Повелитель Серебряного лука - Дэвид Геммел

– Отнесите раненых в мегарон, – приказал Аргуриос. – Заберите у мертвых оружие и доспехи. Также соберите мечи и копья врага. Сделайте это быстрее, потому что у нас мало времени до следующего нападения.

– Мы одолеем их снова, – сказал Полидорус. – Мы – орлы, и мы непобедимы.

Его старший товарищ внимательно посмотрел на него.

– Это была просто первая атака. Они будут действовать быстрее и решительнее. Оглядись. Мы потеряли четырнадцать человек, шестеро ранены. Половина воинов на стене. В следующий раз нас заставят отступить. Вот почему в следующий раз нас тут не будет. Делай так, как я скажу.

Вся радость молодого троянца испарилась. Он сбежал вниз по ступенькам, выкрикивая на бегу приказы. Еще люди выбежали из мегарона, чтобы помочь собрать оружие. Аргуриос шагал вдоль крепостной стены, случайные стрелы пролетали мимо него.

Аргуриос ходил между рядами защитников, оставшихся на стенах. Как и Полидорус, они все были рады, потому что встретились с врагом и победили его. У воинов было приподнятое настроение, и Аргуриосу не хотелось возвращать их к реальности. Первое нападение было стремительным и необдуманным. Фракийцы рассчитывали перебраться через парапет широким строем. Лучше было бы подойти с двух сторон, заставив защитников покинуть свои позиции, а затем ударить по центру. Следующая атака будет спланирована лучше.

Несмотря на это, Аргуриос был доволен. Это первое сражение подняло боевой дух защитников и разочаровало врага. Уверенность фракийцев в победе пошатнулась. Враги будут думать, что важно одержать быструю победу, чтобы возместить ущерб. Теперь офицеры вместе с Агатоном попытаются воодушевить своих воинов, настроить их для следующей атаки. Царевич будет уверять их в победе, обещая им богатство. Аргуриос подозвал воина.

– Иди к царевичу Диосу на балкон. Передай ему, что мы будем отступать до следующего нападения. Попроси, чтобы он удерживал своих лучников, пока враг не окажется во внутреннем дворе. Они столпятся там и будут легкой мишенью. Затем отправляйся к Геликаону. Пятьдесят человек со щитами должны быть готовы защищать двери дворца.

Повернув щит к спине, воин побежал вниз по лестнице через каменный двор.

Аргуриос высунул голову из-за парапета. Поднималась луна, заливая серебряным светом улицы и дома. Он видел, что фракийцы готовятся к новой атаки, а среди них ходят офицеры. Микенцев видно не было.

Этого следовало ожидать. Микенцы были опытными воинами, которых не использовали в начале боя. «Они придут, когда троянцы ослабеют, – подумал он, – ударив, прямо в самое сердце защиты». Против них стрелы и копья будут бесполезны. В тяжелых доспехах, с высокими изогнутыми щитами из усиленной бронзой воловьей шкуры, с копьями и острыми мечами, микенцы выстроятся в ряд и оттеснят защитников. Копья дадут им преимущество над вооруженными мечами орлами. Единственной надеждой победить такой отряд было разбить их строй. Это можно было бы сделать во время сражения на открытой местности, но не внутри мегарона. Аргуриос знал, что орлы были опытными и хорошими бойцами. Но могли ли они выстоять против лучших микенских воинов? Время шло, а фракийцы все еще не нападали.

Полидорус вернулся на укрепления, и тогда Геликаон показался из дворца и присоединился к ним.

– Когда придут микенцы? – спросил он.

– Когда откроются ворота. – Аргуриос повернулся к По-лидорусу. – Вернись во дворец и собери самых высоких и сильных орлов. Но не больше тридцати человек. Постарайся не вступать с ними в бой. Когда придут микенцы, нам понадобятся лучшие воины, которые у нас есть. Посмотри, можно ли вооружить их тяжелыми копьями.

– Да, Аргуриос.

Когда Полидорус ушел, микенец поднял голову над укреплениями.

– Осталось недолго, я думаю.

– Должно быть, это тяжело для тебя, – заметил Геликаон, когда Аргуриос пригнул голову.

Микенец почувствовал, как к нему возвращается злость на дарданца, но он сдержался и посмотрел на Счастливчика.

– Скоро я буду сражаться против моих товарищей. Я буду биться рядом с человеком, которого поклялся убить. «Тяжело» не подходящее слово, чтобы описать эту ночь.

– Порой, – тихо сказал Геликаон, – если постараться, можно услышать смех богов. Я, правда, сожалею, Аргуриос, что попросил тебя сопровождать меня во дворец к Кайгону. Если бы я знал, какую боль это тебе причинит, я никогда бы этого не сделал.

Гнев Аргуриоса прошел.

– Я не жалею о своих действиях в тот день, – сказал он. – Я встретил Лаодику. Я тогда не понимал, что провел всю жизнь в темноте и холоде зимней ночи. Когда я увидел ее, то мне показалось, что встало солнце. – Он замолчал на какое-то время, смутившись из-за собственной откровенности. – Полагаю, я говорю как безумец.

– Нет. Ты говоришь как влюбленный. Тебя словно невидимый кулак ударил в грудь? А твой язык как будто прилип к небу?

– Именно! Ты когда-нибудь чувствовал то же?

– Всякий раз, как вижу Андромаху.

В этот момент орел слева закричал:

– Они идут!

– Теперь начинается серьезный бой, – сказал Аргуриос, вскочив на ноги.

Царевич Агатон наблюдал за тем, как его фракийцы бросились к стенам. Больше не было боевых криков, только мрачная решимость победить и получить награду, которую обещал Агатон. Ему хотелось быть с ними, взобраться по лестнице и проложить себе дорогу к Приаму. Он надеялся увидеть, как царя поставят на колени, и он будет умолять о пощаде. Но пока это невозможно. После смерти Приама победа будет в его руках, но, если он сам погибнет во время атаки, все эти годы планов и заговоров закончатся ничем. Он неудачником отправится в Гадес. Неудачником. В глазах Приама он всегда был им. Когда Агатон подавил восстание хеттов на Ресосе, отец упрекнул его в том, что его войско понесло большие потери. «Гектор разбил бы их с половиной твоих людей, и погибла бы только десятая часть из них». Никакого пира в честь Агатона. Никаких лавровых венков.

Но разве когда-нибудь было по-другому? Ребенком Агатон боялся темноты и закрытого пространства, а отец отвел его в подземные пещеры Цербера. Приам рассказал ему о демонах и чудовищах, которые обитали в этих пещерах. Он испугал мальчика, что отсюда можно попасть прямо в Подземный мир. У отца был факел. Агатон жался к нему, его страх с каждой минутой становился сильнее. Они спускались все глубже и глубже, пока не подошли к подземной реке. Отец потушил факел и ушел от него. Агатон закричал, умоляя Приама взять его за руку.

Вокруг стояла тишина. Мальчик съежился в темноте от страха и заплакал, ему показалось, что прошла целая вечность.

Затем он увидел свет. Это его одиннадцатилетний сводный брат Гектор принес факел.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});