Князь Рус - Юрий Никитин

– Закрыться щитами! – крикнул он.

Рядом Сова удивленно повернул голову. Брови на смеющемся лице воеводы поползли вверх.

– Чего?

– Где твоя осторожность… – начал Рус, но дальше слова потонули в зловещем свисте.

Теперь и Сова поспешно повернулся в сторону иудеев. Рус увидел, как воздух зарябил темными точками, и тут же рядом и дальше послышались глухие удары, крики боли, ярости и безмерного удивления.

Сова выругался, топор его выпал из ослабевшей руки. Плечо окрасилось кровью. Рус успел увидеть отпрыгнувший камень размером с кулак. По всему отряду скифов вскрикивали, бранились, сыпали проклятиями.

Он услышал треск, одновременно щит в его руке едва не вырвало вместе с плечом. В предплечье стегнуло болью. Верхний край щита отлетел, а булыжник, изменив дугу, отскочил вверх, едва не разбив Русу лоб. Он присел от неожиданности, и тут же сзади хряснуло. Рус похолодел, узнав звук разбиваемых костей, ему на спину и голову брызнуло теплым. Еще два сильных удара в щит потрясли так, что рука занемела по локоть.

Неровная стена щитов, зияющая дырами и прорехами, внезапно двинулась чересчур резво, прямо на них, и Рус не поверил глазам: иудеи перешли на бег. Они первыми бросились в сечу навстречу смерти!

– Руби! – взревел он и отшвырнул щит.

Сзади не было ответного рева. Он оглянулся, кровь застыла в жилах. Из его сотни бойцов не меньше двадцати опустилось на землю, оглушенные камнями или раненые, а другие злобно и растерянно кричали, утирали кровь, пробовали поднять упавших товарищей.

К нему поспешно подбежали и встали рядом Сова, Твердая Рука, Ерш, Громовой Камень. Но вперед не бросились, все еще бледные, ошарашенные, а стена огромных щитов надвигалась теперь бегом. Между двумя отрядами оставалось не больше сорока шагов, когда иудеи выравнялись, пошли тесным строем, прижимаясь плечами, так что никому из них не размахнуться для молодецкого удара, но когда на плечи передних сзади опустились длинные копья, Рус с внезапным страхом понял и свою ошибку: зря отбросил щит, только сейчас оценил пугающую умелость противника.

– Отступать! – крикнул он поспешно.

– Княже! – воскликнул Ерш негодующе.

– Здесь не выстоять!

– Да на меня из вирия плевать будут!.. Ты не знаешь моего деда! Еще и побьет, когда встретимся!

Рус попятился, воины заколебались, но Ерш упрямо остался, и еще шестеро его ближайших друзей встали с ним рядом. Рус взмахом руки велел отряду отступить, надо сообразить, что делать, супротив такой щетины копий голой грудью лезть глупо, сам пятился, а иудеи перешли на мелкий бег, острия копий колыхались, но все время были на уровне голых животов русов.

Он видел, как передний ряд соприкоснулся с шестерыми русами. Ерш взревел, выкрикнул клич и занес над головой богатырский топор. Три длинных копья быстро и смертельно точно ударили ему в грудь и живот. Топор выскользнул из поднятых к небу рук. Глухо стукнуло, это топор ударил веселого богатыря обухом в темя, но Ерш уже был мертв и медленно валился вперед, пригибая копья.

Точно так же острые длинные копья ударили в пятерых оставшихся. Только молодой и быстрый воин по имени Горностай успел широким взмахом срубить наконечники копий, но ударили и его под ребра, он вскричал и повернулся в ту сторону, похожий на рассерженного медведя в стае псов, тут же ударили в спину, и, что позорнее всего, торопливо пошли дальше, оставив раненых добивать задним.

Сова орал, сорвал голос, криком и руганью понуждал русов пятиться, оставляя раненых и убитых, но голос воеводы был растерянный, дрожащий, и Рус с ужасом понимал, что вот прямо сейчас не удается ничего придумать, чтобы проломить или хотя бы остановить эту стену из щитов и смертоносных копий!

Моряна орала, топала ногами. Жилы на шее страшно вздулись. Не замечая того, она все приближалась к черте, наконец поставила правую ногу на серый, отполированный ветрами валун. Все ее могучее тело напряглось, мышцы дергались, она уже была мыслями и чувствами там, на поле, уклонялась от стрел, бросалась на ненавистного врага и рубила, крушила, ее страшная секира разбрызгивала кровь, как будто она, всесокрушающая Моряна, била палкой по воде…

Корнило коротко переговорил с воинами за пределами поля, и пятеро крепких мужей, могучих как дубы, но кто хром, кто слеп на один глаз, для поединка не годны, торопливо приблизились к Моряне с боков и сзади. Она неотрывно смотрела на поле боя, сжимала кулаки, душа ее выпрыгивала и уже дралась на поле, показывая всем, как надо, как должно.

Крепкая петля захлестнулась на ее горле. Она тут же, не растерявшись ни на миг, задержала дыхание, молниеносно ухватилась за веревку, напряглась, пытаясь удержать удавку… но их не зря было пятеро. Тут же другую веревку набросили на руки, она чувствовала, как больно захлестнули петлями и ноги, чужие наглые руки сорвали пояс с ножами.

Она дралась, лягалась, хрипела от удушения, но ее подтащили к столбу в двух шагах от края поля, привязали крепко-накрепко. Рот не заткнули, она вскрикнула, призвав небо на головы предателей, но с нею оставили только мальчишку, и она зарыдала в бессилии:

– Предатели… Одни предатели!

Мальчишка сказал испуганно:

– Сам Рус велел!

Слезы катились по ее лицу, губы дергались, кривились, она старалась и не могла совладать с мокрым лицом, что кривилось в жутких гримасах.

– Они гибнут!

– Но еще жива честь, – донесся издали горький голос Корнилы. – Пока еще жива…

– Это честь? – выкрикнула она яростно. – Их уничтожают, как линялых гусей! Это позор нашему оружию!

– А преступить черту… Как зовут преступивших черту?

Рус второй раз услышал недобрый свист. Он поспешно подхватил с земли чей-то щит, едва успел выставить чуть сверху и перед собой. Треск, руку рвануло, щит сразу потяжелел. Проломив доски в самой середине, булыжник застрял в прокладке из бычьей кожи. Закругленные края блестели, оцарапавшись о доски с медными бляхами, и Рус передернул плечами, представив, как бы этот камень торчал из его разбитого черепа.

Со всех сторон раздавались крики, ругань. На этот раз на землю опустилось бойцов меньше, но все равно многие были без щитов, да и щиты укрыли далеко не всех.

Подбежал Сова, кровь текла по плечу, капала с разорванного уха.

– Они перебьют нас как муравьев!

– Сколько наших ранено?

Сова зло оскалил зубы:

– Ранено? Треть уже убиты!

Он кивнул на наступающих, и Рус ощутил, как на плечи обрушилась снежная лавина. Раненых и оглушенных русов не успели поднять с земли, а иудеи, наступая почти бегом, добивали их как скот, переступали и шли дальше.

В третий раз он услышал свист летящих камней. Сова закричал бешено: