Дочь вне миров - Карисса Бродбент

имел в виду. Но я буду с тобой до конца. С тобой, Тисана. Если ты захочешь бежать, клянусь, мы найдем выход. И если все это сгорит в огне, я буду гореть рядом с тобой, и это все равно будет лучшее, что я…

Я не понимала, что плачу, пока не попробовала соль.

— Прекрати.

Внезапно все приобрело смысл.

Чего ты хочешь? спросила я Макса, так много месяцев назад. И я так и не смогла ответить на этот вопрос, не до конца. Но теперь я понимала. Я поняла, почему он так верил в меня. Потому что больше всего на свете Макс хотел верить, что один человек способен что-то изменить. Потому что…

Если ты можешь это сделать, то и я смогу.

Я задохнулась:

— Ты сможешь, даже если я не смогу.

Между его бровями образовалась морщинка.

— Легко умереть за кого-то, — сказала я, — но гораздо ценнее жить. Я не даю тебе разрешения потерпеть неудачу, если я потерплю неудачу. Ты меня понял? — когда он не ответил, я повторила: — Ты понимаешь?

— Да, — прошептал он.

— Я тебе не верю. — я положила ладони по обе стороны его щек, прижавшись лбом к его лбу. От него по-прежнему пахло пеплом и сиренью, словно он вез остатки своего сада через все море. — Ты лучший из людей, Максантариус Фарлионе, как бы ты ни пытался убедить мир в обратном. Обещай мне, что ты будешь продолжать сражаться в своих битвах, даже если я проиграю свои.

— Ты не будешь…

— Обещай.

Его пальцы нашли мое лицо, прочертили теплую дорожку по щеке. А затем, словно нить оборвалась, он притянул меня в неожиданные, яростные объятия. Я погрузилась в него так плавно, мои руки скользнули по его плечам, мои колени подстроились так, что я свернулась вокруг него.

— Я обещаю, — пробормотал он в мои волосы.

Я надеялась, что он не ожидает, что я отпущу его, потому что я бы не отпустила. Я хотела утонуть здесь, в его груди, сердцебиении и дыхании рядом с моим. Отчаянно необходимое напоминание: Мы все еще живы, и мы все еще вместе.

Я слегка повернула голову, чтобы мое лицо было прижато к гладкой коже его шеи, чтобы я могла вдыхать его и удерживать его запах в своих легких.

Я прижалась губами к его горлу.

Его пальцы сжались у меня за спиной, и это прикосновение пронзило мой позвоночник, сердцебиение поднялось к поверхности кожи. И в этот момент в моем сердце, в моей душе, в моей крови укрепилась истина — часть меня, которая не хотела ничего другого, кроме как воспользоваться этим шансом.

Потому что я хотела его.

Я хотела его во многих смыслах. Как друг, как родственная душа, как яростный товарищ по команде. Как кожа, губы и зубы. Как задыхающийся стон в темноте или ленивое объятие на рассвете. Я хотела этого. Я хотела всего этого.

Я снова провела ртом по его коже, наслаждаясь ощущением тихого стона, вырвавшегося сквозь его дыхание. Я проследовала выше, к углу его челюстной кости, провела губами по ее углу, по рельефной текстуре маленького шрама.

Безмолвный вопрос.

Он вздрогнул.

Вздрогнул и отпрянул от меня, достаточно далеко, чтобы его жуткие, яркие глаза впились в мои собственные…

Когда он проговорил:

— Это не то, чего я хочу.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Макс.

Это не то, чего я хочу.

Все зависело от определения слова «это» — были ли эти слова непоколебимой правдой или самой большой гребаной ложью, которую я когда-либо говорил кому-либо еще или самому себе.

Тем не менее, предложение выскочило из меня прежде, чем я смог его остановить. И боль, промелькнувшая на лице Тисаны, выпотрошила меня.

— Ох.

Ее рот опустился. У нее был идеальный рот, с верхней губой, чуть полнее нижней, и уголками, которые всегда, всегда немного загибались к самым краям. Даже сейчас.

Это было усилие, чтобы не смотреть на него. Так было всегда.

Правильно. Все зависело от определения «это».

Если «это» было ощущение ее губ на моей шее, или тот маленький звук, о котором, как я подозревал, она даже не подозревала, или то, как она чувствовала себя в моих объятиях…

Если «это» было звуком ее голоса, или тем, как она смотрела на мир, или ее глупыми шутками…

— Я никогда не ожидал этого от тебя, Тисана, — задыхался я. Мы все еще были так близко. Наши носы почти соприкасались. Я едва мог сосредоточиться на словах, которые вырвались у меня изо рта. — Почти каждый человек в твоей жизни использовал тебя. И я не… Это не…

И я не стану еще одним из этих людей, вольно или невольно.

Это не то, чего я хочу.

Если «это» — это ее губы, ее тело, ее поцелуй, ее прикосновение, то я бы солгал, если бы сказал, что не думал об этих вещах. Если бы мне не пришлось засунуть их в темный угол моего сознания, чтобы никогда не беспокоить, никогда не обращаться к ним.

Но если «это» было ее дружбой, ее общением, ее доверием? Ее счастье? Ее безопасность?

Эти вещи стоили для меня больше, чем все остальное. Даже дороже.

И ради этого я готов бросить все остальное в коробку и запереть ее, чтобы никогда не признавать, навсегда, если это то, где они должны быть. Я уже был готов к этому.

Мой большой палец провел по ее левой