Проект Садовник. НАЧАЛО - МУЛ

ожидал сигнала, но пока всё было тихо. Зашёл в магазинчик, торгующий печатной продукцией. Книг было мало. В основном были местные газеты и комиксы, разного качества исполнения и содержания. Людей планомерно отучали читать. Грамотными и образованными очень трудно управлять. Они могут задавать неудобные вопросы, на которые иногда приходиться, власть придержавшим, отвечать. В этой кальке сумели провернуть тот сценарий по развалу России, который у нас провалился. На её месте образовалась куча карликовых государств, по примеру Югославии, которые управлялись мафиозными структурами, находясь под протекторатом дяди Сэма, или коммунистических капиталистов. Зато они все имели в своём название слова: народная, демократическая, независимая. У кого-то хватило ума назвать даже: дважды демократическая. Это был тот ад, которого нам удалось избежать.

Центр города был застроен пятиэтажными кирпичными и панельными домами, которые не ремонтировались, видно ещё, с брежневских времён. На многих окнах не хватало стёкол, и поэтому они чернели провалом, или были заколочены фанерой. На каждом столбе белели рукописные объявления: сдам квартиру на час и телефон или адрес. Машин было немного, и почти все произведённые отечественным автопромом, в разной степени раздолбанности, но ещё, как видно на ходу. И это не потому, что подержанные иномарки были не доступны по цене. Я по ходу дела, заглянул на местный авторынок. За подержанную тойоту, просили в два раза меньше, чем за москвич в таком же состоянии. Всё дело оказалось в жидкости, которую местные аборигены упорно называли бензином, и которую с рук продавали, чуть ли не на каждом перекрёстке, разлитую в полуторалитровые баклажки, вместе с разлитым в такую же тару самогоном. Попадание этого бензина в любую, уважающую себя иномарку, вызывало мгновенный инфаркт, двигателя, а самобеглые коляски выпущенные Союзом, перевозят на нём людей и не жалуются на судьбу.

Попались на глаза два уазика, покрашенные в канареечный цвет с гордой надписью милиция. Редкие прохожие их просто не замечали, показывая к ним своё отношение. Заходя в редкие магазины, по пути моего следования, определился с покупательной способностью цветных фантиков. Один доллар составлял примерно пять тысяч мишек, но они были не в чести. Буханка хлеба стоила тысячу мишек, а литр молока четыре тысячи. Почти у каждого дома на земле были разложены газеты, на которых жители выставили то, что по их мнению, можно было еще продать. Отдельно на низенькой скамеечке сидела бабушка в тёмной одежде, державшая, что то очень яркое на своих коленях. Неиссякаемое женское любопытство, заставило меня подойти поближе и рассмотреть. Это оказались самодельные дамские носовые платочки, вырезанные из старых красивых платьев и обшитые по краям вручную. Увидев меня подслеповатыми глазами, бабушка проговорила:

— Внученька, купи себе платочек. Недорого, всего двести мишек. Смотри, какие нарядные. Тебе в радость, и я себя смогу сегодня порадовать кусочком свежего хлеба.

У меня к горлу подступил ком, и на глаза навернулись слезы: за что нам всё это? Одно дело блокадный Ленинград. Там чудовищный голод, но хотя-бы понятно: издержки воины и людей поддерживает вера в скорую победу. Здесь нет воины, но люди так же мечтают о хлебе, и никакой надежды. У меня на Родине тоже было подобное в девяностые, но нас зацепило только краешком. Людей спасла МАХАЛЛЯ. Это народное узбекское образование, когда несколько улиц, чужих друг другу людей разных национальностей начинают жить по законам одной большой семьи. Когда не бывает чужих судеб, и горе или радость одного — это горе или радость всей махалли. Тебя никогда не оставят один на один с твоими проблемами, а всегда придут к тебе на помощь, поделятся всем, что есть, и тем, в чём у тебя нужда. Особенная забота о пожилых людях. Их уважают. К их советам обязательно прислушиваются.

Выбрав один из платочков, и отдав бабушке всю мелочёвку и все наличные однодолларовые купюры я, утерев подступившие слезы, чуть ли не бегом, чтобы не наделать глупостей, двинул дальше по улице. У меня были в запасе и стодолларовые купюры, но отдавать ей не имело смысла: её у бабушки просто отберут, и хорошо, если не убьют.

На одной из площадей увидел оазис благополучия: трёхэтажное здание местной администрации, хвастающееся свежим ремонтом, и стоящими рядом навороченными иномарками. Сразу видно хозяев здешней жизни, по которым, захотелось зафиндилить аннигиляцией. Но это нечего не даст. Превратятся в излучение эти, набегут новые, и всё будет так же, как и прежде. Отдельно стоял внедорожник с тонированными стёклами, рядом с которым ошивались четыре человека, одетые в камуфляж и вооруженные автоматами. Взглядом, в котором сквозила вседозволенность, они походили на окружение принца Гая, а конкретно на покойника Сотена. Меня относительно этих боевиков, добрые люди уже просветили. Это бойцы Службы Национальной Безопасности: короче, обыкновенные бандиты, под крышей государственных структур, и упаси бог с ними связываться. Один из них явно положил глаз на девочку в джинсовом костюме, почему-то, выделив меня из окружающих его прохожих, и двинулся в мою сторону. Поэтому я ноги в руки и юркнул, в ближайший переулок, с глаз долой. Мне тут ещё, как минимум, находиться суток пять. Так что устраивать разборки с властными структурами, себе дороже. Посчитав, что на террориста я не тяну, а полученное от меня удовольствие, не компенсирует ту затрату сил и времени, которое он потеряет, гоняясь за мной, СНБшник вернулся к своим сослуживцам, на ходу комментируя данное событие и вызывая их ответный смех.

Город был небольшой, поэтому до вечера я обошёл его весь, и передо мной встал вопрос, что делать дальше: либо отсюда прямо сейчас отправляться ночевать к Марии, либо за оставшееся до ночи время, попытаться добраться до Дивногорска, а там оставив маяк, уже начинать обход города прямо с утреннего перехода. Решил, что пускай судьба сама решает: будет вечерний автобус с вокзала — поеду, не будет — отправлюсь прямо, в заботливые шаловливые ручки старшей сестрёнки.

Когда я вернулся на привокзальную площадь, там уже стоял старенький красный междугородний Икарус, который набирал пассажиров до Красноярска, с заездом в Дивногорск. Отдав водителю, заныканные пять долларов, за проезд до Дивногорска, я вошёл в переднюю дверь и заглянул в салон. Было свободно всего два места и мне предстояло выбрать себе соседа, на ближайшие четыре часа: молодая девушка и не молодой мужик. Девушка, судя по внешнему виду, работала в сфере услуг — в сфере сексуальных услуг, и поэтому сев с ней рядом, я попаду под тлетворное описание сладкой жизни