Оборотни - Стивен Джонс

31 июля

Жду завтрашнего дня с привычным страхом и отвращением, но и с некоторым любопытством. Интересно, как события последнего месяца повлияли на мою болезнь. Июль я провел в спокойствии, так хорошо с собой примирился, что ничуть не удивлюсь, если в течении болезни наступит какая-нибудь перемена. Последний месяц мог послужить катализатором и изменить химию этого существа… быть может, к лучшему. Что бы ни произошло, я чувствую, что смогу принять это стоически.

Я бы рассказал Хелен о своих надеждах, если бы она не казалась такой далекой и странной. Но наверное, лучше не говорить, пока я не узнаю точно. Мало толку от того, что возникнут ложные надежды. Этим утром она тоже вела себя своеобразно. Я спустился в холл, чтобы взять перчатки, и, когда обернулся, она выглядывала из-за угла. Из-за угла показалось лишь ее лицо, и она тут же спряталась. Я спросил, не нужно ли ей чего-нибудь, а она, пробормотав что-то, спросила, не собираюсь ли я в подвал? Почему это она так решила? Она знает: я ненавижу подвал и никогда не хожу туда, если в этом нет крайней необходимости. Когда я убедил жену в том, что не пойду туда сейчас, она, кажется, вздохнула с облегчением, так что, скорее всего, она просто перенервничала из-за того, что этот день приближается. Может, она боялась, что все начнется раньше, чем обычно, и мне придется провести в клетке больше времени? Может, даже не одну ночь? Я понимал, насколько это способно тревожить ее, и это говорит о том, что она за меня переживает. Но это также говорит о ее полном непонимании моей болезни.

1 августа

Сегодня меня прямо распирает от избытка сил. После обеда я совершил длительную, бодрую прогулку. Остановился, чтобы посмотреть, как играют дети на площадке. Мне казалось, что я разделяю их интерес к жизни. Я пожалел о том, что не могу иметь детей. Они были такие веселые и беззаботные… Мне даже стало жаль, что когда они вырастут, то столкнутся с житейскими проблемами. Мое детство не было счастливым; по крайней мере мне оно не кажется таким, за исключением нескольких запомнившихся случаев. Но я не завидую другим в этом отношении, потому что из детских лет я достойно перешел в зрелый возраст и могу оглядываться на всю свою жизнь, не жалея ни о чем. Если я о чем-то и жалею, то только о том, что случилось не по моей вине, о тех вещах, которые были предопределены еще до моего рождения. Это, разумеется, самое лучшее для спокойствия человека, когда он может проследить всю свою жизнь в беспрерывной последовательности и убедиться, что ни разу не произошло ничего такого, чего бы ему следовало стыдиться, и ничто не замарало его прошлого, что вся его жизнь была именно такой, какой он хотел, особенно если у него существовал выбор.

Я едва ли не с нетерпением жду перевоплощения сегодня ночью, я чувствую уверенность в том, что наступит улучшение… или я уже понимаю, что никакого улучшения и не нужно и моя болезнь не такая уж и плохая, как мне казалось? Надеюсь, что существо, которым я стану, сможет разделить мое спокойствие.

1 августа (ночь)

Ну вот, дверь заперта. Хелен поднялась наверх, и я один в клетке. Сегодня Хелен старалась быть очень доброй. Приготовила мой любимый ужин — простая здоровая пища. То и дело смущаясь, она болтала без умолку и старалась выглядеть веселой, чтобы отвлечь меня от того, что должно было вскоре произойти. Я ценю ее жалкие усилия скрасить заботой то, чего она не может понять. Я спустился вниз пораньше, чтобы ей не пришлось волноваться. Я боялся, что она станет переживать, испугается, и мне хотелось избавить ее от этого мучения… да и самому избавиться от того, чтобы все это видеть.

Оказавшись в клетке, я не заметил каких-либо изменений. Я был уверен, что она что-то переделала, но замок тот же, а обивка по-прежнему разорвана в нескольких местах. Может, она приглашала рабочего, чтобы тот составил смету, и работы начнутся в следующем месяце. Надо было мне, впрочем, позаботиться о том, чтобы свет был поярче. Трудно писать, да и в углах темно. Если бы…

Я только что сделал ужасное открытие! Не могу понять, что это означает. Мой позвоночник будто режут холодным ножом, и тело у меня точно лед. Я писал, потом посмотрел на стену и… в стене дыра! Маленькая, я и не заметил ее сразу. Она в углу возле двери, но достаточно большая, чтобы в нее можно было заглянуть… заглянуть в клетку. Раньше этой дырки не было, на полу осталась бетонная пыль, и я понял, что дырку сделали недавно. Вот, наверное, зачем сюда приходил рабочий. Но для чего моя жена попросила сделать эту дырку? Что это на нее нашло? Зачем ей делать такую дьявольскую вещь? Должно быть, она сошла с ума! Наверное, собралась заглянуть в клетку после моего перевоплощения! Но зачем ей это? В это трудно поверить, это чудовищно. Одна мысль, что она увидит меня… увидит, как я становлюсь… не человеком, а кем-то другим. Я ползаю вдоль стены с дыркой, чтобы меня не было видно в нее, но не знаю, что делать дальше… после того как я перевоплощусь. Это существо неразумно, а может, ему на все наплевать. Оно не останется здесь, возле двери, где его не будет видно. Я подумал, а не заткнуть ли мне дырку рубашкой, но боюсь, что рубашка будет изодрана мною в клочья, когда болезнь войдет в свою силу. Да и Хелен может проткнуть дырку палкой. Вот сейчас я в безвыходном положении. Она увидит меня!

Мне стало дурно от страха. Чувствую, что меня сейчас стошнит. Голова кружится. Почему Хелен так со мной поступила? Болезненное любопытство? Или у нее в натуре есть какое-то извращение, чего я прежде не замечал? Или она по-прежнему сомневается во мне и ей нужны доказательства, что я не сумасшедший, что не воображаю себе всего этого? Не знаю. Мысль о том, что она увидит перевоплощение, ужасна, и бог знает какой эффект это произведет на нее! Надеюсь лишь, что она распознает в этом болезнь и, узнав правду, не сойдет с ума. Но она не крепка умом, и я боюсь… Мне знакомы лица тех, кто видел меня перевоплощенным. Пьяница… женщина… На их лицах было выражение безумия, а Хелен не обладает мужеством… я видел страх в ее глазах, даже когда был нормальным. После того, как она прочитала всю эту ложь в газетах, все эти ужасные рассказы об увечьях, расчленениях… и та ночь в постели… и этот страх, отчего лицо у нее становится белым, как луна, как оно меняется и дрожит, пока на нем не остается один только ужас, а все остальное исчезает, и я вижу… чувствую… я чувствую, что этот страх не должен жить… Да как я буду снова смотреть в это лицо после того… когда стану нормальным… когда…

Я услышал, как закрылась дверь.

По-моему, она спускается вниз…

2 августа(?)

Кажется, сейчас утро. Со мной все в порядке, хотя я истощен. Моя одежда разодрана в клочья. Скоро спустится Хелен, чтобы открыть дверь. Как она будет теперь смотреть на меня, после минувшей ночи? Я умолял ее уйти, но она даже не отвечала мне, просто смотрела на клетку и ждала. Мое нервное возбуждение вызвало болезнь быстрее, чем она должна была прийти, и я совершенно потерял контроль над собой. Она все видела. Я ненавижу ее. Ненавижу за то, что она сделала со мной. Я весь горю от ярости, стыда и ненависти! Когда она откроет дверь, мне придется предпринять огромные усилия, чтобы не ударить ее. Она заслуживает того, чтобы ее ударить. Она заслуживает худшего. За то, что она сделала со мной, никакое наказание не будет слишком жестоким. Она настолько все испортила, что хуже и быть не может. Я отчетливо помню, как в ярости бился о стену, пытаясь вырваться, стремясь разорвать эту дырку, и все это время она стояла там, по ту сторону этого неразрушимого барьера, и видела все. Да она чудовище, ведьма, дьяволица. У меня нет слов, чтобы описать ее…

Август

Какое сегодня число, не знаю. Не могу следить за временем. Кажется, наступила вечность. На дневник мне уже наплевать. Бесполезно теперь вести его. Да и чернила почти закончились. Свет меркнет, и скоро я окажусь в темноте. Возможно, я смогу писать своей кровью, но стоит ли… Мне не нравится кровь, она мне слишком о многом напоминает. И тем не менее, когда я пытаюсь записать что-то, меня это отвлекает. Это мой союзник против безумия. Я могу стерпеть голод и жажду, но не вынесу безумия.

Не могу понять, почему она это сделала со мной. Я больше не ненавижу ее, просто не могу понять. Она спускается и время от времени заглядывает. Раз в день, раз в неделю… Не знаю. Здесь все одно. Никогда ничего не говорит. Не отвечает, если я заговариваю с ней. Иногда издает странные звуки, точно хихикает. По-моему, она безумна. Когда я пытаюсь заговорить с ней, она уходит…

(?)

Я так голоден.

Я пытался есть обивку со стен, но это не помогло. От этого только усиливается жажда. Свет почти погас. Только стоя прямо под ним, я могу писать. И перед глазами у меня все плывет. Я очень слаб, и у меня кружится голова. Не думаю, что смогу еще что-нибудь написать.