Тайна мертвой планеты - Сергей Че

исчезнет.

— Не могу. Харвестер не принадлежит этому миру. Я над ним не властна. Я могла лишь сдерживать его. Но сейчас даже этого не могу. Наш мир проиграл в тот момент, когда ты передвинула стрелку с третьего уровня на пятый. Фантомы давали мне энергию. Теперь я бессильна.

Эликс похолодела.

— Прости. Не знала.

— Ты не виновата. Этот харвестер славится своей тягой к запутанным многоходовочкам.

— И что… — Эликс поперхнулась.

— Хочешь спросить, что будет дальше? Скоро он до нас доберется. Меня сожрет. Тебя не заметит и просто раздавит. Потом разошлет своих эмиссаров по всем ближайшим галактикам. Они начнут готовить добычу к транспортировке. После чего…

— Можно ведь что-то сделать!

— Можно. Есть один выход. Бегство. Эскапизм. Надо спрятать вселенную в недоступном для харвестера пространстве. Насколько знаю, есть только одно такое. Пространство фантазии. Детской мечты. Сказки. Харвестер летает на его энергии, но не может проникнуть внутрь. Ему там нечего делать. Пространство фантазии эфемерно. Еды из него не получится.

— Спрятать в сказке целую вселенную? Извини, но звучит бредово.

— Не более, чем эта штука над горизонтом.

— Но как?

— Так же. Желанием. Ты желаешь. Я выполняю. Но это должно быть твое самое главное желание. Выстраданное.

— Да легко! Желаю…

— Нет. Так не получится. Это просто слова. Соберись.

Эликс зажмурилась.

— Вспомни, всех, кого потеряла. Представь, что будет дальше. Почувствуй ненависть.

Эликс зажмурилась сильнее. Внутри не было ничего. Никаких чувств. Никакой ненависти.

— Вспомни эту девочку, чья сожженная тень лежит у тебя под ногами. Харвестер миллионы лет перебрасывал ее разум из одного тела в другое. Забавлялся. Глумился. Лепил из нее то шлюху, то рабыню. И наконец сжег здесь. В финале.

— Прискорбно.

— Что? Прискорбно? И это все?

Эликс не знала, что сказать. Пустота внутри была спокойной и бесцветной.

— А что еще? Я биоробот. Откуда у меня чувства?

У меня нет слов, меня не научили словам. Я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать.

Проклятье! Откуда лезет в голову эта чужая бессмыслица? У меня нет слов, потому что я не училась словам. Я не умею думать, потому что мне незачем было учиться думать.

— Быстрее! Он близко!

В голосе девчонки плескалась паника.

Эликс вдруг почувствовала внутри нарастающую ненависть. К собственному бессилию. К своей никчемности. К себе.

С небес уже падала черная тень.

— Да не могу я! Это бегство! А я никогда не сбегала с поля боя!

— Лжешь! Система звезды Альгам. Оборона базы амазонок. Триникс. Ты сбежала. Почему? Испугалась за свою шкуру?

В руке девчонки чернел невесть откуда взявшийся древний кольт.

— Да! Испугалась! Мы были последние из корпуса амазонок! После нас не оставалось ничего. Даже памяти. Словно…

— Словно никого из нас никогда не было.

И в тот же миг черные щупальца протянулись к ним с неба, а тихий бесплотный голос произнес:

— Фиксация. Один претендент. Одна коррекция. Начинаю обратный отсчет. Десять… Девять…

Девчонка уходила прочь и уже почти скрылась за дымной гарью.

Эликс шагнула следом.

— Постой! А здесь? Что будет здесь?

Тонкая фигурка в красном платье остановилась.

— Здесь? Ничего не будет.

Когда мир поглотило белое ничто, ее уже не было видно.

* * *

Все старые вселенные умирают одинаково, а новые начинаются по-разному. Одни вдруг взрываются в одночасье и сами лепят из получившегося материала первые звезды. Другую наспех варганит бородатый недоучившийся студент. Шесть дней он ее сколачивает, а на седьмой у него защита диплома, и он ее разумеется провалит, потому как вселенная у него получилась кривая, косая и нежизнеспособная. Третья рождается закольцованной, и ей кажется, что она бесконечная, хотя размах ее кольца не более пары суток.

Эта вселенная началась с маленькой планетки, висящей в белом океане ничто и нигде. Планетка была желтовато-костяного цвета и напоминала бильярдный шар.

По ее гладкой поверхности брели двое.

Издалека они смахивали на Чебурашку и Крокодила Гену. Но вблизи становилось видно, что у Чебурашки длинная, унылая физиономия и вытянутые слоновьи уши обитателя планеты Блук. А у Крокодила Гены со всех сторон торчит десяток лишних конечностей.

— Теперь ты понимаешь, каким мудрым было решение не вылезать из стазис-камеры? — в сотый раз спрашивал ушан, воодушевленно вращая ушами. — Все вылезли. И где теперь эти все? Даже дракончик вылез. И где теперь этот дракончик? А у нас целая вселенная косплея! Все для косплейщиц!

— Зеленый? — недоуменно разводил шестью руками тысячепал с Аркхема, не видя вокруг ни одной косплейщицы.

— Да, пока с этим напряг, но ты представь. Отели! Небоскребы! Дворцы для фестов! Целые улицы мастерских для мейкеров и крафтеров! Миллионы отаку со всех концов галактики будут стремиться сюда! Флот из тысяч кораблей перестанет справляться с таким наплывом, и придется строить звездные врата, нуль-т и гиперлуп!

— Зелё-оный… — почесал рыжую бороду пораженный перспективами тысячепал.

— Но главное, — продолжал ушан, — это будет царство настоящего олдскульного косплея. Никаких маскировочных поясов и уж тем более перламутровых камней, копирующих увиденное. Только реальность! Только хардкор! Все как в старые добрые времена. Доспехи из жести, мечи из крашенного дерева, лошади из пластика.

— Зеленый? — тысячепал покачал бугристой головой.

— Что такое? Сомнения в голосе твоем слышу я. Ты, наверное, как и многие неразумные отаку, считаешь, что мечи должны быть из булатной стали, лошади из конюшен графа Орлова, а юбка Сейлор Мун стащена с задницы самой Сейлор Мун?

— Зеленый! — утвердительно кивнул тысячепал.

— Это заблуждение, мой маленький друг. Смысл настоящего косплея в том, чтобы сделать звездолет из говна и палок, а костюм эльфийки из трусов в горошек.

Тысячепал рыкнул, не соглашаясь.

— В тебе говорит недалекий нищеброд, фапающий на цацки аристократов, — опрометчиво заявил ушан и в следующий момент был поднят за уши в воздух, а рядом с громогласным рёвом раскрылась зубастая пасть.

— Зеленыййй!

— А это вообще никакой не аргумент. Опусти меня на землю, и я тебе с полпинка докажу, что реальность — это не то, что реально. А то, что на реальность издалека похоже.

Так они бесконечно долго брели по бильярдному шару. Ушан гнусаво бубнил и вращал ушами. Тысячепал мотал щупальцами, орал «Зеленый! Зеленый!», и все звуки тонули в молочно-белом космосе.

Бесконечно.

Эпилог

Собеседование у куратора было назначено на