Мастер зверей. Бог грома. Бархатные тени - Андрэ Нортон

В глазах Викторины не было и тени насмешки, они сверкали от волнения, и оно же делало ее голос глубже, ниже, чем он звучал обычно. Ясно было, что девушкой владеет сильное чувство к брату. И миссис Дивз может потерпеть поражение прежде, чем поймет, какого нажила себе врага.

Викторина рассмеялась.

— Я немного пугаю вас, Тамарис, когда так говорю? Вы думаете, что я строю какие-то темные козни, чтобы уберечь своего дорогого братца от Огасты? Что я, возможно, даже ведьма? — Она сделала гротескную гримасу. — Отлично! Тогда я подумаю о том, чтобы стать ведьмой и наложить на Огасту проклятие, сильное проклятие. Я сделаю ее кожу пятнистой, чтобы все отвернулись от нее с отвращением, или… Вам не страшно сейчас, Тамарис… хоть немного?

Я рассмеялась.

— Конечно. Разве вы не видите, что я в ужасе от ваших черных планов?

Она посмотрела на меня странным изучающим взглядом, безо всякой ответной насмешки. — Не смейтесь над тем, чего не понимаете, Тамарис. Есть вещи… — она резко осеклась. — Но они принадлежат иному времени, иному месту… не вашему уютному маленькому миру. Заканчивайте свое письмо, Тамарис, и спокойно спите.

Так же молча и быстро, как вошла, она исчезла. Мое минутное веселье тут же развеялось. Я внимательно огляделась, пытаясь понять, что встревожило меня секунду или две назад. Но это чувство было только вспышкой, и если даже это было предупреждение, я не обладала достаточной мудростью, чтобы к нему прислушаться.

На следующее утро мистер Соваж получил телеграмму и в Сакраменто сошел с поезда, чтобы отправиться в Вирджиния-Сити, где на одном из рудников, контролируемых его компанией, возникли какие-то проблемы. Он сказал, что один из его людей будет ожидать нас в Окленде. Затем этот джентльмен проводит нас в наши апартаменты в отель «Лик-Хауз».

Паром был окутан плотным туманом. «Такой туман, — подумала я, — мог бы отлично послужить устрашающей декорацией для какой-нибудь мрачной сцены, разворачивающейся в трущобах Лондона». Поэтому мы остались в каюте парома, кутаясь в непромокаемые плащи, чтобы хоть как-то защититься от пронизывающей сырости. Викторина презрительно фыркнула.

— Я нахожу это место просто отвратительным. Где же сияющие небеса, где прекрасная страна, о которой так много рассказывал мой брат?

Грэм Кантрелл, молодой человек, обязанный сопровождать нас, стоял так близко к сестре своего хозяина, насколько позволяли приличия. Было ясно, что с первой же встречи он не видит никого, кроме нее. Даже теперешняя сердитая гримаска Викторины, отметила я для себя с легкой грустью, нисколько не умалила её хрупкой красоты. Он тотчас поспешил сказать, что такие туманы не всегда затягивают бухту и не представляют угрозы городу, куда лениво плюхал наш паром.

Но я-то знала море. И для меня такой туман всегда таил угрозу. Глядеть в окна нашей каюты, наглухо занавешенные плотной туманной пеленой, было страшновато… И я слышала печальный звук предупредительных колоколов, но эта пелена была так плотна, что даже эти звуки казались придушенными.

На стенах сырость оседала каплями. В каюте стоял тяжелый запах — застарелая грязь, сильный дух человеческих тел, зловоние машинного масла, доносимое из машинного отделения.

Неожиданно я ощутила, что больше не могу выносить этого заключения. Хоть я и считала себя искушенной путешественницей, желудок у меня всегда был слабый. Мне нужно было сделать только один-два шага наружу, чтобы найти более чистый воздух, пусть, даже и пропитанный туманом. Так я и сделала, втянув в легкие благословенную сырость.

Были и другие пассажиры, очевидно разделявшие мое желание выйти на воздух. Большинство из них виделись просто неверными тенями, но налево от двери нашей каюты, очень близко друг к другу стояли двое, и до меня то и дело долетал звук голосов.

Тот, что выше, должно быть, мужчина. Другая фигура, закутанная в точно такой же, как у меня, плащ — явно женщина. Затем мимо прошел кто-то из команды, держа в руке фонарь, и отблеск от него ясно осветил обоих. Это была Амели, оставленная при нашем багаже.

Однако свет не выхватил лица ее спутника. Но сам факт, что их поза предполагала некоторую степень интимности, пробудила мои прежние подозрения. Был ли это другой мужчина, случайно привлеченный ее хорошеньким личиком? Я так мало знала о ней — возможно, она была весьма свободна в своих поступках вдали от взгляда хозяйки. Но не было сомнений, что между ними существовала некая сильная привязанность, и Викторина будет скорее защищать, чем обвинять ее на основании столь шатких подозрений, как мои.

Я решила проследить за Амели и удостовериться, что ее поведение не таково, чтобы впутать ее юную хозяйку в какую-нибудь неприятную историю. Беспокойство грызло меня, покуда мы причаливали и черепашьим шагом ползли до «Лик-Хауза».

— C’est magnifique![13] Посмотрите, даже в тумане видны огни магазинов. Что за наслаждение бродить по ним… давайте отправимся поскорее!

Викторина отвернулась от окна отеля, опустив тяжелую портьеру, которую поднимала, чтобы взглянуть на Монтгомери-Стрит, полную жизни даже в такой ненастный вечер. Девушка так и кипела воодушевлением.

— Не ночью же, моя дорогая. — Миссис Дивз была исполнена благоразумного неодобрения. — Леди не появляются на улицах без подобающего сопровождения…

— Но я же вижу! — возразила Викторина. — Вот они — там… и там… — она указала пальцем на окно.

— Это не леди, — приговор миссис Дивз был окончательным и обжалованию не подлежал.

Викторина с хмурым видом отпустила бархатные красные занавеси, отгораживающие нас от огней и шума уличной жизни. Я уже заметно устала от красного бархата. В отелях, казалось, обожали его, как примету респектабельности и роскоши. А «Лик-Хауз», к тому же, был явно из новых.

Его интерьер, заполненный деревянной резьбой, бархатом, его мраморные полы создавали впечатление безвкусного показного богатства. То же относилось к еде, которая была сервирована в наших номерах — шесть блюд, начиная от устриц и кончая всеми возможными лакомствами, не зависящими от сезона, заставили меня подумать, что в мире слишком много пищи.

Шампанское, очевидно, тоже было правилом, как нечто само собой разумеющееся, вроде воды со льдом в других краях. Его, к моему удивлению, безо всяких вопросов подали и нам с Викториной. Я лишь пригубила свой бокал. Однако миссис Дивз и Викторина не последовали моему примеру.

— Ваш брат, моя дорогая, — миссис Дивз водрузила свою неизменную сумку с рукоделием себе на колени, но не стала открывать ее, — держит здесь, в городе, собственный выезд. И нет причин, почему бы нам не воспользоваться им завтра, чтобы посетить некоторые магазины. Кроме того, может быть, вы захотите освежить ваш гардероб… — при этом она бросила хитрый взгляд в мою сторону. Если она и думала припугнуть меня предполагаемой бедностью моего гардероба, то просчиталась. Я была твердо уверена, что благодаря стараниям одной из наставниц мадам Эшли, всегда выгляжу одетой в соответствии с модой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});