Каменное эхо - Андрей Имранов

– Почему? – тупо спросил я.

– Кочевые степные племена контролировали все нижнее течение Сарманки, которую ты знаешь как Баравуль. Парой-тройкой Стрел Огня ты бы их не разогнал, они бы тебя не пропустили без большой драки, в которой тебе пришлось бы обратиться к Тьме. Поскольку я сам черпаю из той же Силы, то не могу, подобно светлякам, следить за ее проявлениями, и твое к ней обращение прошло бы для меня незамеченным. Чего не скажешь о Серых Плащах, которые не замедлили бы к тебе слететься. Даже если бы тебе удалось обвести их вокруг пальца, в чем я сомневаюсь, тебя бы это не спасло – ты же так и не научился гасить темный откат; более того, ты даже не знал, чем это чревато. Тьма в тебе взяла бы верх очень быстро, и ты бы все равно что умер.

– Тьма… это то, что сейчас со мной происходит? В меня что, вселилась Тьма? А я думал, это шизофрения…

– Не так просто. Да будет тебе известно, что Свет и Тьма, Изначальные Силы, сами по себе неразумны. Они всего лишь силы, та упорядочивающая энергия, при посредстве которой в Абсолюте Хаоса были созданы материя и время, весь наш мир, жизнь в нем и, наконец, как вершина упорядоченного – разум. Но сами они. повторюсь, неразумны, и говорить об одержимом Тьмой маге, что «в него вселилась Тьма», некорректно. Сила не может вселиться по собственному желанию, поскольку желаний у нее нет. Просто когда маг обращается к Изначальной Силе, а не к иным источникам энергии, в виде отката он получает не просто поток энергии, в той или иной степени встряхивающий организм, а часть Изначальной Силы. И она не утилизируется при помощи природных защитных средств нашего тонкого тела, как это было бы с обычной «лишней» энергией, а накапливается. При достижении же некоторого предела, имея в своем распоряжении столь мощный инструмент мышления, каковым является человеческий мозг, эта сила просто не может не обрести разум.

Жеребец Урсая вздрогнул, махнул хвостом и фыркнул, но Темный не обратил на него ни малейшего внимания, увлеченный собственной лекцией.

– Здесь и находится одно из основных различий между Изначальными Силами. Тьма явно проявляется как вторая личность незадачливого мага, потихоньку подчиняющая себе все его существо. Личность, надо заметить, пренеприятная в общении и абсолютно асоциальная. Что касается светлой Силы… сегодня Белые утверждают, что откаты при использовании их канала практически безопасны, но во времена моей молодости заявившего такое мага подняли бы на смех. Просто одержимость Светом не проявляется явно – в маге, перебравшем Изначальной Силы, не заводится новая личность, и у него не появляются приступы с выпадением памяти, но это вовсе не означает полной безопасности. Достоверно доказано, что у магов, часто и не слишком чисто пользующихся Изначальным Светом, со временем меняется реакция на набор тестовых раздражителей. Говоря проще, Свет не проявляется в виде отдельного разума, но модифицирует разум мага. Можно долго спорить о том, какой из вариантов хуже – на мой взгляд, оба они категорически неприемлемы для разумного человека.

– Но почему я об этом не знал?

– Потому что я обучал тебя и собираюсь обучать впредь, руководствуясь только лишь собственными представлениями о том, какие знания ты должен получить на очередном этапе обучения. Твое бегство в мой план не входило.

Я мотнул головой.

– Я не об этом. Всех учеников на четвертом году представляют Свету, но я ни разу не слышал о том, что вы сейчас рассказали. Им что, ничего не говорят? Почему?

Урсай пожал плечами:

– Не имею представления. Возможно, в Белом Круге скрывают эту информацию, чтобы не вызвать недовольства, хотя бы среди тех же студентов. А возможно, они так долго и часто повторяли этот бред – насчет безопасности использования Изначального Света, что сами в него поверили. Впрочем, последнее маловероятно – магистры почему-то не грешат бездумным использованием Света, всегда стараясь обойтись более безопасными источниками, да и техниками гашения отката пользуются неплохо.

– Ясно. Вы изгоните из меня эту… Тьму?

– Нет. Она теперь часть твоей личности. Все, что можно сделать, – перестроить тебя всего, разобрать на мельчайшие кирпичики и собрать – без темной части.

Я недоуменно нахмурился.

– Тебе нужно пройти Посвящение Тьме.

Я вздрогнул, но как-то… неубедительно, даже для меня самого. Если что-то во мне и воспротивилось этому известию, то оно все проявилось в этом вздрагивании. Посвящение так посвящение.

– Опять придется резать вены, нюхать и жрать всякую гадость? – поинтересовался я.

– Нет. Посвящение одновременно и проще, и сложнее. Проще – в плане антуража, сложнее – в плане происходящих в организме изменений. Впрочем, сам все поймешь в скором времени. Садись на седло сзади меня – конь силен и с легкостью вынесет нас обоих. Нам надо поторопиться – ты же не думаешь, что светляки успокоятся и забудут про тебя?

Я встал из пыли и отряхнул штаны.

– Кстати, учитель, – спросил я, берясь за луку седла, – ваша иллюзия, как всегда, на высоте, но не слишком ли подозрительно мы будем выглядеть?

– Никакая иллюзия не дает полной гарантии не-обнаружения, – хмыкнув, ответил Урсай. – И это не иллюзия, я на самом деле так выгляжу. Светлякам, надеюсь, об этом пока неизвестно.

Я уселся на круп жеребца, поерзал, устраиваясь поудобнее, и задумался над ответом Урсая. Как это «так выглядит»? Можно морфировать мышцы и мягкие ткани, но он же просто вылитый подросток. Я присмотрелся к затылку впереди сидящего. Невозможно морфировать собственный мозг, это любому известно. Он что, совсем за неуча меня держит? Похоже, Урсай почувствовал мое недоумение.

– Я решил, что могу отправиться в прошлое, – сказал он, разворачивая коня и пуская его в быстрый, но удивительно мягкий галоп. – Я знаком с трудами мудреца Армины, но я и не собирался двигаться против потока времени, мне показалось, что я нашел способ обратить вспять сам поток. Результат ты видишь перед собой. То, что я успел остановить действие заклинания прежде, чем обратился в беспомощного младенца, – просто великая удача.

– Разве такое возможно? Отправиться в прошлое, я имею в виду.

– Может быть. Но не этим способом. К счастью, мне попали в руки записи современного исследователя природы времени – Сармонта Равийского, это уберегло меня от дальнейших опасных экспериментов. Отрадно, что фундаментальная наука еще пользуется некоторым уважением.

– Что, светляки вас настолько допекли? – выпалил я и прикусил язык. Шрат! Я настолько привык к своей главенствующей роли, что совсем разучился думать, прежде чем говорить. А ну как он обидится? Но Урсай только фыркнул.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});