Бей ушастых! Часть 3 - Марина Владимировна Добрынина

так при моем появлении. А я ему симпатизирую. Особенно после того, как он прикрыл собою Ханну. Да, понимаю, что, возможно, он сделал это по принуждению — из-за печати. Но не верю в это. Не такой Ларрен Кори Литеи человек, который может спокойно отойти в сторону, когда кто-то нападает на женщину. К тому же беременную.

— Иоханна, мне нужно с ним поговорить, — терпеливо проговариваю я.

— Ну, хорошо, — сдается дочь, — поговорите, если он не возражает.

А вот это что-то новенькое! Кто ему право-то такое давал — возражать? Физиономия Ларрена становится растерянной.

— Я не против, — лепечет он.

Иоханна бросает на него надменный, я бы даже сказал, царственный, взгляд и сухо роняет:

— Ну, иди!

— За мной! — командую я и направляюсь к собственному кабинету. Ханна на него не претендует, а мне здесь нравится. Уютно, все под боком, и защита от прослушивания установлена такая, что даже Терин снять не мог. Мы с ним спорили как-то на эту тему. Я выиграл. Спорили, кстати, на желание. О! Так он мне до сих пор должен! Надо будет придумать что-то такое этакое, но это — потом.

— Присаживайся, Ларрен, — предлагаю я, указывая на одно из кресел, — выпить хочешь?

— Я не могу, спасибо, — отзывается он.

Знаю, что не может. Но и я не мог не предложить. Телохранитель моей дочери усаживается в кресло. А мне вот что-то не сидится.

— Ларрен, я хотел поговорить с тобой по поводу печати, — проговариваю я, облокачиваясь о край стола. Предстоящая тема немного нервирует. От взгляда на жалкое какое-то выражение лица бывшего наместника легче на душе не становится. Наоборот, начинаю испытывать жуткие угрызения совести. То, что собираюсь сказать, парню не понравится. Ну что же, не буду его мучить ожиданием.

— Ларрен, я не могу снять с тебя печать.

Наместник опускает ресницы, потом наклоняет голову и тихо проговаривает:

— Спасибо, что сказали мне об этом. Я могу идти?

Злюсь.

— Нет, не можешь. Я хочу тебе объяснить, почему я не могу это сейчас сделать!

— Не стоит, Ваше величество.

— Не нужно указывать, что мне делать, а что нет! — кричу я, — я не собираюсь перед тобой оправдываться! Я просто хочу, чтобы ты знал. Твою печать снять невозможно, я узнавал у Кардагола. Я могу тебя отпустить, но тогда она лишь видоизменится. Просто надпись "собственность Вальдора" поменяется на "человек вне закона". Я говорил с Горнорылом, старейшиной наших гномов, он все еще хочет тебя убить. Ну, что ты молчишь?!

— Надпись "человек" меня устраивает больше слова "собственность", — все так же негромко, с достоинством, отвечает Ларрен и поднимается с кресла. Стоит, хмурый, в глаза мне смотрит. Он ниже меня на полголовы, но выглядит сейчас довольно-таки внушительно. Даже впечатляет. Сразу видно, чья кровь. Только вот представления о жизни у него какие-то дремучие.

— Чем лучше-то? — фыркаю я, — тем, что тебя убьют, как только ты выйдешь из дворца? Так я и здесь тебе защиту не могу гарантировать.

— Лучше умереть человеком, чем жить вещью, — серьезно заявляет наместник.

Пожимаю плечами.

— Не понимаю, тебя здесь обижают? Если Терин с Лином, не обращай внимания. Да и не вечно они будут находиться в Зулкибаре. Если кто еще, ты только скажи — я разберусь.

Ларрен невесело усмехается.

— Хорошо Вам, Вальдор, Вы вправе не смотреть на печать. А она передо мной постоянно. Вы можете себе представить, что вынуждены и днем и ночью носить на себе табличку со словами "раб" или "вещь"? Вам не хотелось бы ее снять? Неважно, как меня называют, важно, чем я себя чувствую. А я сам уже начинаю считать себя чьей-то собственностью.

— А я буду чувствовать себя последней сволочью, если тебя отпущу! — заявляю я и понимаю, насколько эгоистично это звучит. Я не даю парню свободу, потому что меня будут мучить угрызения совести, если его нечаянно зарежут или еще каким способом лишат жизни. А ну и что!

— Я могу Вас как-нибудь образом убедить отпустить меня? — спрашивает Ларрен.

— Нет. Не сейчас. Не знаю. Я постараюсь что-нибудь придумать. Да, ты можешь идти. И спасибо тебе за Иоханну.

— Пожалуйста, — спокойно отвечает экс-наместник.

Уже уходя, Ларрен оборачивается и спрашивает:

— Скажите, Вы тоже считаете, что я защищал Иоханну только лишь потому, что Вы мне это велели? Что иначе я спокойно отошел бы в сторону?

Гляжу на него недоуменно.

— Нет, конечно! Да я и не мог о тебе такое подумать!

Ведь правда, не мог.

— Тогда…

Ларрен Кори Литеи протягивает мне руку, которую я с удовольствием пожимаю.

— Спасибо, — говорит он, грустно улыбаясь.

Вот загнал же я себя в угол. И так я — гад, и так я — сволочь. Чудесный выбор. Ладно, побуду пока сволочью.

Нужно срочно пойти и кому-нибудь на жизнь нажаловаться. Жене, что ли? Должна же она приносить какую-то пользу.

А еще мне хочется выпить. Почему бы и нет? Я — богатый и никому не нужный человек. Что там еще с Арвалией получится — неизвестно. А сейчас я могу заниматься, чем хочу. М-да, вот так вот люди и спиваются. А, все равно! Ну сопьюсь я, умру. Интересно, а что тогда с Ларреном будет? По наследству к Иоханне перейдет? Жаль парня. Нет, не из-за наследства жаль, а так просто. Понимаю я его.

Аннет, конечно, рада меня видеть, но отчего-то мысль напиться вдвоем с супругой меня несколько смущает. Не понимаю — отчего. Ситуацию спасает вовремя появившийся Иксион. Вот я, жена и кентавр — это совсем уже другое дело. Пить втроем — это уже не пьянка, а способ общения. Ну и, общаемся.

Глава 39

Дульсинея

С утра мы начали собираться в кабинете Вальдора. Подтягивались по одному, по двое, физиономии у всех были не особо радостные, потому что просыпаться в такую рань никто желанием не горел. А кое-кто из нас вчера активно праздновал победу над эльфями и теперь страдал с похмелья. Вот, например, Вальдор с Иксионом явно вчера перебрали. Морды у обоих были опухшие и сонные. Икси, бедняжка, даже не уложил свои волосы, хотя всегда тщательно расчесывает их, и они у него волосок к волоску лежат. Интересно, а хвост у него тоже взъерошенный? Я привстала, чтобы посмотреть.

— Ты чего? — мрачно буркнул кентавр, заметив мое пристальное внимание.

Аннет оказалась более догадливой и поведала:

— Хвост я ему расчесала, а волосы он не позволил.

Я тихо хрюкнула, представив Ее величество расчесывающей лошадиный хвост. Кстати, Аннет тоже была слегка помятая, но держалась молодцом. Надо полагать, вчера