Почти как люди - Клиффорд Саймак

За полквартала от дома я услыхал постукивание. Оно как будто приближалось, а вскоре я различил какой-то белый ореол, который словно бы подскакивал в такт этому мерному стуку. Я остановился и смотрел, не понимая, а постукиванье и вздрагивающий белый круг все приближались. Еще минута — и я понял: навстречу, в ореоле снежно-белых волос, шла миссис Тайлер, опираясь на неизменную палку.

— Добрый вечер, миссис Тайлер, — сказал я как мог тихо и ласково, чтоб не испугать старуху.

Она остановилась, повернулась ко мне.

— Это Брэдшоу, да? Я плохо вижу, но я узнала тебя по голосу.

— Да, это я. Поздно вы гуляете, миссис Тайлер.

— Я шла к тебе, да только прошла мимо твоего дома. Забывчива стала, вот и прошла мимо. А потом вспомнила и повернула обратно.

— Что я могу для вас сделать?

— Так ведь все говорят, ты видел Таппера. Даже погостил у него.

— Это верно, — признался я.

Меня даже в пот бросило, я со страхом ждал следующего вопроса.

Она придвинулась ближе, закинула голову, всмотрелась мне в лицо.

— А правда, что у него там хорошая служба?

— Да, — сказал я, — очень хорошая.

— И начальство ему доверяет?

— Да, так я понял. Я бы сказал, ему доверен немаловажный пост.

— Он что-нибудь говорил обо мне?

— Да, — солгал я. — Он про вас спрашивал. Сказал, что все хотел вам написать, да уж очень занят.

— Бедный мальчик, он всегда был не мастер писать. А выглядит он хорошо?

— Очень хорошо.

— Я понимаю, он на дипломатической службе. Кто бы подумал, что он станет дипломатом. По совести сказать, неспокойно мне за него было. И понапрасну беспокоилась, глупая старуха, — ведь правда?

— Да, конечно, — сказал я. — Он вполне преуспевает.

— А когда он собирается домой, не говорил?

— Пока не собирается. По-видимому, он очень занят.

— Ну что ж, — весело сказала миссис Тайлер, — теперь мне незачем его искать. Можно и отдохнуть. Не надо выбегать каждый час на улицу смотреть, не идет ли он.

Она повернулась и пошла было прочь.

— Миссис Тайлер, — сказал я, — позвольте, я вас провожу. Становится темно.

— Да что ты! — возразила она. — Зачем меня провожать? Я ничего не боюсь. Раз я знаю, что Тайлер жив и здоров и хорошо устроился, мне теперь ничего не страшно.

Я стоял и смотрел ей вслед, белый ореол ее волос мелькал в темноте, постукивала палка; длинной, извилистой тропой брела она в мире своих грез.

Что ж, так лучше. Хорошо, что она может из грубой реальности создать для себя что-то причудливое и отрадное.

Я стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом и стук палки не заглох в отдалении, потом повернулся и пошел в город.

В торговом квартале горели фонари, но огни в магазинах уже погасли — тревожный знак, ведь обычно почти все они торгуют до девяти. А сейчас даже «Веселая берлога» и кинотеатр — и те закрыты.

В муниципалитете горел свет, у входа слонялись несколько человек. Видно, прием больных подходил к концу. Любопытно, что думает обо всем этом доктор Фабиан. Уж наверно, старика возмущает и ужасает такое неслыханное врачевание, хоть оно его же первого исцелило.

Поглядел я, поглядел, засунул руки глубоко в карманы и поплелся по улице, сам не зная, куда и зачем. Что делать, куда девать себя в такой вот вечер? Сидеть дома, уставясь на мерцающий экран телевизора? Уединиться с бутылкой и медленно, но верно напиваться? Отыскать приятеля или соседа, охочего до пустопорожних разговоров, и судить и рядить с ним все о том же, толочь воду в ступе? Или просто забиться в угол потемнее и покорно ждать, что будет дальше?

Я добрел до перекрестка; на улице, что уходила вправо, горел на тротуаре яркий прямоугольник; из какой-то витрины падал свет. Что за притча? А, понятно: это редакция нашей «Трибюн», должно быть, там сидит Джо Эванс и разговаривает по телефону; наверно, ему звонят из Ассошиэйтед Пресс или из «Нью-Йорк таймс» и других газет и требуют самых наиновейших новостей. У Джо сейчас хлопот по горло, мешать ему не надо, но, может, он не будет против, если я на минутку загляну.

Джо Эйанс и впрямь говорил по телефону, он сгорбился за письменным столом, прижимая трубку к уху. Закрывая за собою дверь, я легонько стукнул ею. Эванс поднял голову и увидел меня.

— Одну минуту, — сказал он в трубку и протянул ее мне.

— Джо, что стряслось? — спросил я.

Потому что явно что-то стряслось. Лицо у Джо было ошеломленное, он уставился на меня расширенными, невидящими глазами. На лбу проступали капельки пота и скатывались до бровей.

— Это Элф, — еле выговорил он непослушными губами.

— Элф, — сказал я в трубку, все еще не сводя глаз с Джо.

Лицо у Джо такое, словно его только что ударили по голове чем-то большим и очень тяжелым.

— Брэд! — закричал Элф, — Брэд, это ты?

— Ну да, я.

— Где ж ты был? Я столько времени тебя разыскиваю. Звонил по телефону — никто не подходит…

— А что случилось, Элф? Ты, главное, не волнуйся.

— Ладно, постараюсь не волноваться. Постараюсь поспокойнее.

Очень мне не понравился его тон. Сразу слышно — человек Здорово напуган и пытается подавить страх.

— Ну, рассказывай, — поторопил я.

— Насилу добрался до Элмора. Дороги забиты — жуть! Ты сроду такого не видал, что тут творится на дорогах. Всюду военные патрули, заставы…

— Но ты все-таки добрался. Ты мне и раньше говорил, что едешь в Элмор.

— Ну да, все-таки добрался. По радио услыхал про ту делегацию, которая ездила разговаривать с тобой, — сенатор, генерал и прочие. А когда попал в Элмор, слышу, они остановились в этой… как ее, черт… в «Кукурузе», что ли… забыл, как называется. В общем, я подумал — не мешает им знать, что делается у нас в штате Миссисипи. Может, тогда они лучше разберутся, что к чему. И пошел в эту самую гостиницу, к сенатору… думал, сумею с ним поговорить. А там сумасшедший дом. Народу кругом — не протолкнешься, полиция сбилась с ног, старается навести порядок. Репортеров — туча, кто с блокнотом, кто с микрофоном, кто с телекамерой… в общем, к сенатору я так и не пробился. Но с одним человеком я все-таки поговорил. В газетах были фотографии, и я его узнал. Дэйвенпорт его фамилия.

— Биолог, — сказал я.

— Ну да. Ученый. Я припер его к стенке и объясняю — мне, мол, непременно надо видеть сенатора. Толку от него было чуть. По-моему, он даже не слыхал, что я ему говорил. Смотрю, он какой-то перевернутый, белый как полотно и пот с него ручьями. Может, вам нездоровится, спрашиваю, может, я могу вам чем-нибудь помочь? Тут он мне все выложил. Наверно, у него просто с языка сорвалось. Может, он после и пожалел, что проболтался. Но он был до черта зол, вот и не стерпел, в ту минуту ему было на все наплевать. Понимаешь, он был прямо вне себя. В жизни я такого не видал. Вцепился в меня, держит за отвороты пиджака, придвинулся нос к носу, спешит, захлебывается словами, чуть ли не пена изо рта. Если б его совсем не перевернуло, он бы нипочем не стал так разговаривать, не такой он человек…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});