Все дороги этого мира - Ольга Табоякова

Лахса, Химю и Санвау втроем попали в одну ловушку. Злой шутник сковал их одной цепью. Втроем они сидели в яме, а сверху на них лил дождь.

- Это что? - Лахса, насквозь мокрый и покрытый грязной коркой, тряс цепями.

- Я не знаю, - зашептала испуганная Санвау.

- Помолчи, - в сердцах велел Химю.

Санвау испуганно посмотрела на него, а потом вверх. Лахса покачал головой:

- Малышку не обижай, она же боится, - спокойно попросил он.

Химю покраснел, давно он уже не проявлял такую несдержанность и неуважение по отношению к женщине, а тем более их общей жене.

- Санни малышка, прости, - Химю поднял руки и погладил ее по щеке.

Девушка испуганно кивнула. Ей не на кого было надеяться, только на своих мужей. Химю повернулся к Лахсе:

- Как нам выбраться из этой ямы?

- Я тоже пока не представляю. Еще и эти цепи, - Лахса потряс руками. - Кто-нибудь что-нибудь помнит?

Санвау покачала головой, Химю пожал плечами.

- На глупую шутку это не похоже, - Лахса поднял руки вверх, вынудив и брата и жену поднять руки. - До края я не дотянусь.

- Надо тебе встать на меня, или нет, пусть лучше Санвау. Тогда она сможет зацепиться ногами и вылезти.

- А ты повиснешь посредине? Она твой вес долго не выдержит, - Лахса в принципе одобрял план, но беспокоился о Санвау.

- Я справлюсь, - пообещала девушка.

Выбрались они со второй попытки. У Санвау кандалы передавили руки, девушка почти их не чувствовала. И Лахса, и Химю сильно беспокоились за нее. Когда они донесли Санвау до повозки и смогли спилить цепи, пришло утро. Санвау отсыпалась до полудня. Лахса и Химю по очереди охраняли ее сон.

На семейном совете мужчины решили, что даже если она пока не хочет с ними жить, то они все равно обязаны заботиться о ее безопасности, и будут это делать по очереди.

Орк Страхолюд видел во сне хороший и добрый сон. Это не вязалось с его представлением о воине. Обычно воины видят во сне битвы и свои победы или поражения. Созерцать, а что еще хуже собирать во сне цветочки на лугу, это - один из самых страшных кошмаров, которые может увидеть в своих снах орк.

Орк чувствовал, что на лагерь и на людей опустилась какая-то наговоренная муть, но поделать с собой ничего не мог. Ему очень хотелось спать. Все же пробуя пересилить надвигающийся сон, орк сел, потом почти встал, но свалился на пол. Так он и уснул. Если бы орк взял на себя труд подумать, то решил бы, что его хотят вывести из себя. Но Страхолюд был слишком высокого мнения о значении собственной фигуры на дорогах этого мира, так что он решил, что его пытаются вывести из игры. И это выводило флегматичного орка из себя, покруче любой возможной обиды или поражения в битве.

Во сне орк полностью сознавал себя, как личность и как воина, но ничего не мог поделать с глупой тягой к собиранию цветочков. Ему приглянулись с голубой каемкой по краю лепестков. Их он и выискивал и составлял немыслимый букет из разных цветов и зеленых веток.

Не смотря на ночь, цветы распустились и светились, будто бы стоял солнечный день. Орку было приятно находиться на огромном бескрайнем лугу с разными цветами. Еще ему иногда казалось, что кто-то наблюдает за ним и слегка посмеивается. Это тоже действовало на нервы. А он то почти забыл, что нервы у него есть.

"Гербарий какой-то!", - с отвращением думал орк, с любовью глядя на получающийся букет.

Когда он собрал свой букет, еще раз осмотрел его критическим взглядом, убедился в его совершенстве, орку до зарезу потребовалось отнести букет к себе в повозку.

Он шел по лагерю, скрываясь от людей между повозками. Перебежками от одной повозки до другой. Уж очень ему было бы стыдно, если бы кто-то заметил его с этим букетом.

С букетом его видела только Алила, которая уныло сидела на ступеньках собственной повозки, и с жалостью и слезами смотрела на мир. Девушка никак не отреагировала на тягу орка к флористике, но ему все равно стало неудобно.

Проснулся орк на полу задолго до восхода солнца.

- Ну и дрянь присниться, - орк с облегчением думал, что это всего лишь сон и поднял руку, чтобы вытереть выступивший от напряжения пот.

Рука была чем-то замазана. Орк принюхался. Пахло цветами. Резко, одним прыжком орк поднялся на ноги. Оглядываться ему не хотелось, но пришлось.

На столике лежал собранный им с такой любовью букет полевых цветов. В ужасе, закрыв голову руками, Страхолюд застонал. Такого позора он никогда не простит неизвестным мучителям.

Теперь то он был полностью уверен, что право собственности на Темные земли он оплатил сполна.

Глава 25. Ликование по поводу и без

"Простота хуже воровства".

Надпись на моей футболке.

Утро люди встретили так, как будто не ожидали, что оно все же придет. Труппа радовалась, что осталась в живых после всех этих ужасов. В каждом что-то неуловимо, но изменилось. День люди потратили на поиски пропавших, и похороны погибших. Прощания, как такового, не было, но все прошло достойно. Актеры еще не забыли ночные испытания, и большая часть держалась крайне напряженно. Шутили двое: Саньо, пребывающий в эйфорическом состоянии, и Маша, фактически восставшая из мертвых.

Директор ходил мрачный до степени зимней метели, но старался пообщаться с каждым. Ему надо было знать, что с актерами все в порядке или хотя бы ближе к порядку, а не к хаосу.

Инрих приказал собрать повозки и переехать дальше от этого жуткого места. Второй такой ночи он не желал получить на свою голову. Повозки собирали, заталкивали людей и перегоняли вперед.

Повар Грим напевал нежную песню о любви и почесывал шишку на голове.

Хэсс смотрел на свои ноги слегка зудящие, но не с кровавыми ранами, и хмурился.

В самый разгар Хэссовских раздумий к нему подкатил на лошади директор и стал расспрашивать о прошедшей ночи. Алила поведала директору о том, что видела и запомнила. В частности в ее рассказе фигурировал Хэсс, уходящий в неизвестность. Директор требовал ответа о последних минутах жизни охранника. Хэсс вообще не помнил этого, в чем честно и признался. Инрих похмурился, но оставил расспросы.

- Помоги повару хорошо? - попросил он попозже.

- Конечно, - Хэсс и сам чувствовал настоятельную потребность заняться монотонным успокаивающим занятием.

Повар Грим тоже не распространялся об ужасах прошедшей ночи, но готовил в неком лихорадочном состоянии. Следить за готовкой на огне, впервые он доверил Хэссу.

- Что это могло быть, Хэсс? - повар стоял над Хэссом.

Вор сразу понял, что тот говорит о ночи.

- Не знаю, - пожал Хэсс плечами, высказывать свое мнение он не собирался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});