Легенда об Ураульфе, или Три части Белого - Марина Аромштам

Исси отвел глаза — губы его чуть дрогнули — и ничего не ответил. Тогда Мукаран резко дернул Исси за ворот, нащупал шнурок и вытащил из-под рубахи какую-то штуку. Вроде бы, амулет. Шнурок натянулся и врезался в шею. У мальчишки на глаза навернулись слезы.

Тут неизвестно откуда появилась летучая мышь. Сделала круг по клетке, а потом пролетела прямо над головой Мукарана. Тот отшатнулся, выругался и рассек воздух плетью. От удара мышь упала на землю. Крыло у мыши неправильно вывернулось. Исси вскрикнул, кинулся к ней, поднял, прижал к груди.

— Летуны с перепонками вызывают брезгливость. Все они кончили плохо, — Мукаран умехнулся одними губами. — Твой отец не гнушался перепончатых крыльев. Ты пал гораздо ниже. Тебе довольно летучей мыши.

Он развернулся и вышел, не взглянув на Крутиклуса — будто того здесь не было. И хорошо, хорошо.

Вдруг Мукаран пощадит Крутиклуса? Не из жалости. Нет, конечно. Но Крутиклус готов заплатить. Дорого заплатить. Ему кое-что известно. Один секретик. Про Исси. Про то, что умеет мальчишка. Это его умение пригодится макабредам. Сделает их великими. То есть нет — нет, нет, нет! — он ошибся, сбился-оговорился. Макабредов все боятся. Это великий народ и без всякого Исси.

Нет! Не нужно хватать Крутиклуса!

Не нужно его тащить!

Пусть ему позволят…

Мукарану…

…секретик…

…они станут еще страшнее…

…Пощадите Крутиклуса!.. Не нужно этого делать… Он расскажет… про Исси… про руки…

* * *

Было очень темно. Темнота давила, усиливая страшные ожидания. Можно было бы снять перчатки, но Исси не мог на это решиться: вдруг кто-нибудь придет?

Чего они все хотят от него?

Исси очень устал. Глаза у него слипались. Но как только он забывался, тут же являлся Тайрэ. Он стоял у края над пропастью. А потом, вскинув руки, опрокидывался спиной в пустоту. Исси вздрагивал, покрывался испариной, пробуждался и гладил мышь. Только это прикосновение приносило ему облегчение. Крыло у летучей мыши уже не висело. Вдруг мышь забеспокоилась. Скоро темнота задрожала от бликов света и тяжелых шагов. Исси вжался в стену.

Макабреды открыли решетку и бросили Крутклуса на пол. Один из них, седой и косматый, с щербинами вместо зубов, повернулся к Исси:

— Такой же, как ты, умирает. Его плоть посвятили Смерти. Ты услышишь, как он захрипит и испустит последний вздох. Твоя кровь от этого станет густой и холодной — и особенно вкусной. С новой сменой светил ты будешь готов к обряду.

Стражники быстро ушли. Все опять стало тихо.

Сколько мальчик помнил Крутиклуса, столько его боялся: лекарь ему угрожал, делал больно, использовал. Но теперь где-то здесь, в темноте, рядом, совсем рядом с Исси, лекаря ела Смерть — медленная, неотвратимая, торжествующая, мучительная. Лекарь трудно дышал.

— Исси…

Исси вздрогнул.

— Я умираю… — голос сипел и срывался. — Мне очень страшно, Исси. Не оставляй меня… Посиди со мной рядом.

Исси непроизвольно подался вперед. Мышь беспокойно задвигалась у него на руке, перебирая лапками.

— Исси, сжалься, — в горле Крутиклуса что-то булькнуло. — Здесь слишком душно. И темно. Я не вижу тебя.

Исси не смог подняться на ноги, его била сильная дрожь. Он опустился на четвереньки и подполз туда, где лежал умирающий.

— Дай мне тебя увидеть. Дай мне света. Чуть-чуть. На прощание.

Исси судорожно вздохнул.

— Света! Смилуйся! Света!

Мальчик, стуча зубами, стянул перчатки. Мышь сорвалась с места и закружилась по клетке. Теплый свет разлился вокруг, и Исси увидел лекаря. Кожа его посинела, глаза провалились. Крутиклус усох и уменьшился. Длинные пальцы, как черви, ногтями цеплялись за землю.

— Пожалей меня, Исси. Силы… Силы уходят, — он застонал.

Мышь кружилась по клетке стремительней и стремительней. Но Исси уже не видел ее и ничего не чувствовал. Ничего, кроме боли Крутиклуса. Эта боль проникла прямо в его сердцевину, колола острой иглой и порождала жалость. Жалость — щедрая и печальная, как вода в половодье, изнутри затопила Исси. По рукам побежало тепло, свет усилился, вспыхнул — и Исси погладил тощую, посиневшую руку лекаря. Тот облегченно вздохнул:

— Исси… Как хорошо…

Исси снова коснулся лекаря.

— Исси, смилуйся. Дай мне руку.

Исси не смог противиться. Мышь подлетела ближе, задевая его макушку, — словно хотела его оттащить. Тот ничего не почувствовал.

— Ха… Ха-ха-ха! — пальцы Крутиклуса вцепились в одежду Исси. Лекарь неожиданно сел. — Смотрите! Этот мальчишка! У него золотые руки! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — Глаза Крутиклуса заблестели. — У него золотые руки, и Крутиклус не умер! Ха-ха-ха!

Исси очнулся. Лицо его перекосилось. Он дернулся, вырываясь. Крутиклус опять рассмеялся.

— Куда это ты? Куда? Смотри! Крутиклус не умер! Танцуй со мной, мальчик! Танцуй!

Крутиклус с безумным хохотом начал кружиться по клетке, не выпуская Исси. Исси заголосил от страха и отвращения. Мышь кружила над ними, задевая крылом Крутиклуса. Но лекарь не обращал на нее никакого внимания и хохотал все сильнее.

Горное эхо услышало хохот Крутиклуса. Хохот потряс Казодак. К клетке уже бежали. А лекарь все танцевал.

— Я не умер! Смотрите! Вы выпили мою кровь, но Крутиклус не умер!

Макабреды оцепенели, а потом повалились на землю, закрывая лица руками.

Глава десятая

Новый появился неизвестно откуда. Он был крупным, с мерцающими глазами. Он не понравился Ви, но его все сразу признали. Ба сказал красноглазым: «Вы охотники! Слуги Красного Духа! Я поведу вас на дело!», и они превратились в стаю.

Ба знал очень много слов. Он сказал: «Покажите, на что вы годитесь. Вы не простые псы. Вы рождены из плеши. Вы можете чуять то, что обычным псам не под силу. Вы отправитесь на охоту и отыщете серебристое. Оно прижилось в Лесу и противится красному, противится Духу охоты. Вы убьете его. Вы добудете его сердце и отдадите мне».

В пустых головах красноглазых, как в полусгнивших дуплах, загудели чужие слова. Но Ви не мог разделить их восторга. Да, последнее время он, словно бродячий пес, рыскал в поисках пищи и много слов позабыл. Ему с трудом удавалось объединить двух-трех красноглазых для совместной охоты, а потом они разбегались. Но он помнил старого Ба — того, что погиб в овраге. Тот говорил другое. Ви не мог повторить тех слов — иначе он стал бы Ба. Но он помнил, что те слова называли врага. Врага, а не просто жертву. Враг был большой и сильный. Победа над ним означала господство над Лесом. Новый Ба не хочет господства красноглазых? Зато он желает нарушить старый Закон: сердце съедает тот, кто сломает жертве хребет. Съедает у всех на глазах. Это право убийцы — право на новое знание.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});