Никита Хрущев. Реформатор - Сергей Хрущев

Министр обороны в первую очередь озабочен укреплением обороноспособности страны через наращивание боевых возможностей Вооруженных сил. У главы государства может вырисовываться несколько иное понимание безопасности государства, на первый план выходит то дипломатия, то вообще жилье или сельское хозяйство. Все всегда упирается в ресурсы, в их разумное распределение. Если война неминуема, военные расходы обретают безусловный приоритет, а если ее можно избежать, они становятся бременем, тормозящим развитие экономики.

Только один пример. Ознакомившись с делами в военном ведомстве, Жуков пришел в несвойственное ему уныние и на открывшемся 2 июля 1955 года Пленуме ЦК в открытую заявил, что состояние Вооруженных сил катастрофическое, разразись война сейчас, американцы передушат нас, как цыплят. Вывод напрашивался сам собой: чтобы выжить, необходимо немедленно сосредоточить ресурсы на производстве современных вооружения с тем, чтобы поскорее добиться, хоть какого-то паритета с американцами.

Отец рассудил иначе. Он пожурил Жукова: «Не следует пугать участников Пленума», но и отмахнуться от его слов он не имел права, маршал говорил правду. Перед отцом вставала почти неразрешимая задача: и страну противнику не сдать, и людей обуть, одеть, накормить. Капиталовложения в оборону, считал он, увеличивать не следует, ресурсов и так в стране в обрез, надо их перераспределить, сделать целевыми, точечными.

В споре с адмиралом Кузнецовым у отца постепенно выкристаллизовалась концепция безопасности страны: если сбалансировать Вооруженные силы с НАТО нам не по карману, следует сконцентрироваться на главном. Так, на фронте при подготовке наступления, не размазывают войска вдоль линии соприкосновения с противником, а собирают их в кулак и наносят удар. Наша концепция безопасности должна отказаться от привычной симметричности, от паритета, стать асимметричной, обеспечивающей «необходимую достаточность» и не более того. Ресурсы следовало сконцентрировать на вооружениях, способных разрушить инфраструктуру не только европейских союзников США, но и самих американцев. Мы должны, считал отец, как можно скорее, обрести способность достать их за океаном, в собственной берлоге, показать им: нападете на нас — сами костей не соберете.

Отец предпочитал масло пушкам, но и о пушках не забывал. Однако их теперь предстояло превратить из дальнобойных «Больших Берт» в сверхдальнобойные, межконтинентальные с термоядерными зарядами.

Другими словами, требовалось найти надежные средства доставки разрушительных ядерных зарядов на территорию США. Остальные запросы военных можно и попридержать, исход ядерной войны решится не на полях танковых сражений и не в Мировом океане, а еще до того, как первый танк покинет свое укрытие, до того, как авианосцы успеют выйти в открытое море.

Постепенно, шаг за шагом, отец выстраивал свою концепцию безопасности страны. И далеко не всегда она совпадала с точкой зрения командующих родами войск. Они отвечали за вверенные им корабли, танки и самолеты, стремились заиметь их побольше и получше, чтобы в будущем столкновении с будущим противником одолеть его самолеты, танки, корабли, на суше, на море или в воздухе. Отцу же требовалось увязать противоречивые и часто взаимоисключающие запросы командующих воедино, а затем сбалансировать их аппетиты с возможностями экономики, встроить в государственные приоритеты.

Если в координации родов войск отец полагался на Жукова, то вторая часть задачи, наиболее сложная и ответственная, целиком ложилась на его плечи.

К тому времени в стране накопили двести ядерных зарядов, а вот со средствами доставки на межконтинентальную дальность пока ничего не получалось. Начав вникать в проблему, отец пригласил к себе конструкторов, в первую очередь, естественно, авиационных, «законодателей моды» в средствах доставки ядерного оружия на сверхдальние расстояния.

Туполева отец хорошо знал еще с довоенных времен, я писал об их первой встрече, с Ильюшиным и Артемом Микояном он познакомился недавно, а вот с Александром Сергеевичем Яковлевым и Владимиром Михайловичем Мясищевым ему еще только предстояло установить контакты.

Туполев обескуражил отца: «Америка слишком далеко. Создавая самолет, способный перелететь через океан, придется экономить на всем, и на бомбовой нагрузке, и на скорости, и на высотности. Такой стратегический, с позволения сказать, бомбардировщик американцы без труда собьют. Если же сделать все как следует, то дальше Лондона или Мадрида на нем не долетишь». Туполев уже обсуждал эту проблему со Сталиным. Он и ему отказал в открытую, не побоялся, хотя и учен был жизнью, отсидел свое перед войной. А вот Владимир Михайлович Мясищев пообещал Сталину разрешить неразрешимую для Туполева проблему.

Теперь, после смерти Сталина, подводили итоги. Туполев сделал свой Ту-16, отличный стратегический бомбардировщик для европейского театра военных действий. Под нажимом сверху он запустил в работу и самолет межконтинентальной дальности. В 1955 году Туполев доложил отцу, что в воздух поднялся турбовинтовой бомбардировщик Ту-95, загляденье, а не машина: дальность — восемнадцать тысяч километров, можно слетать в Америку и обратно и еще горючее останется, и скорость у него фантастическая для такого типа двигателей, более девятисот километров в час. Однако сам Андрей Николаевич и приговорил свой самолет: при таких параметрах, как он и предупреждал ранее, к целям на территории США ему не прорваться.

Мясищев тоже сделал бомбардировщик, реактивный красавец М-4 (3М). До Америки он долетал, но только в одну сторону, на дорогу обратно, Туполев и тут оказался прав, керосина не оставалось. Тогда Мясищев убедил генералов из ВВС: «Отбомбившись на территории США, М-4 должен приземляться в Мексике, интернироваться». Если мексиканцы его, конечно, примут, не собьют. Но ничего другого Мясищеву в голову не приходило.

При встрече с отцом Мясищев заговорил о возможности дозаправки М-4 в воздухе, над океаном, но отцу его слова показались делом весьма отдаленного будущего. Да и говорил конструктор о дозаправке без уверенности, как бы в собственное оправдание. Оправдываться ему было в чем, 3М, столь эффективно глядевшийся на земле, не только не получился межконтинентальным, но и вообще летал кое-как, отказ следовал за отказом. Оно и понятно, Мясищев, по своей природе сверхноватор, перенасытил самолет всяческими, еще не отработанными и не испытанными новинками: двигателями, насосами, бустерами, электромоторами, приборами. Доведение до ума каждого из них в отдельности требовало и труда, и времени. Собранные вместе, они напоминали несыгранный оркестр, то один сфальшивит, то другой, то третий. В такой какофонии дирижеру — главному конструктору — никак не удавалось овладеть ситуацией: только отыщется виновник сегодняшнего несчастья, как завтра возникает другая проблема в совсем ином месте. И так без конца.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});