Харьков – проклятое место Красной Армии - Валерий Абатуров

Надо учесть также и то, что здесь была всего одна дорога, а наступать по целине было нельзя – кругом лежал очень глубокий снег. Артиллерию на конной тяге по такому снегу вряд ли можно было быстро выдвинуть на огневые позиции, да и пехоте по нему двигаться тяжело. У противника к этому времени, наоборот, имелось много моторизованных частей, танков; это давало ему большие преимущества в тех условиях.

Поэтому-то мы решили, и А.М. Василевский с нами согласился, как и командующий Воронежским фронтом Н.Ф. Ватутин, в подчинение которого вошла наша армия, что задачу свою – остановить противника – мы выполнили и на этом надо пока остановиться.

Некоторые товарищи сейчас пишут, что 21-я армия будто бы стала на заранее подготовленный рубеж обороны. Я должен со всей ответственностью заявить, что никакого заранее подготовленного рубежа обороны в этом районе не было. Все рубежи первой и второй армейской полосы обороны готовили мы сами с помощью местного населения. На тыловой армейской полосе все работы вело только местное население»[365].

На этом оборонительная операция Воронежского фронта завершилась. Положение в его полосе стабилизовалось до июля 1943 г., т. е. до начала Курской битвы. Отражая контрнаступление, советские войска понесли большие потери. В соединениях Воронежского фронта и 6-й армии Юго-Западного фронта за март они составили более 86 тыс. человек, при этом 41,5 тыс. безвозвратные[366]. Войскам фронта был нанесен значительный урон в боевой технике и вооружении. Так, в 69-й армии после отхода за Северский Донец осталось всего 77 орудий и минометов[367]. 40-я армия с 10 по 21 марта потеряла 134 орудия и 159 минометов, а весь Воронежский фронт – 645 орудий и 1358 минометов[368].

Столь трагический итог операции командующий войсками Воронежского фронта генерал Голиков пытался объяснить незнанием обстановки. В своем отчете в Ставку по поводу тех событий он писал: «На этом этапе я имел неправильную оценку намерений и возможностей противника. Ошибка в оценке противника заключалась в том, что мы рассматривали массовое движение моторизованных сил противника на Полтаву как его отход. Между тем противник отводил главные силы своего танкового корпуса СС в район Полтавы для того, чтобы начать отсюда свой контрудар».

Однако признание своих ошибок еще не освобождало от ответственности. Сталин как Верховный Главнокомандующий по сложившейся у него привычке искал виновных среди непосредственных исполнителей решений Ставки. И конечно, искал недолго. Возложив ответственность за сдачу Харькова и Белгорода на генерала Голикова, он отстранил его от командования войсками Воронежского фронта, а на эту должность назначил генерала Ватутина. Где логика в такой замене – сказать трудно. Ведь незадолго до того, в феврале 1943 г., войска возглавляемого Ватутиным Юго-Западного фронта потерпели не менее тяжелое поражение в Донбассе.

Автор романа «Вторжение» В.Д. Соколов утверждает, что сделано это было по рекомендации представителя Ставки ВГК, заместителя Верховного Главнокомандующего маршала Жукова, срочно направленного Сталиным на Воронежский фронт. Ссылаясь на воспоминания адъютанта маршала Л.Ф. Минюка, он так описывает это назначение: «Пал Харьков. В полдень того дня, 18 марта, когда мы приехали, танковый корпус СС прорвался к Белгороду… Из Генштаба запросили, что доложить Сталину о положении на Воронежском фронте. Маршал Жуков твердо ответил:

– Доложите, что враг дальше не продвинется ни на шаг. А относительно Голикова (командующего войсками фронта) скажите: его надо снять немедленно и поставить на этот фронт генерала наступления Ватутина. Он так и сказал: «генерала наступления»[369].

Если это в действительности так, то тогда логика Жукова и Сталина ясна: в марте 1943 г. никто не помышлял еще об обороне в Курском выступе, а потому Ватутин должен был в ближайшее время вновь «повести» фронт, теперь уже Воронежский, в наступление.

Таким образом, контрнаступление немецких войск в Донбассе и на харьковском направлении в феврале – марте 1943 г. оказалось довольно результативным: противник остановил наступление войск Южного фронта, а кроме того, нанес поражение войскам правого крыла Юго-Западного и Воронежского фронтов. Благодаря этому он добился коренного изменения обстановки, что, в свою очередь, позволило ему стабилизировать положение на юго-западном направлении.

В первую очередь такой результат стал следствием просчетов, допущенных и Ставкой, и командованием фронтов на завершающем этапе зимней кампании 1942/43 г. При руководстве операциями фронтов на юго-западном направлении в феврале Ставка не проявила должной оперативности, недооценила всей серьезности развернувшихся в Донбассе событий. Поэтому Юго-Западный фронт не был своевременно усилен резервами, а продвижение Воронежского фронта остановлено cлишком поздно.

Лишь в конце февраля и начале марта, когда поражение армий правого крыла Юго-Западного фронта не вызывало никаких сомнений, а главное – создалась угроза удара крупных танковых сил противника во фланг Воронежскому фронту, Верховное Главнокомандование начало исправлять положение и принимать радикальные меры по предотвращению дальнейшего расширения немецкого наступления. Для ликвидации угрозы на юго-западном направлении Ставка выдвинула сюда из своего резерва 1-ю и 2-ю танковые, 66, 24 и 62-ю армии, а Воронежскому фронту передала 21-ю и 64-ю армии. Это, в конце концов, позволило остановить контрнаступление врага, и он не смог продолжить свой удар на Курск, в сторону которого с севера, из района Орла, готовилась нанести встречный удар 2-я немецкая танковая армия, чтобы окружить и разгромить советские войска в Курском выступе. Не без сожаления к этому выводу приходит и П. Карель: «Стремительное победоносное продвижение Манштейна от Днепра к Донцу, сколь неправдоподобным оно ни кажется нам теперь, не было использовано до конца. Немецкое Верховное главнокомандование верило, будто может отложить на завтра то, что реально сегодня – и только сегодня. Таким образом, большая возможность была упущена. Немцы посадили зерно, из которого выросла катастрофа, решившая исход войны, – оставили Курский выступ… Операция «Цитадель» против Курского выступа началась спустя сто одиннадцать дней. Из-за этих ста одиннадцати дней промедления немцы проиграли войну»[370].

Глава 9

Белгородско-Харьковская наступательная операция

«Харьковская эпопея» Великой Отечественной войны завершилась в августе 1943 г., после того как советские войска, отразив удары противника на Курской дуге, перешли в контрнаступление и освободили, теперь уже окончательно, Харьков. Его заблаговременная подготовка позволила избежать длительной паузы между окончанием оборонительного сражения и переходом к наступательным действиям. Войска левого крыла Западного и Брянского фронтов перешли в наступление на северном фасе 12 июля, а армии правого крыла Центрального фронта – спустя три дня. В результате положение ударных группировок вермахта, осуществлявших наступление на Курск, коренным образом изменилось. Внезапные мощные удары трех фронтов, нацеленные в тыл и во фланг немецкой группировки, поставили ее в тяжелое положение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});