Портал на Керторию - Александр Дихнов

Если б мог, пожал бы плечами, но пришлось выразить этот жест интонационно:

– Мелочь, но приятно.

– Кинжалы барона Лагана – не такая уж мелочь. Никогда бы не подумала, что заточенный кусок стали может быть таким страшным оружием в конце XXV века… К тому же, помимо небольшого морального удовлетворения, эта акция имела и непосредственный эффект – позволила нам спастись. Понимаешь, нападавшие тоже видели, как человек ни с того, ни с сего начал кидаться кинжалами в стену, и при этом один из них пропал в полете. Это озадачило народ, особенно командира, поэтому они ненадолго перестали палить – может даже, хотели вступить с нами в переговоры. Но мы свалили – Креон сумел открыть портал, они с Бренном подхватили тебя, и труба протрубила отбой. Уходить пришлось под шквалом огня, но обошлось. Карин заработала пару царапин, майору прострелили предплечье, а Креону срезало половину уха, но мы потом сошлись во мнении, что на везение грех жаловаться.

– А тебя и не царапнуло? Гаэль дружески улыбнулась:

– Спасибо… Ну, задело разок по ноге. Ничего страшного, уже зажило. – Мне почему-то подумалось, что это не такой пустяк, как изображается, но Гаэль явно не собиралась обсасывать эту тему. – Дальше ничего особенно интересного не было: под руководством единственного здорового – Лагана, в смысле, – команда инвалидов отправилась лечиться. Желаешь узнать свой диагноз?

Я желал, а заодно и уточнил:

– Судя по моим воспоминаниям, когда мы покидали Вегу Прайм, местные врачи были склонны прописать Креону одно лекарство на все случаи жизни – цианистый калий.

Длиной этой фразы я мог гордиться, да и у Гаэли она вызвала прилив приятных эмоций.

– А тебе, я вижу, совсем похорошело. Ты прав – мы вывалились не сюда, а на Денеб IV. После того, как Лагана штопали в медицинском центре Университета, у него появились там хорошие завязки, и нас лечили, не задавая вопросов. К тому же на Денебе работают едва ли не лучшие врачи Галактики, а нам они были нужны… – Вслед за этим последовало разъяснение настоятельной необходимости в помощи высококлассных специалистов, то есть Гаэль приступила к подробному описанию полученных мной повреждений. Завершив его, она бесцветно сообщила:

– Тебя оперировали более одиннадцати часов, и, хотя прогнозов нам не давали, по лицам все было видно.

Признаться, любопытным казалось узнать, кто как вел себя в эти часы и что говорил, но я не счел возможным расспрашивать…

– А на Вегу меня, стало быть, отвезли долечиваться?

– Ну да. Креон смотался на разведку, выяснил, что после окончания войны здесь все утихомирилось, волну на него никто не гонит, и мы перенесли базу в его дворец. Все-таки здесь самое надежное и защищенное место, которое мы могли представить. Даже майор был согласен… – Вряд ли это было так просто и очевидно, но я достаточно хорошо представлял бурлящие вокруг подводные течения, чтобы нуждаться в информации большего объема. Еще несколько деталей разве что…

– Кто предложил охранять меня круглосуточно? Вопрос искренне ее удивил – по-моему, она даже честно попыталась вспомнить, но только покачала головой:

– Никто конкретно. Всем было ясно, что ты допер до чего-то исключительно важного, и мы боялись нового покушения.

– Оно было крайне маловероятно, – заметил я извиняющимся тоном – все же они столько сил потратили, но Гаэль ничуть не обиделась и лишь подтвердила:

– Пожалуй, раз его так и не произошло. Я не огорчена.

– Карин вы от этого дела отставили?

– В неявной форме. – Что означало: она не вызывалась, а ей не предлагали.

– Ну и ладно…

С некоторым недоверием, но Гаэль поняла основной смысл моего глубокомысленного высказывания – больше вопросов к ней у меня не было… Соответственно она вооружилась новой сигаретой и решительно спросила:

– Что теперь?

Тем самым она тоже признавала, что никаких существенных новостей не заначила, и я мог двигаться дальше. Физическое состояние тоже пока не ухудшилось… В общем, я знал, что мой ответ ей совсем не понравится:

– Перейдем к середине. Мне надо поговорить с Уилкинсом. Наедине.

Несколько секунд Гаэль молча выдувала колечки дыма с крайне несердечным выражением глаз, и я попытался улыбнуться:

– При тебе он никогда не скажет то, что мне необходимо услышать.

– Я не об этом! – отрезала она, и я сдался:

– Ну, валяй!

– Ты знаешь, кто убил Марандо?

– Знаю.

– Но мне не скажешь?

– Не сейчас. Нужно многое уточнить.

Гаэль опять помолчала, потом резким движением вдавила в пепельницу наполовину недокуренную сигарету и соскочила с кресла:

– Да, Ранье, на самом деле я могу тебя понять, но все равно обидно! Хотя я вот тоже поймала себя на мысли, что жутко хочется задать еще вопрос, но это опасно – от него ты сможешь просчитать многое, происходящее в моей голове. Видишь, какой я стала искренней – бери пример…

– Итак?

Она чуть порозовела и ухмыльнулась уголком рта:

– Да уж, и так и эдак, а я не удержусь. Это был Принц?

– Нет, это был не Принц.

Ей явно хотелось запальчиво бросить: «Да врешь ты все!», но в глубине души она прекрасно понимала – я говорю правду, или хотя бы то, что думаю…

– Ну, Уилкинс не заставит себя ждать. – Она вихрем вынеслась из спальни. Скорость ее перемещений меня порадовала по причине того, что подтверждала слова, будто полученное ранение нисколько ей не досаждает…

В ожидании майора я маленькими глотками допивал остывший кофе и размышлял о предстоящем разговоре. Гаэль была безусловно права – ее последний вопрос действительно давал богатую пищу для логических построений, но Уилкинс в тот момент казался важнее, и, забегая вперед, признаю: это была большая ошибка…

А еще стоит отметить здесь один момент общего характера. У вас вполне могло сложиться впечатление, будто, очнувшись после беспамятства, я понимал куда больше, чем непосредственно перед тем, как был подстрелен… Так оно и есть. С моей точки зрения, в этом нет парадокса. Как считает мой дядя, мозг устроен таким образом, что за разгадку всяких тайн и секретов в большей степени отвечает подсознание, нежели прямая мыслительная активность. То есть если вам надо разрешить головоломку, то вы можете просто собрать побольше информации, дать соответствующую установку, а затем всецело отдаться изучению философских вопросов типа «где мне встретить ближайший Новый год?» Не берусь делать глобальных обобщений, но мой разум по такой схеме работал. В последний день на Аркадии я чувствовал, что близок; теперь же, хорошенько поработав, пока тело валялось в отключке, мое подсознание услужливо предоставило развернутую и непротиворечивую картину заговора. Причем смотрелась она… мягко говоря, сенсационно. Но этим мои достижения не исчерпывались – я видел и свой следующий, решающий ход, казавшийся мне очень сильным…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});