Дети порубежья - Вера Школьникова

— Где он?

— В зал пошли, только не он, они. С графом девушка приехала, молодая, но не сказать, что красавица, — стражника аж распирало от желания поделиться новостью.

Арно перешел на быстрый шаг: что ж это за напасть такая! В прошлый раз Эльвин привез из Сурема Клэру, не стоит плохо говорить о покойнице, но лучше бы он этого не делал, а теперь опять приехал с девицей? Не успев толком овдоветь, собрался жениться? Лорд Дарио слишком хорошо знал своего племянника и не надеялся что граф притащил домой сладкую шлюшку из столичного борделя. Утешало только одно: Глэдис лопнет от злости и, наконец-то, избавит Арно от своего общества. А может, все еще обойдется? Увы, первые же слова Эльвина подтвердили его худшие опасения:

— Арно, я хочу представить тебе свою невесту, Рэйну Доннер. Рэйна, познакомьтесь с лордом Дарио, моим дядей.

Арно обреченно склонил голову и поднес к губам руку невесты, покосившись на застывшую возле окна Глэдис. Судя по выражению ее лица, она с Рэйной уже познакомилась. Эльвин продолжил, и в его голосе прозвучала непривычная твердость:

— Как только выйдет срок траура, мы поженимся.

Дарио окинул девицу Доннер быстрым взглядом — и впрямь, не красавица, с покойницей не сравнится. Но Эльвин все равно слеп, значит, выбрал невесту за другие достоинства. Серьезное умное лицо, тонкие запястья, длинные пальцы — видна хорошая порода. Если парню так легче, пусть женится. Глэдис будет кипеть и шипеть втихомолку, но вслух возразить сыну не посмеет. Рэйна поздоровалась, и Арно окончательно убедился, что девочка ему нравится — у нее оказался красивый голос, глубокий, теплый, такой, что согреет в холодный день вернее огня в камине. Мягкие ладони и ласковый голос — что еще нужно слепому в женщине?

Первое впечатление, против обыкновения, не обмануло. Прошло две недели, и даже неумолимая Глэдис смирилась с будущей невесткой. Да, родовитостью не вышла, зато хорошо воспитана, знает свое место и, что самое главное — любит Эльвина. В этом вдовствующая графиня не сомневалась: она всегда знала, как кто относится к ее драгоценному сыну. И за эту любовь Глэдис была готова простить девушке любые недостатки.

В графском замке воцарилась полнейшая идиллия — будущая свекровь и невестка чинно обсуждали старинные поэмы, склонившись над вышиванием, в хорошую погоду прогуливались по саду, закутавшись в меховые плащи, за обедом беседовали на темы, способствующие пищеварению. Женская война, портившая нервы всем обитателям замка, от графа до поваренка, ушла в прошлое, следом за покойной Клэрой. О Светлом Адане сожалели, о ней — не вспоминали. Даже дети легко забыли мать и ластились к Рэйне, у которой всегда находилось для них время и доброе слово.

И только Арно и Эльвин не могли предаться всеобщему благодушию, пока не отдадут Старнису последний долг. Спустя несколько дней после возвращения графа они сидели в его кабинете. За окном мерзко подвывала ночная вьюга. Эльвин только что закончил рассказывать, Арно мрачно смотрел в камин:

— Значит, корень ареники.

— У меня ничего больше с собой не было, — граф словно оправдывался.

— Ты молодец, малыш, все сделал правильно, — Арно не называл так племянника уже двадцать лет, с того самого дня, как маленький Эльвин впервые взял барьер, удержавшись в седле. — Осталось только найти мерзавца.

И они искали, собирали слухи, платили прознатчикам, выслушивали доносы — все без толку. И уже на исходе зимы, перед самым днем королевского траура, Арно напал на след.

* * *

В детстве маленький Кало отличался неуемным любопытством. Матушка только руками разводила, выслушивая очередную порцию вопросов: почему у лошади четыре ноги, а у человека две, почему вода на улице в луже замерзает, а в доме — нет, почему небо синее. Почему солнце желтое, почему, почему, почему… Наказание, а не ребенок! И только когда мальчика удалось пристроить в школу при храме Аммерта, бедная женщина смогла вздохнуть свободно — остальные семеро детей все вместе не доставляли ей столько хлопот, сколько этот один.

Попав в школу, Кало убедился, что аппетит приходит во время еды. Стоило найти в книгах или у наставников ответ на один вопрос, как тут же возникало еще десять, и порой учителя так же разводили руками, как в свое время матушка. Всеведущ один Творец, а не в меру любознательным школярам следует больше времени уделять полезным занятиям, например, совершенствовать манеру письма. Кало послушно отправлялся выполнять урок, но от дурной привычки спрашивать так и не отучился, зато приобрел безупречный почерк.

Шли годы, домой Кало уже не вернулся, стал жрецом, хотя бог и не отметил его своим знаком. Впрочем, для служения Аммерту этого и не требовалось. Он надеялся, что пройдя полное посвящение, получит, наконец, ответы на все свои вопросы. Надежда обернулась разочарованием. Сумма знаний в мире — конечна. Люди не в состоянии узнать больше, чем в свое время Аммерт открыл им. Жрецы сохраняют знания, восстанавливают утраченное, обучают молодежь, но не открывают нового. Все, что необходимо, давно уже известно, прочее — соблазн от Ареда.

Ученикам тщательно разъясняли разницу между богоугодным знанием и богопротивным познанием. Первое — добровольный дар Аммерта смертным, второе — греховная гордыня, попытка силой выйти за пределы, отпущенные людям. Даже Аред, которому было дано так много, не устоял перед искушением узнать больше, что уж говорить о слабых людях? Судьба падшего бога должна была стать для слуг Аммерта предостережением, но для Кало обернулась непреодолимым соблазном.

Молодых жрецов поощряли задавать только те вопросы, ответы на которые известны, чтобы уберечь от греховного пути. Кало оказался в ловушке: он жаждал новых знаний, но не умел добывать их своими силами, его этому не учили. Убедившись, что учителя не станут ему помогать в стремлении к запретному, он обратился к Ареду, в надежде, что тот удовлетворит его жажду познания.

Падший не отвечал на молитвы жреца, и отчаявшись, он принес первую жертву. В ночь после обряда Кало увидел во сне состав пурпурного красителя, над которым бился уже полгода. С тех пор он покупал у Проклятого знания, оплачивая их чужой кровью, не смея даже самому себе признаться, что средство давно уже подменило цель.

Беспомощность жертвы на алтаре, страх, чужое страдание кружили голову сильнее дурмана, а более всего пьянила власть — над болью, над смертью, над тайной. И хотя Кало верил, что своим служением приближает возвращение Ареда, в глубине души он предпочел бы, чтобы все оставалось как есть. Ведь если Темный вернется, к его услугам будут тысячи тысяч рабов, заметит ли он среди них старого жреца?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});