Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

— А может, и не надо было.

— Не «может», а конечно. У Майка явно были сомнения, но Джиллиан настояла на своем, так ведь?

— Это еще хуже.

— Почему? Она хотела, чтобы ты стал одним из них «во всей полноте», как выражается Майк. Она любит тебя — без всякой ревности. Ты же ее ревнуешь — и якобы любишь, хотя по твоему поведению такого не скажешь.

— Кой черт, я же действительно ее люблю.

— Да? Тогда ты просто не понял, какой олимпийской чести тебя удостоили.

— Да, пожалуй, — хмуро согласился Бен.

— Я хочу предложить тебе способ пойти на попятный. Ты там не понимал, как это Майк избавился от одежды. Хочешь, скажу?

— Как?

— Чудо.

— Ради Бога!

— Может, и ради Бога. Спорю на тысячу, что это было чудо. Пойди и спроси у Майка. Пусть он тебе продемонстрирует. А потом пришли мне деньги.

— Слушай, Джубал, мне неловко брать у тебя деньги.

— А ты и не возьмешь. Так что, спорим?

— Джубал, съезди к ним сам и проверь. Я не могу туда вернуться.

— Они примут тебя с распростертыми объятьями и ни разу не спросят, почему ты ушел. Еще одна тысяча, что это предсказание сбудется. Бен, ты пробыл там менее суток и смылся. Провел ли ты тщательное расследование всех обстоятельств, на манер тех, которые ты проводишь перед тем, как обнародовать какие-нибудь скандальные факты из общественной жизни?

— Но…

— Да или нет?

— Нет, но…

— Бога ради, Бен! Ты клянешься в своей любви к Джилл — и относишься к ней хуже, чем к какому-нибудь жуликоватому политикану. Хоть бы один процент усилий, какие приложила она, чтобы вытащить тебя из неприятностей. Где был бы ты сейчас, если бы она действовала так же вяло? Думаю — в аду, на самой большой сковородке. Тебе, видите ли, не нравится свободное любодейство расположенных друг к другу людей, а знаешь ли ты, что тревожит меня?

— Что?

— Христа распяли за несанкционированные местными властями проповеди. Подумай лучше об этом.

Бен посидел, пожевал костяшку большого пальца и встал:

— Ну, я пошел.

— После обеда.

— Сейчас.

Сутки спустя Джубал получил телеграфный перевод на две тысячи долларов. Еще через неделю он послал Бену на адрес редакции факс: «Какого хрена ты там делаешь?»

Через пару дней пришел ответ: «Зубрю марсианский — аквабратски твой — Бен».

Часть пятая

Его счастливая участь

34

Фостер оторвался от текущих дел:

— Кадет!

— Сэр?

— Этот юнец, которым вы интересовались, — он уже в досягаемости. Марсиане его отпустили.

— Простите, сэр, — смутился Дигби. — Я имею некие обязанности по отношению к некоему юному существу?

Фостер ангелически улыбнулся. Чудеса никогда не были обязательны — в Истине само уже псевдопонятие «чудо» внутренне противоречиво. Но этим молодым ребятам лучше учиться всему на собственном опыте.

— Ладно, пустое, — в его голосе появились отеческие нотки. — Всего-то и дел, что малое мученичество, я займусь им сам. Кадет?

— Сэр?

— Называйте меня просто «Фос» — все эти формальности хороши для полевых условий, здесь же, в центре, они совершенно излишни. И напоминайте, чтобы я не называл вас кадетом — в этой командировке вы показали себя с самой лучшей стороны. Каким именем хотели бы вы называться?

— У меня есть другое имя? — удивился Дигби.

— Тысячи. Какое из них вы предпочитаете?

— В данный эон я как-то не припомню.

— Ну, тогда… вы хотели бы называться «Дигби»?

— Э-э… да. Это очень хорошее имя. Спасибо.

— Благодарите не меня, а себя. Вы вполне его заслужили.

«Не забыть бы, что это дело лежит теперь на мне», — думал архангел Фостер, возвращаясь к прерванной работе. Он начал было строить планы, как бы пронести эту чашу мимо прелестной Патриции, но тут же резко выговорил себе за столь непрофессиональное, почти человеческое побуждение. Ангелам не свойственно милосердие, ангелическое сострадание не оставляет для него места.

Марсианские Старики прямым перебором получили изящное решение своей экстраординарной эстетической энигмы и отставили ее на несколько троек преполненных — дабы породила новые. Тем же временем они неспешно и почти небрежно скачали из чужого птенца, взращенного ими и возвращенного в его естественную среду обитания, все, что он узнал о своем народе, и оставили его — после должного взлелеивания — ибо он не представлял для них дальнейшего интереса.

С целью проверки удачности недавнего решения давней проблемы Старики взяли собранную птенцом информацию и начали рассматривать возможность рассмотрения возможности изучения, ведущего к исследованию эстетических параметров, связанных с возможностью артистической необходимости уничтожения Земли. Но многое ждание будет, прежде чем полнота огрокает решение.

Гигантская волна, порожденная сейсмическим толчком, эпицентр которого находился в двухстах восьмидесяти километрах от побережья острова Хонсю, снова захлестнула всемирно известную статую Будды в Кахмакуре. Волна причинила бесчисленные разрушения, убила около тринадцати тысяч людей и занесла в верхнюю часть внутренних помещений статуи младенца мужского пола, где таковой и был обнаружен уцелевшими монахами и принят ими на воспитание. Младенец, чья семья была в полном составе уничтожена упомянутой катастрофой, прожил девяносто семь земных лет, не оставил по себе потомства никоего пола и не прославился ничем, кроме каждодневных, весьма продолжительных приступов отрыжки. Синтия Дачесс с шумом и помпой ушла в монастырь — и ушла из монастыря тремя днями позднее, без шума и без помпы. Серьезный инсульт частично лишил экс-генсека Дугласа способности пользоваться левой рукой, но отнюдь не способности сберегать вверенные ему активы. «Лунар Энтерпрайзес Лимитед» объявила о выпуске первого транша облигаций своей дочерней фирмы «Арес Чандлер Корпорейшн». Оснащенный лайловским приводом исследовательский корабль «Мери Джейн Смит» приплутонился на Плутоне. Во Фрейзере, штат Колорадо, был отмечен самый холодный в зарегистрированной истории февраль.

Епископ Окстанг произнес в храме на Нью-Гранд-авеню проповедь по тексту (Мф. 24:24): «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных». Он дал ясно понять, что его диатриба не направлена против мормонов, христианской науки, католиков и — тем наипаче — против фостеритов, равно как и против прочих попутчиков, чьи добрые дела значат несравненно больше, нежели малосущественные различия в догматах и обрядах, но исключительно против наглых новоявленных еретиков, каковые отвращают верных жертвователей от веры (вернее, от вер) их отцов.

В субтропическом курортном городе той же самой страны три истца под присягой уличили пастора, троих его помощников, а также Джона Доу, Мэри Роу{84} и т. д. в непристойном поведении в общественном месте, здесь же были упомянуты содержание дома терпимости и соучастие в совращении малолетних. Прокурор графства не проявил к этому делу никакого интереса — за последнее время ему пришлось закрыть с дюжину подобных по причине неявки заявителей на судебное заседание. На что он и указал. На что представитель заявителей сказал: — На этот раз у вас будет серьезная поддержка. Верховный епископ Шорт твердо решил положить конец злодеяниям этого антихриста, а то ведь совсем распоясался.

Антихристы прокурора не интересовали, однако приближались праймериз.

— Ладно, — сказал он, — только вы учтите, что без поддержки я ничего не смогу сделать.

— Будет вам поддержка, будет.

Этот случай прошел мимо внимания Джубала Харшоу, однако доктор знал слишком уж много других, совершенно аналогичных, чтобы спать не ворочаясь. Он уступил самому коварному из пороков — начал интересоваться новостями. На первый случай он ограничился заказом в службу газетных вырезок по темам: «Человек с Марса», «Церковь Всех Миров» и «Бен Какстон». Но кто же не знает, как трудно ограничиться первой рюмкой? Джубал дважды ловил себя на желании приказать Ларри, чтобы тот установил этот идиотский ящик.

Кой черт, ну почему эти гады не могут наговорить чего-нибудь на пленку и прислать — не понимают, что ли, что за них здесь волнуются?

— К ноге!

— Энн, — сказал Джубал, обводя глазами засыпанный снегом двор и пустой бассейн, — арендуй нам тропический атолл, а этот мавзолей выставляй на продажу.

— Есть, начальник.

— Только чтобы именно в этом порядке: сперва контракт на аренду, а уж потом возвращай все это индейцам, я терпеть не могу гостиницы. Когда я последний раз писал коммерческий материал?

— Сорок три дня назад.

— Да будет это для тебя уроком. Итак, начнем. «Предсмертная песнь Жеребенка».