Неукротимый, как море - Уилбур Смит

Порой окружающим казалось, что он прямо-таки силой воли пытается подхлестнуть танкер, чтобы тот побыстрее двигался на север.

В северо-западном углу Карибского бассейна лежит область мелководья, хорошо прогретая вода которого замыкается с одной стороны двумя бастионами Больших Антильских островов — Кубой и Гаити, — а с запада полуостровом Юкатан, который раскинулся от Панамы до Южной Америки. Неглубокая, теплая, застоявшаяся вода — и насыщенный влагой тропический воздух, зажатый в кольце горных массивов, а потому способный быстро нагреваться под высоким, жгучим солнцем местных широт. Вся эта масса, впрочем, немного охлаждается благотворным влиянием северо-восточных пассатов — ветров настолько стабильных как по своей силе, так и по направлению, что мореходы веками вверяют свои жизни и удачу этим умиротворяющим воздушным потокам, на неизменность которых они привыкли полагаться.

Однако бывает, что и пассаты подводят. Без видимой причины и предупреждения ветер стихает, как правило, лишь на час или два, но иногда — правда, очень и очень редко — штиль длится сутками или даже неделями.

Далеко к юго-востоку от этого дьявольского региона шел сейчас «Золотой рассвет». Пересекая нулевую параллель, массивный танкер упрямо двигался на север в душном воздухе экваториальной штилевой полосы. Он менял курс каждые несколько часов, описывая могучую дугу, чтобы держаться в стороне от сверкающего щита островов, который Карибское море несет на своем плече, подобно закованному в латы рыцарю.

Коварные проливы и проходы между островами не годились для судна типа «Золотой рассвет» из-за его громадных размеров, глубокой осадки и ограниченной маневренности. Танкеру предстояло пересечь тропик Рака, подняться выше, а возле южной оконечности Бермуд судно легло бы на западный курс и вошло в более широкие и безопасные воды Флоридского пролива, оставив Большую Багаму к югу. Благодаря этому маршруту танкер будет зажат узким мелководьем на протяжении лишь нескольких сотен миль, после чего окажется в открытых водах Мексиканского залива.

Вот уже несколько дней судно шло на север, оставив за кормой экваториальную штилевую область, но прохладного пассата не было и в помине. Которые сутки подряд их преследовало затишье, и танкер изнывал в одуряющей духоте. Нет, на скорость судна это никак не влияло, однако шкипер счел своим долгом заявить Дункану Александеру:

— Похоже, нас ждет еще один день в парилке, сэр.

Не дождавшись ответа, он благоразумно ретировался, оставив мрачного, неразговорчивого хозяина в одиночестве на открытом крыле мостика, где лишь слабенький ветерок, поднятый движением танкера, ворошил густые медно-рыжие волосы Дункана.

Однако этот штиль не был чисто локальным явлением. Широким горячим поясом он распространился и на запад, накрыв тысячи островков и зажатую ими акваторию неглубокого моря.

Неподвижный воздух тяжко давил на маслянистые волны, а солнце вовсю изливалось на островное кольцо. Час за часом нагревался воздух, еще сильнее высасывая влагу из испаряющегося моря. В атмосфере образовался пузырь, который рос вверх и в ширину, напоминая опухоль, — впервые за много дней воздух начал хоть как-то двигаться. Не самая большая опухоль, всего-то сотня миль в поперечнике, однако она раздувалась, и по мере ее набухания воздух потихоньку закручивался юлой под действием вращения Земли. Спутниковые фотокамеры, висевшие сотнями милями выше, зафиксировали появление разлохмаченной белесой спирали, похожей на кремовую завитушку свадебного торта.

Камеры передали картинку, и она, пройдя через множество каналов связи, оказалась в метеорологическом управлении Майами, на столе старшего специалиста по предсказанию ураганов.

— Похоже, зреет, — буркнул синоптик своему помощнику, распознав все признаки формирования тропического шторма. — Надо сообщить ребятам из ВВС, пусть прозондируют.

С высоты сорока пяти тысяч футов пилот «Б-52» наблюдал растущий вихревой купол на расстоянии двухсот миль. Штормовая область невероятно разбухла за какие-то шесть часов.

Теплый, насыщенный влагой воздух поднимался все выше и выше, а ледяной холод тропосферы заставлял пары конденсироваться в плотные подушки серебристых облаков, которые раздраженно кипели, сталкиваясь друг с другом. Уже сейчас макушка облачного купола турбулентной атмосферы находилась выше самолета.

Что же касается основания купола, то здесь образовалась зона частичного разрежения, которую со всех сторон стремился заполнить поверхностный морской воздух. Однако в этом ему мешали таинственные силы вращения Земли, вынуждавшие закручиваться против часовой стрелки. Воздушные массы неимоверно ускорялись на этом долгом кольцеобразном пути, и вся система с каждым часом теряла устойчивость, становилась опаснее, вращалась быстрее и быстрее, сама себя подстегивала растущим перепадом давления и каруселью свирепеющих ветров.

Облачная вершина исполинского купола достигла высоты, где царила температура тридцать градусов ниже точки замерзания: здесь дождевые капельки превращались в кристаллы льда, которые тут же подхватывались и размазывались по всему эшелону верхних струйных течений. Впереди шторма, играя роль его предвестников, шли изящные полоски перистых облаков, красовавшиеся на фоне высокого голубого неба.

Военный «Б-52» встретил первую турбулентную зону на расстоянии полутора сотен миль от эпицентра шторма. При этом экипажу показалось, будто хищник-невидимка сцапал фюзеляж и принялся трясти им как погремушкой, едва не обломав крылья. Одним махом самолет подбросило на пять тысяч футов.

— Крайне сильная турбулентность, — доложил пилот. — Скорость вертикального порыва в районе трехсот миль в час и выше.

Старший синоптик поднял телефонную трубку и набрал номер программиста вычислительного центра, который располагался этажом выше.

— Попроси Чарли, чтобы он присвоил урагану кодовое имя.

Через минуту программист перезвонил.

— Чарли говорит, что с этого момента нашу стерву зовут Лорна.

В шестистах милях к юго-западу от Майами шторм начинал выдвигаться вперед, поначалу неторопливо, но с каждым часом его мощь нарастала. Воздушная масса сама себя закручивала до неимоверных скоростей, купол пробил отметку в пятьдесят тысяч футов и даже не думал останавливаться. Центр урагана расцвел как бутон — распахнул веки «глаз бури», чей безмятежный взор устремлялся вверх вертикальным туннелем со стенками из плотных туч. Насквозь пробивая шторм, туннель достигал купольной макушки, которая сейчас располагалась на отметке шестьдесят тысяч футов над поверхностью измученного ветром моря.