, что обязаны быть такой святошей?

— Коли бы я увидела вас снова встающим среди ночи, чтобы проверить, не начался ли мороз, вы бы убедились, что я далеко не святоша.

— Но вы ведь достаточно долго были женой винодела, чтобы понимать, какую опасность представляет мороз в это время года.

— Я знаю только, что, если мороз начнется, Джемми и Том примут необходимые меры. С сегодняшнего дня вы возвращаетесь в нашу постель.

Гилберт бросил на нее быстрый взгляд:

— Вы сказали — «нашу постель».

— Да, сказала. Она и есть наша постель. Или вы забыли?

Он медленно покачал головой:

— Нет. Но я боюсь, что помешаю вам спать, Джинни. В последнее время я плохо сплю.

— Я тоже. Мы сможем разговаривать.

Это было началом нового этапа в их жизни. В темноте легко было говорить доверительно.

— Я в последнее время часто спрашивал себя: может, я в самом деле неуклюже с вами обошелся, Джинни?

Этот вопрос вызвал у Юджинии почти непреодолимое желание раскрыть свою столь долго оберегаемую тайну. Ей пришлось прикусить язык, чтобы ради облегчения совести не разбить свой образ, сложившийся в сознании Гилберта и столь для него дорогой.

— Я знаю, что чувствительные женщины не слишком ценят эту сторону брака, — продолжал Гилберт, совершенно неправильно истолковав ее молчание. — Но я был сильным, крепким малым в то время. Мне и надо было быть таким, чтобы справляться с ссыльными.

— Я никогда не могла забыть о ссыльных. Особенно после того ужасного случая в нашу брачную ночь. — Это признание Юджиния могла сделать совершенно спокойно. — Думаю, я была жертвой полученного воспитания. Для молодой леди в Англии оно вполне подходило, но в этой стране требовалось побольше практического опыта и гораздо меньше изысканности.

Его рука тяжело лежала на ее груди.

— А мне как раз и нужна была ваша изысканность. Разве вы до сих пор не поняли? — Он начал потихоньку ругаться себе под нос. — Я справлюсь с этой проклятой покалеченной спиной. Она не возьмет надо мной верх.

После этого разговора Гилберт всю ночь не выпускал ее из своих объятий. Юджиния не знала, ощущает ли он ее полное любви податливое тело или нет, но, по ее мнению, это была самая жгуче-прекрасная ночь в ее жизни.

В конце весны Аделаида и Джемми поженились. Им хотелось ограничиться скромной церемонией в Ярраби, но Гилберт и слышать об этом не пожелал. Люди решат, что он не одобряет Джемми в качестве зятя. Кроме того, Адди — его самый любимый ребенок. Она должна венчаться в церкви, а он, естественно, проведет ее по проходу, как положено, когда выдаешь дочь замуж. И будет очень горд этим.

Кит прислал длинное письмо, в котором перечислялись все причины, мешающие ему прибыть на свадьбу. Ему пришлось бы проделать немыслимое путешествие по скверным дорогам, пересечь пустыни, переправляться через реки, а Рози между тем ждет ребенка.

— Но ведь Кит золотоискатель — разочарованно сказала Аделаида. — И Рози не из тех, кто побоится дальнего и тяжелого пути, пусть даже она беременна.

Об истинной причине, побудившей Кита не явиться на свадьбу, по всей видимости, догадалась Люси. Ему сообщили, что папа умирает, а он испытывал настоящий ужас перед смертью. Он однажды рассказал Люси о том, как Эллен подвела его к телу умершей сестрички Виктории и заставила поцеловать ее холодную щеку. С тех самых пор Кита преследовали во сне освещенные свечами лица и полузакрытые глаза умерших.

— Какой же он поганый трус! — без тени сочувствия воскликнула Аделаида. — Он от всего убегает. Ах, дай-то бог, чтобы у нас с Джемми родился сын, которого папа успел бы увидеть! Тогда он будет знать, что с Ярраби ничего не случится.

— В таком случае вам придется поторопиться, — грустно заметила Люси.

Свадьба хотя и имела привкус горечи, но прошла весело.

Юджиния смогла написать Саре:

«Мне, право же, кажется, что полюблю своего нового сына — мужа Адди. Он наделен особой, очень привлекательной нежностью, несмотря на то что выглядит очень сильным человеком. Адди просто обожает его. Гилберт меня уверяет, что, хотя Джемми лишен внешнего лоска, какой мне хотелось бы видеть в зяте, у него есть необходимые качества, чтобы добиться успеха в Австралии. Эти качества сильно отличаются от тех, которые требуются в Англии. Одно из них — физическая сила, другое — упрямый характер. Я могла бы еще распространяться на эту тему, но знаю, что ты предпочла бы узнать о том, как прошла свадьба.