Брежнев - Леонид Млечин

– Вы ведь знакомы с Никсоном. Он действительно хочет мира?

По словам Брандта, в репертуаре Брежнева имелись «маленькие, дешевые трюки», заботливо подготовленные спецслужбами. Под конец первой беседы с канцлером ФРГ в Кремле он вдруг сказал:

– Надеюсь, вам известно, что в руководстве вашей партии у вас есть не только друзья?

Продемонстрировав с помощью разведки свою осведомленность во внутрипартийных делах западногерманских социал-демократов, Брежнев решил оказать канцлеру услугу, указав в его окружении надежного человека. Леонид Ильич с трудом прочитал написанную на бумажке фамилию одного из западногерманских политиков, на которого, по его мнению, Брандт мог положиться. Но старания Брежнева пропали втуне: канцлер не доверял спецслужбам, ни своим, ни чужим.

Громыко не любил, когда послы обращались к Брежневу, минуя министра, даже запрещал им это делать. Впрочем, могущественный Андрей Андреевич не всегда был властен над послами в крупных странах, позволявшими себе своевольничать. Некоторых послов назначали без участия Громыко.

Сергей Георгиевич Лапин, который со временем возглавит ТАСС, а затем Гостелерадио, рассказывал, как в 1965 году его вызвали на заседание президиума ЦК. Речь зашла о том, что нужно найти посла в Китай – это был момент, когда отношения с Пекином стремительно ухудшались. Брежнев долго перечислял качества, нужные послу, а потом вдруг сказал:

– Мы полагаем, что такими качествами обладает товарищ Лапин.

И тут же решение было принято.

С дипломатами, которых привечал генеральный секретарь, Громыко приходилось не просто.

Посол в ФРГ Валентин Фалин описал в воспоминаниях необычную сцену в кабинете Брежнева. Присутствовали Громыко и референт генерального секретаря Евгений Самотейкин.

Фалин обратился к Брежневу:

– Не знаю, дошла ли до вас, Леонид Ильич, моя телеграмма по итогам беседы с канцлером на прошедшей неделе. Брандт приглашал меня к себе, чтобы, по сути, заявить протест…

– Какая телеграмма? От какого числа? – Брежнев повернулся к Громыко. – Андрей, почему мне не доложили?

Громыко, метнув в сторону Фалина сердитый взгляд, произнес:

– Леонид, я тебе излагал ее содержание по телефону. Не обращая внимания на министра, Фалин пересказал свой разговор с канцлером ФРГ Вилли Брандтом, который – не без оснований – упрекал советскую дипломатию в неискренности.

Громыко перебил своего посла:

– По-вашему, только западные немцы говорят правду…

Фалин обратился к генеральному секретарю:

– Леонид Ильич, разрешите мне закончить доклад, затем я буду готов ответить на вопросы, которые есть у Андрея Андреевича.

Это был прямой вызов, к такому Громыко не привык. Министр, по словам самого Фалина, потемнел лицом, сложил лежавшие перед ним бумаги, подошел к генеральному секретарю:

– Леонид, ты знаешь, у меня встреча. Я позже тебе позвоню.

После этого разговора референт генсека Самотейкин по-дружески сказал Фалину:

– На Леонида Ильича произвело впечатление, что ты не дрогнул перед Громыко. Вместе с тем он обеспокоен, во что этот инцидент тебе обойдется.

Но министр не стал мстить послу за унижение. Он умел переступать через свои чувства. Более того, когда однажды Брежнев был недоволен действиями Фалина и чуть было не отстранил его от работы, Громыко принял гнев на себя, хотя вполне мог бы и подлить масла в огонь.

12 августа 1970 года канцлер Федеративной Республики Германии Вилли Брандт подписал с Косыгиным Московский договор. ФРГ и Советский Союз признали нерушимость послевоенных границ и договорились решать спорные вопросы только мирным путем.

Послевоенная Европа жила в страхе перед советскими танками. Московский договор, подписанный Брандтом, успокоил западных европейцев.

На советских людей договор с немцами произвел поначалу пугающее впечатление. Брежнев позвонил Фалину и шутя сказал:

– Ты что натворил? Звонят секретари обкомов. На Смоленщине, в Белоруссии и Предуралье население расхватывает соль, мыло и спички: «С немцами договор подписали. Значит – скоро война».

Многие партийные чиновники были против сближения с западными немцами, хотя боялись высказывать это публично. Первый секретарь ЦК компартии Украины Петр Шелест записал в дневнике: «В „Литературной газете“ появился снимок: Брежнев, Брандт и его супруга стоят под руку, улыбаются. Кому это нужно, неужели мы такие „друзья и приятели“, чтобы это так рекламировать в нашей печати?»

Откровенный разговор с американским президентом

В отличие от многих своих соратников Брежнев серьезно отнесся к возможности наладить отношения с ведущими державами и тем самым укрепить мир, хотя некоторые его приближенные утверждали впоследствии, что «все брежневские мирные инициативы – пауза для восстановления военного паритета».

Его первая настоящая поездка на Запад в роли руководителя страны состоялась в 1971 году. Это была Франция. Он серьезно готовился, отверг составленные в Министерстве иностранных дел трафаретные тексты речей, требовал от помощников, которых собрал на госдаче в Завидове, подобрать человеческие слова:

– Вот мы на фронте мечтали о том дне, когда смолкнет канонада, можно будет поехать в Париж, подняться на Эйфелеву башню, возвестить оттуда так, чтобы было слышно везде и повсюду, – все это кончилось, кончилось навсегда!.. Надо вот как-то ярко написать про это. И не просто написать и сказать, а сделать…

20 апреля 1972 года в Москву с секретным визитом прилетел советник американского президента по национальной безопасности Генри Киссинджер.

Он играл совершенно необычную роль в администрации президента Ричарда Никсона. Киссинджер и Никсон бесцеремонно, а иногда и просто оскорбительно отстраняли от принятия решений государственный департамент и госсекретаря Уильяма Роджерса.

Инструкции дипломатам за рубежом по основным политическим проблемам разрабатывал и отправлял аппарат советника президента. Если государственный секретарь Роджерс одобрял какую-то телеграмму до того, как о ней докладывали президенту, не исключалось, что его указание будет отменено.

Все щекотливые переговоры президент поручал своему советнику, считая, что этот человек, который все еще говорил с сильным немецким акцентом (Киссинджер родился в Германии, его привезли в Америку ребенком), не может составить ему конкуренции. Но вопреки ожиданиям Никсона Генри Киссинджер стал весьма популярной фигурой.

В аэропорту его встречали первый заместитель министра иностранных дел Василий Кузнецов и генерал Сергей Антонов, начальник Девятого управления КГБ. Американцев отвезли в комплекс резиденций для иностранных делегаций на Ленинских горах.