Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г.

У меня всё ещё были незаконченные проекты по зачарованию в мастерской, поэтому я решил посмотреть, не смогу ли я найти там что-то, чтобы отвлечься. Я направился туда, но по пути миновал общую комнату. Там, на столе, была большая бутылка янтарной жидкости — подарок от Чада Грэйсона.

Я почувствовал искушение сесть и хлопнуть стопку… или десять. В последнюю неделю я много пил, в основном в «Грязной Свинье», с Сайханом и Чадом. Мне никогда особо не нравилось пить одному.

До этого момента.

Долгий миг я стоял неподвижно, пялясь на бутылку, прежде чем пойти дальше. Сейчас было не время напиваться. Пройдя через кухню, я вышел через задний вход, и пошёл по саду. Даже чёртовы овощи заставляли меня думать о ней.

Наконец я добрался до своей мастерской, до моего тихого убежища. Я уже не одну неделю там не появлялся, но нисколько не волновался по этому поводу. Это было единственным местом, которое было полностью моим, только моим. Там я занимался личными проектами. Пенни почти не бывала внутри, и определённо не занималась декорированием этого помещения. Если и было какое-то место, где было меньше всего напоминаний о моей потере, так это там.

Встроенные в потолок зачарованные шары зажглись, когда я вошёл, заливая комнату радостным, тёплым светом. Одна из стен была заставлена книгами, в основном моими записями, набросками и личными журналами. Я держал их не для себя, а для своих потомков. Моя память была такой, что я никогда не испытывал нужды с ними сверяться.

У другой стены был длинный стол, заваленный различными старыми проектами и особыми инструментами, а также сырым материалом. Это было что-то типа склада, случайной кучи вещей, которые я отложил, чтобы не захламлять своё основное рабочее место — главный стол в центре комнаты.

На этом столе лежал почти готовый комплект латной брони. Рядом с бронёй лежал почти завершённый протез руки. И то и другое предназначалось для Пенни.

«Чёрт побери!»

Мои эмоции поднялись, и ударили по мне подобно гигантской волне, уничтожив моё внутреннее равновесие. Не думая, я покинул мастерскую, быстро закрыв за собой дверь. Пытаясь не вспоминать то, что только что увидел, я пошёл обратно в дом, зашёл в общую комнату, и схватил бутылку. Затем я уселся, и начал пить.

Всё это время я старательно пытался держать голову свободной от мыслей… совершенно безуспешно пытался. Используя свою легендарную способность сосредотачиваться, я пытался сфокусировать внимание лишь на одной мысли. «Налить, выпить, проглотить…».

Когда жжение после каждой рюмки утихало, я наливал ещё одну, игнорируя попытки бунта со стороны моих многострадальных внутренностей. «Пенни бы это не одобрила», — праздно подумал я.

В ответ на эту мысль во мне вскипел гнев, и пустая рюмка у меня в руке начала вибрировать. Я метнул её через всю комнату, и она разбилась о каменную облицовку камина.

— Это была самозащита, — грубо пробормотал я. — Если бы я её не бросил, она бы раскололась у меня в руках.

«Да и вообще, не нужна мне рюмка», — осознал я. Подняв бутылку одной рукой, я печально хохотнул:

— У меня же есть бутылка. — Та была наполовину полной, поэтому я поднёс её к губам, надеясь исправить эту проблему. И подавился.

«Хорошо, что Чад этого не увидел», — подумал я, снова поставив бутылку, пока сам пытался совладать со своим бунтующим желудком. Единственным преимуществом жжения и тошноты было то, что благодаря им было легче не думать о моих внутренних страданиях. Алкоголь начал всё больше проявлять себя, и мир вокруг меня слился в приятное пятно.

«Пятнадцать минут — и я уже пьян. Когда мне в голову ударит остальное, я буду в хлам». На миг я заволновался. Я так не набирался уже… ну, очень давно. Вероятно, последний раз был до того, как я обнаружил в себе способности архимага.

— По крайней мере, дома никого нет — на случай, если я начну плавить всё вокруг, — нечётко промямлил я. Мой взгляд упал на разбитую рюмку, и мне пришло в голову, что кто-то мог наступить на неё, и порезаться. Потянувшись своей силой, я попытался собрать осколки, но сумел лишь ещё больше их разбросать. «Блядь».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Низкий стол в центре комнаты начал будто бы качаться на ставших гибкими ножках. Я попытался встать, и быстро бросил эту затею, поскольку ощущение было таким, будто дом закачался на штормовых волнах. Всё моталось туда-сюда.

Однако рюмка продолжала меня беспокоить. Мне нужно было что-то с ней сделать. Поскольку мой контроль приказал долго жить, было разумнее сделать кое-что попроще. Раскрыв свой разум, я попытался соскользнуть в разум камня. Это должно было прояснить мой разум.

Это я так думал.

Какой-то эффект от этого был. Однако я больше не был уверен, было это моим намерением или нет. Куски расколотого стекла утонули в полу — это хорошо, однако всё остальное также начало плавиться. Стены дома провисли, и мебель вокруг меня начала сползать. Подняв руку, я стал смотреть, как мои пальцы стали капать на пол, и засмеялся. Видел ли кто-нибудь когда-нибудь что-то настолько смешное? Я в этом сомневался.

За этим последовал неопределённый период безумия, в течение которого комната кружилась и менялась. Тени воспрянули к жизни, и Дориан с Маркусом появились, танцуя по комнате медленный вальс. Стол, который должен был стоять у них на пути, к тому моменту уже давно исчез.

В какой-то момент Айрин объявилась с озабоченным видом, глядя на меня.

— Папа! Что ты делаешь?

Я попытался ответить, но выкатившийся у меня изо рта язык каким-то образом оказался достаточно длинным, чтобы дотянуться мне до пояса. Не нужно и говорить, что это делало вменяемую речь невозможной.

Айрин встревоженно огляделась, несомненно удивлённая видом дерущихся друг с другом в углу стульев. Я хотел сказать ей не волноваться, поскольку это была дружеская потасовка между членами семьи нашей мебели, но слова снова меня подвели. Я уставился на неё слезящимися глазами, надеясь, что она расслабится.

И тут её лицо начало сползать вниз с одной стороны, будто её кости превращались в студень. Её рот раскрылся, и мои уши наполнились её вызванным ужасом воплем.

«О, нет! Что же я наделал?». Не в силах контролировать себя, я слишком поздно осознал, что моя дочь пала жертвой моих безрассудных капризов. Заточённый в собственном теле, я смог лишь молча возопить: «Пенни!».

После чего мир растаял.

* * *

Я очнулся некоторое время спустя. Я был в кровати, и несмотря на моё недавнее злоупотребление, ни малейшего признака головной боли не было. Я осторожно поднял голову, и подвигал ей из стороны в сторону, просто чтобы убедиться, что похмелье не ждало в засаде. Ничего.

Ни боли, ни тошноты, и мир оставался уютно устойчивым — ни малейшего следа покачивания или кружения. «Что случилось?»

И тут я вспомнил. Вскочив с кровати, я распахнул дверь спальни, и пробежал по коридору к комнате Айрин. Я нашёл её внутри — она спала, имея во сне тихий, ангельский вид. Не было никаких следов ужасного оплывания, которое я видел в ней прежде.

«Мне что почудилось?». Это показалось мне маловероятным. Алкоголь никогда не вызывал у меня галлюцинации, хотя, конечно, так сильно я напился впервые. Тихо закрыв дверь, я пошёл в общую комнату, гадая, что там найду.

Всё выглядело нормально, хоть и подозрительно чисто. Стол вернулся на своё место, а стулья не были переплетены друг с другом. Ничего не изменилось, за исключением того факта, что в комнате кто-то тщательно убрался. Вся пыль исчезла, пол был подметён, или возможно даже вымыт. Алисса что, вернулась пораньше?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мой магический взор не нашёл никаких следов присутствия в доме ещё кого-то. Озадаченный, я поднял руку, и потёр свою бороду — лишь чтобы обнаружить, что она исчезла. «Чё?»

Вернувшись в спальню, я посмотрел в зеркало над туалетным столиком Пенни. Как мои рука и магический взор уже подтвердили, я был чисто побрит. В целом я предпочитал держать на подбородке хорошо ухоженную бородку, а также усы — но сейчас они исчезли. В течение последних нескольких недель я за собой не следил, в результате чего мои щёки покрывала густая, колкая щетина — но теперь её не стало. Даже волосы у меня были аккуратно подстрижены.