Миры Роберта Хайнлайна. Книга 13 - Роберт Хайнлайн

Прошу вас познакомить с ним и вашего друга Джедсона, если вам угодно.

Остаюсь, сэр, искренне вашей доброжелательницей.

Аманда Тодд Дженнингс».

Я позвонил Джедсону и прочел ему письмо. Он сказал, что сейчас же едет ко мне, а я пока должен позвонить доктору Уортингтону.

— Можно попросить доктора Уортингтона? — спросил я, едва телефонист в отеле соединил меня.

— Я слушаю, — ответил хорошо поставленный английский голос с оксфордскими интонациями.

— Меня зовут Арчибальд Фрэзер, сэр. Миссис Дженнингс написала мне, что я могу обратиться к вам.

— Да-да! — Его голос заметно потеплел. — Буду очень рад познакомиться. Когда вам будет удобно?

— Если вы не заняты, я мог бы подъехать прямо сейчас.

— Погодите… — Он замолчал, видимо, поглядев на часы. — Мне надо побывать в вашей части города. Не мог бы я заехать к вам через полчаса или чуть позднее?

— Чудесно, доктор! Конечно, если вас это не затруднит…

— Нисколько. Так я буду у вас.

Скоро приехал Джедсон и еще с порога начал расспрашивать меня о докторе Уортингтоне.

— Я его еще не видел, — сказал я, — но говорит он, как высокоученый английский профессор. Ну да он скоро будет здесь.

Через полчаса вошла моя секретарша с его визитной карточкой. Я встал ему навстречу и увидел высокого плотного мужчину с благообразным умным лицом. Одет он был несколько старомодно в дорогой костюм изысканного покроя и держал в руках перчатки, трость и большой портфель. И при всем этом был черным, как чертежная тушь!

Я попытался скрыть удивление, и, надеюсь, мне это удалось: меня просто в дрожь бросает от мысли, что я мог допустить подобную промашку. Почему бы ему и не быть негром? Просто я этого не ожидал.

Меня выручил Джедсон. По-моему, он не выказал бы удивления, если бы яичница-глазунья ему подмигнула. Он взял на себя разговор в первые минуты, едва я их познакомил. Мы сдвинули стулья, сели и некоторое время обменивались вежливыми, ничего не значащими фразами, к которым прибегают люди, пока оценивают новых знакомых.

Первым о деле заговорил Уортингтон.

— Миссис Дженнингс, — сказал он, — дала мне основания полагать, что каким-то образом я могу оказаться полезным вам обоим или же одному из вас…

Я подтвердил это и рассказал вкратце обо всем, что произошло после того, как ко мне явился рэкетир. Он задал несколько вопросов, и Джедсон добавил кое-какие подробности. У меня сложилось впечатление, что Уортингтону почти все уже рассказала миссис Дженнингс, и он просто уточнял детали.

— Отлично, — произнес он в заключение глубоким рокочущим басом, который отдавался эхом у него в груди, прежде чем заполнить комнату. — Мне представляется, что мы найдем способ разрешить ваши трудности, но для окончательного вывода мне необходимо произвести обследование. — Он нагнулся и начал расстегивать портфель.

— Э… доктор, — намекнул я, — не лучше ли нам условиться до того, как вы приступили к работе?

— Условиться? — Он посмотрел на меня с недоумением, но тут же добродушно улыбнулся. — Вы имеете в виду оплату. Любезный сэр, оказать услугу миссис Дженнингс — большая честь.

— Но… однако… послушайте, доктор. Мне так было бы легче. Уверяю вас, я привык оплачивать чары…

Он поднял ладонь.

— Мой юный друг, об этом не может быть и речи. По двум причинам. Во-первых, у меня нет права практиковать в вашем штате, а во-вторых, я не чародей.

Думаю, вид у меня был такой же идиотский, как мои слова.

— Что? А-а! Извините меня, доктор, но я, естественно предположил… Раз нас познакомила миссис Дженнингс… ну, и ваше звание… и вообще…

Он продолжал улыбаться, но улыбка была сочувственной, а не насмешливой. Мое смущение не показалось ему забавным.

— Вполне естественно. В эту ошибку впадали и некоторые ваши сограждане моей крови. Нет, я имею степень почетного доктора правоведения Кембриджского университета. Предмет, которому я себя посвятил, — антропология, которую я иногда преподаю в университете в Южной Африке. Но антропология включает кое-какие неортодоксальные разделы. И я здесь для того, чтобы применить знания подобного рода.

— В таком случае, могу ли я спросить…

— Безусловно, сэр. Мое призвание, если вольно перевести этот неудобопроизносимый термин, именуется «вынюхиватель колдунов».

Я все еще недоумевал.

— Но разве это занятие не требует применения магии?

— И да и нет. В Африке иерархия и категории, связанные с данной областью, совсем иные, чем на вашем континенте. Я не считаюсь ни чародеем, ни колдуном, а как бы противоядием от них.

Джедсона что-то смущало.

— Доктор, — спросил он, — но родом вы ведь не из Южной Африки?

Уортингтон указал на свое лицо. Джедсону, в отличие от меня, это что-то, видимо, сказало.

— Ваш вывод верен. Да, я родился в лесном племени к югу от Нижнего Конго.

— Вот как! Интересно. Вы случайно не нганга?

— Из Ндембо, но отнюдь не случайно. — Он обернулся ко мне и вежливо пояснил: — Ваш друг спросил, не состою ли я в оккультном братстве, которое охватывает всю Африку, но ядро его составляют мои земляки. Прошедшие инициации называются нганга.

Джедсон этим не удовлетворился.

— Думается, доктор, фамилией Уортингтон вы пользуетесь удобства ради, а настоящее ваше имя — совсем другое.

— И опять-таки вы правы. Мое племенное имя… Вы хотите его узнать?

— Если вы будете так любезны.

— Оно… — (Я не способен воспроизвести на бумаге прищелкивающее чмоканье, которое он испустил.) — Но поскольку важен смысл, то в переводе оно означает Человек-Который-Задает-Неудобные-Вопросы. Или, если вольно передать дух, а не букву, оно равнозначно значению слова «прокурор», указывая на племенную функцию. Но мне кажется, — продолжал он с обезоруживающей мягкой улыбкой, — вам оно подходит даже больше, чем мне. Могу ли я подарить его вам?

И тут произошло нечто, абсолютно мне непонятное, коренящееся, видимо, в каком-то африканском обычае, глубоко чуждом нашему мышлению. Я хотел было засмеяться шутке доктора, не сомневаясь, что он сострил, как вдруг Джедсон ответил с полной серьезностью:

— Принять его для меня великая честь.

— Это ты оказываешь мне честь, брат мой.

С этого момента, когда бы мы ни находились в обществе доктора Уортингтона, он неизменно называл Джедсона африканским именем, которое, по его словам, принадлежало ему самому, а Джедсон называл его «Ройс» или «брат мой». Отношение их друг к другу также изменилось, словно передача имени действительно превратила их в братьев со всеми привилегиями и обязательствами, которые подразумевает такое родство.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});