Миры Айзека Азимова. Книга 2 - Айзек Азимов

— То есть?

— Вы помните рассуждения Автарха? Двигатели корабля Джилберта не были повреждены, и поэтому сила толчка осталась прежней. Иными словами, длина прыжков не изменилась. Изменилось лишь его направление — таким образом, что корабль оказался в туманности. Но такая интерпретация фактов совершенно невероятна!

— Что же тогда, по-вашему, произошло на самом деле?

— А то, что не менялась ни сила, ни направление! Никаких резонов считать, что направление изменилось, фактически нет. Это же просто предположение! Что, если корабль по-прежнему следовал своим курсом? Он летел к планетной системе — там он и оказался. И теория вероятности тут ни при чем.

— Но ведь он летел…

— …на Родию. И оказался там. Настолько просто, что даже не верится, да?

— Но тогда планета повстанцев где-то совсем рядом с домом? Этого не может быть! — воскликнула Артемизия.

— Почему не может быть? Она где-то в родийской системе… Есть два способа спрятать что-нибудь: убрать с глаз долой, засунуть куда-нибудь подальше, например, в глубины туманности, или же наоборот — выставить на всеобщее обозрение, прямо перед носом у тех, кто ищет, так, чтобы они даже не догадывались об этом.

Вспомните, что случилось с Джилбертом после приземления на планету повстанцев. Он вернулся на Родию живым и объяснил это тем, что повстанцы не хотели рисковать: поиски пропавшего корабля могли привести тиранитов слишком близко к их планете. Но зачем же его оставили в живых? Достаточно было вернуть корабль с телом Джилберта — они достигли бы той же цели, а у Джилберта не осталось бы шансов проговориться, что он, кстати, и сделал.

Может существовать лишь одно объяснение. Планета повстанцев — в системе Родии, а Джилберт — Хинриад. Где еще с таким уважением отнесутся к жизни Хинриада? Только на Родии.

Артемизия судорожно стиснула руки.

— Но если то, что ты говоришь, правда, значит, отцу грозит ужасная опасность.

— Да, и уже в течение двадцати лет, — согласился Байрон. — Хотя, наверное, не та, о которой ты думаешь. Джилберт однажды пожаловался мне, как трудно притворяться шутом и ни на что не годным человеком. Притворяться постоянно: и перед друзьями, и когда остаешься один. Конечно, насчет себя он несколько преувеличил: например, с тобой, Арта, он оставался самим собой. Он открылся Автарху и даже мне, после самого непродолжительного знакомства.

Но, думается мне, имея перед собой действительно великую цель, можно и в самом деле прожить всю жизнь, скрывая свое истинное «я» под маской. Не раскрываясь даже перед любимой дочерью, склоняя ее к ненавистному браку, притворяясь слабоумным — только бы не повредить делу своей жизни.

— Но… Неужели ты думаешь?.. — потрясенно выдохнула Артемизия.

— Арта, это единственное разумное объяснение. Он правит уже более двадцати лет. Все это время Родия постоянно усиливалась за счет территорий, передаваемых ей тиранитами. Тираниты считают, что с таким Правителем они в безопасности. В течение двадцати лет он готовит восстание, оставаясь в их глазах совершенно безвредным.

— Ваше предположение, Байрон, может оказаться такой же фатальной ошибкой, как, скажем, моя вера в Автарха.

— Это не предположение. Я сказал в последнем разговоре с Джонти, что это он, а не Правитель выдал моего отца, потому что мой отец не настолько глуп, чтобы поверить Правителю. Но дело в том, что именно так и поступил мой отец. Джилберт подслушал разговор моего отца с Правителем, из которого узнал о роли Джонти в заговоре. Он мог узнать об этом только таким путем.

Но палка имеет два конца. Мы думали, что мой отец работает на Джонти и пытается заручиться поддержкой Хинрика. Однако с таким же успехом можно предположить, что Ранчер работал на Правителя и старался предотвратить преждевременное восстание на Лингейне, которое могло свести на нет два десятилетия тщательной подготовки.

Почему, вы думаете, мне было так важно спасти корабль Аратапа, когда Джилберт замкнул двигатели? Не ради себя. Не думал я и том, что Аратап освободит меня. Я не думал даже о тебе, Арта. Надо было спасать Правителя. Он самый важный человек среди нас. Бедный Джилберт так и не понял этого…

Риззет покачал головой:

— Простите, Байрон, я просто не могу поверить этому.

— Но отчего же? Байрон сказал вам чистую правду, — раздался чей-то знакомый голос.

В дверях стоял Правитель, высокий, с ясным и проницательным взглядом. Голос был его и в то же время не его. Это был твердый голос уверенного в себе человека.

Артемизия подбежала к нему.

— Отец! Байрон говорит…

— Я слышал, что сказал Байрон, — он ласково погладил ее по голове. — И это правда. Я даже допустил бы твой брак с тиранитом.

Она в изумлении отступила от него.

— Ты говоришь совсем по-другому, как будто…

— Как будто не твой отец, — печально промолвил Хинрик. — Это ненадолго, Арта. Когда мы вернемся на Родию, я стану прежним, каким ты меня знала, и ты должна будешь снова принять меня таким.

Риззет смотрел на него во все глаза. Обычно румяное лицо его стало почти таким же белым, как волосы. Байрон стоял, затаив дыхание.

— Байрон, подойдите ко мне, — сказал Хинрик и положил ему руку на плечо. — Было время, молодой человек, когда я готов был пожертвовать вашей жизнью. Такое время может прийти опять. До определенного дня я никого из вас не смогу защитить и не смогу быть никем, кроме того, к кому вы привыкли. Вы понимаете меня?

Все кивнули.

— К несчастью, — продолжал Хинрик, — ущерб уже причинен и этого не изменишь. Двадцать лет назад я еще не был так тверд в своей роли, как сейчас. Я должен был приказать убить Джилберта, но я не сделал этого. И в результате теперь известно, что существует планета повстанцев и я ее предводитель.

— Но об этом известно только нам, — сказал Байрон.

Хинрик горько улыбнулся:

— Вы думаете так, потому что молоды. Не считайте Аратапа глупее себя. Вы догадались о существовании планеты повстанцев и о ее вожде на основании фактов, известных и ему. Он тоже может догадаться. Просто он старше и поэтому осторожнее, на нем больше ответственности. Он не вправе предполагать, он должен быть уверен. Думаете, он освободил вас из сентиментальных побуждений? Лично я считаю, что вы свободны сейчас по той же причине, по которой вас уже освобождали один раз — просто потому, что вы можете привести его.

Байрон побледнел.

— Значит, я должен покинуть Родию?

— Нет. Это было бы ошибкой. Это укрепило бы их подозрения. Вы останетесь со мной, и они по-прежнему будут только гадать. Мои планы почти завершены. Еще год, может быть, меньше.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});