След «Семи Звезд» - Андрей Чернецов

Граф на глаз наполнил кубок на две трети – меньше, чем наливал мужчинам. Подумав, достал из другого кармана иной мешочек. Здесь порошок был алого цвета. Растворив его в вине, подал чашу Брюнетте.

– А вы отвернитесь, охальники! – прикрикнул на обращенных. – Неча гласа пялить почем зря! Даме неудобно.

Иван с бароном глухо заворчали, но повиновались. Поэт лишь услышал негромкий, на болезненный стон-вскрик. Потом стук чего-то упавшего на пол.

Когда им позволили вновь повернуться, они увидели, что в кабинете кроме них появился и третий представитель собачьего племени (если, конечно, не считать Псоглавца, неотступно следовавшего за поэтом): очаровательная поджарая сука такого же рыжего окраса. Лишь на лбу осталась прядь шерсти цвета воронова крыла – напоминание о дивных волосах Брюнетты.

– Ладно, – хлопнул в ладоши граф. – Полно бесдельничать. Пора в подвал. Дело есть дело…

Marlbrough s'en va-t-en guerre, Ne sait quand reviendra.

Псица неслась впереди, как бы указывая путь. Мимо мелькали комнаты, наполненные разнообразными диковинами, похожими на те, что находились в «восточном» кабинете. Но больше было роскошной мебели, копий античных статуй, ковров, гобеленов, дорогой посуды. Как видно, чародей не бедствовал. Хотя, возможно, вся обстановка предназначалась не ему, а тем высоким гостям, которых время от времени приходилось принимать здесь поручику Р…ну.

Но вот они притишили свой бег. Начался спуск в подвальные помещения – один бесконечный коридор, обложенный камнем. В своем привычном обличье Ивану наверняка пришлось бы нагибаться, пробираясь по низкому туннелю. А так двигались легко и споро.

По обе стороны коридора размещались какие-то покои – то ли жилые помещения, то ли кладовые, а может, и лаборатории, где старый колдун проводил свои непонятные опыты. Разобрать было нельзя, поскольку почти все оказались заперты. Двери прочные, дубовые, с коваными железными полосами и огромными амбарными замками.

Остановившись наконец у одной из таких, самой большой, псица жалобно заскулила. Иван подскочил к двери и зачал ее обнюхивать да изучать. Замка на ней не имелось, но открыть ее, как ни пытался нажать ни он сам, ни барон, ни оба они разом, не получалось. Уж больно тяжелой оказалась преграда.

Пришлось дожидаться подмоги, благо граф ненамного отстал от своей «своры». Причем ему таки приходилось склоняться. С версту коломенскую вымахал.

– Ну, детки, приготовьтесь. Там, – он указал на дубовые доски, – тьма, хлад и… и скреш-шет субовный.

И толкнул дверь плечиком. Легонько так, особо не напрягаясь. И сам же первым и шагнул в открывшийся перед ним мрак. За ним – псица. Третьим стал Ваня. Однако уже на пороге отчего-то запнулся и обернулся на товарища. Пристав стоял в раздумьях, не решаясь сдвинуться с места. Иван прыгнул к нему и легонько ткнул носом в бок. Барон всхлипнул и поплелся в дверной проем. То же проделал поэт. Замыкающей в их процессии стала человеческая фигура с песьей головой…

Помещение напоминало то, в котором проходили жертвоприношения Гекате. Но казалось раза в полтора больше и значительно лучше освещенным. Свет лился из-под потолка, где находились некие непонятные стеклянные светильники.

У стен расставлены лавки, покрытые черным сукном, и несколько кресел для почетных зрителей. Сих последних было немного. С десяток или два. Среди них Иван узнал Колдунью и Опекающую, так и не сменивших своего наряда. Они сидели в креслах и с откровенным любопытством наблюдали за пришельцами.

Поэт злобно ощерился на жриц. Куда большим ударом стало для него то, что рядом с каргами преспокойненько сел в такое же кресло и его самозваный «крестный». И даже не посмотрел в сторону троицы. Словно не он втравил их в это дело: знать не знаю, ведать не ведаю. «А вдруг это ловушка?! – молнией пронеслось в разгоряченном мозгу Ивана. – Предательство?!»

В центре покоев находилась круглая площадка, с краю которой размещался небольшой алтарь, покрытый неизменной черной тканью. Поверх блестел жезл, усыпанный каменьями. Перед жертвенником возвышалась чаша, а рядом с нею лежал кривой нож.

Но главным было не это, а каменная, в рост человека, арка, возведенная посредине площадки. Под нею располагалась еще одна чаша, бронзовая, с сильно дымящимися курениями, среди коих чувствовался запах селитры и хвои. По бокам и впереди арки пылали воткнутые факелы.

Так это и есть те самые Врата?! Которые надобно запечатать?

– Славная работа, Мастер, – со смехом прощебетала Опекающая, наклоняясь к графскому уху. – Экие милые песики получились!

– Вижу, и наша сестра среди них, – проскрипела Колдунья, тыча корявым пальцем в псицу. – Надо же! Сколь далеко завела ее страсть… А я ведь говорила: молись, смиряй плоть постом и воздержанием…

– Это был ее выбор, матушка, – пояснил чародей. – Я пытался отговорить.

– Добро, отец мой, – решительно молвила дама в черном. – Но не пора ль начинать? Того и гляди, ночь кончится. Да и солдаты неровен час нагрянут.

– Да, – кивнул старец. – Выпускаем Свору. Стравливаем их между собой. Тот, кто выйдет победителем, и будет нашей жертвой.

Вот старая сволочь! Чего удумал. А они попались в его хитроумную ловушку. Своим, видишь, прикинулся. На тот свет ему захотелось! Вот я