Слова сияния - Брендон Сандерсон

Будет ли хоть что-то из этого иметь значение? Доклады стекались со всего мира в течение многих недель. Короли убиты. Правящие органы по всему Рошару обезглавлены. В Джа Кеведе убийца, по сообщениям, лишил жизни десятки солдат с щитами полуосколков, которые могли заблокировать его Клинок, а также трех Носителей Осколков, включая короля. Наступил кризис, который охватил весь мир, и за ним стоял один человек. Если считать, что он на самом деле был человеком.

Адолин обнаружил, что остановился на краю зала с чашей сладкого вина, которую наполнил энергичный слуга в синем и золотом. Оранжевое вино, практически сок. Адолин все-таки выпил его и пошел искать Релиса. Он чувствовал потребность что-то делать, а не сидеть и слушать жалобы. К счастью, за прошедшее время принц кое-что придумал.

Релис, сын Рутара и знаменитый Носитель Осколков, имел похожее на лопату лицо — плоское и широкое. Казалось, что ему когда-то разбили и расплющили нос. Он носил вычурный сюртук зеленых и желтых цветов. Даже не любопытно. Он мог надеть что угодно, но выбрал такое?

Релис был полным Носителем Осколков, одним из немногих в лагерях, и также обладал титулом чемпиона по дуэлям, что, наряду с его происхождением, вызывало повышенный интерес Адолина. Релис общался со своим двоюродным братом Элитом и компанией из трех сопровождающих Садеаса женщин в традиционных воринских хавах. Одна из дам, Мелали, одарила Адолина свирепым взглядом. Она прелестно выглядела, впрочем, как и всегда, уложив волосы в сложные косы и заколов их длинными шпильками. Что же он такого сделал, чтобы так досадить ей? С тех пор, как они встречались, прошла вечность.

— Релис, — обратился Адолин, поднимая чашу, — я просто хотел, чтобы ты знал, что, по моему мнению, очень смело с твоей стороны предложить сразиться с убийцей лично, согласно сказанному тобой ранее. Очень воодушевляет, что ты готов умереть за трон.

Релис мрачно взглянул на Адолина. Как может у кого-то быть столь плоское лицо? Его что, роняли в детстве?

— Ты считаешь, что я проиграл бы.

— Конечно же, проиграл бы, — ответил Адолин, усмехнувшись. — Давай уж начистоту, Релис. Ты владеешь своим титулом уже почти полгода. И не выиграл ни одного важного поединка с тех пор, как победил Эпинара.

— И это говорит человек, который годами отказывался почти ото всех вызовов, — вступила в разговор Мелали, оглядев Адолина с головы до пят. — Я удивлена, что твой папочка отпустил тебя с нами поговорить. Разве он не боится, что ты можешь себя поранить?

— Я тоже рад тебя видеть, Мелали, — ответил Адолин. — Как поживает твоя сестра?

— Не твое дело.

«Ах, да». Вот что он сделал. Невинный промах.

— Релис, — произнес Адолин. — Ты утверждаешь, что справишься с убийцей, в то время как испугался поединка со мной?

Релис развел руками, в одной из которых держал мерцающий бокал красного вина.

— Таковы правила, Адолин! Я выйду на дуэль против тебя, как только ты наберешь подходящее количество побед через год или два. Я не могу просто взять и сразиться с каким-то старым претендентом, тем более, если на кону наши Осколки!

— С каким-то старым претендентом? — переспросил Адолин. — Релис, я один из лучших.

— Ты? — улыбнулся Релис. — После того представления с Эраннивом?

— Да, Адолин, — вступил в разговор Элит, низкорослый лысый кузен Релиса. — За последнее время у тебя было всего лишь несколько поединков разного уровня, причем в одном из них ты, в сущности, жульничал, а во втором выиграл за счет чистой удачи!

Релис кивнул.

— Если я нарушу правила и приму твой вызов, обрушится штормовая стена. Меня начнут подкалывать десятки неумелых фехтовальщиков.

— Нет, не начнут, — ответил Адолин. — Поскольку ты больше не будешь Носителем Осколков. Ты мне проиграешь.

— Какая самоуверенность, — проговорил Релис, посмеиваясь, и повернулся к Элиту и женщинам. — Только послушайте его. Он месяцами игнорирует рейтинг, затем появляется из ниоткуда и считает, что сможет меня побить.

— Я поставлю свои Доспехи и Клинок, — сказал Адолин. — А также Доспехи с Клинком моего брата и Осколок, который я выиграл у Эраннива. Пять Осколков против твоих двух.

Элит вздрогнул. Ему принадлежали только Доспехи, подаренные кузеном. Он повернулся к Релису с голодным видом. Релис сделал паузу, закрыл рот и лениво наклонил голову в сторону, встретившись взглядом с Адолином.

— Ты дурак, Холин.

— Я выдвигаю предложение здесь, при свидетелях, — продолжил Адолин. — Выиграй этот поединок — и получишь все Осколки, которыми владеет моя семья. Что сильнее? Твой страх или твоя жадность?

— Моя гордость, — ответил Релис. — Состязания не будет, Адолин.

Адолин скрипнул зубами. Он надеялся, что поединок с Эраннивом заставит других недооценить его и повысит вероятность очередной дуэли. Не сработало. Релис рассмеялся. Он протянул руку Мелали и потянул ее прочь, остальные последовали за ними. Элит медлил.

«Ну, лучше он, чем ничего», — подумал Адолин, и у него сформировался план.

— Как насчет тебя? — спросил принц у кузена Релиса.

Элит оглядел его сверху донизу. Адолин не был близко знаком с этим человеком. Говорили, что тот неплохой дуэлянт, хотя часто находился в тени своего кузена. Но его голодный взгляд... Элит хотел стать полным Носителем Осколков.

— Элит? — позвал Релис.

— На тех же условиях? — спросил Элит, встретившись с пристальным взглядом Адолина. — Пять твоих против одного моего?

Что за ужасная сделка.

— На тех же условиях, — подтвердил Адолин.

— Принято, — сказал Элит.

Позади него застонал сын Рутара. Он схватил кузена за плечо и с рычанием потащил того в сторону.

— Ты говорил, мне нужно набрать определенное количество побед, — обратился Адолин к Релису. — Что я и делаю.

— Не с моим кузеном.

— Слишком поздно. Ты его слышал. Леди его слышали. Когда мы будем сражаться, Элит?

— Через семь дней, — ответил тот. — В чачел.

Семь дней — долгое ожидание для такого вызова. Значит, он хотел потренироваться, верно?

— А как насчет завтра?

Релис зарычал на Адолина, что вовсе не соответствовало подобающему поведению алети, и оттолкнул своего кузена подальше.

— Не пойму, почему ты так нетерпелив, Адолин. Разве тебе не требуется сосредоточиться на защите отца? Всегда грустно, когда солдат живет дольше, чем его рассудок. Он уже начал мочиться на публике?

«Спокойно», — сказал себе Адолин.

Релис пытался его спровоцировать, возможно, заставить наследника кронпринца сгоряча ударить его. Тогда можно было бы подать прошение королю относительно компенсации и обнуления всех договоров с домом Холин, включая соглашение с Элитом об участии в поединке. Но оскорбление зашло слишком далеко. Его спутники тихо ахнули, отшатнувшись от такой нехарактерной для алети резкости.

Адолин не поддался на отчаянную провокацию. Он получил то, что хотел. Он не определился, как быть с убийцей, но вот это — то, что он делал — было способом помочь. Элит не занимал высоких позиций, но служил Рутару, который действовал, чем дальше, тем больше, как правая рука Садеаса. Победа над Элитом приблизила бы Адолина еще на один шаг к реальной цели. Поединку с самим Садеасом.

Он повернулся, чтобы уйти, но резко остановился. Кто-то стоял за его спиной: мужчина плотного телосложения с округлым лицом и черными вьющимися волосами. Лицо человека покрылось румянцем, нос был слишком красным, на щеках виднелись тонкие вены. У мужчины были руки солдата, несмотря на его легкомысленный наряд, который оказался, как неохотно признал Адолин, довольно модным. Темные широкие брюки, обшитые темно-зеленым шелком, короткий расстегнутый сюртук поверх строго подобранной рубашки. Платок вокруг шеи. Торол Садеас, кронпринц, Носитель Осколков и тот самый мужчина, о котором думал Адолин, — единственная личность, которую он ненавидел больше всего на свете.

— Еще одна дуэль, молодой Адолин, — сказал Садеас, сделав небольшой глоток вина. — Ты действительно полон решимости опозориться на арене. Мне до сих пор кажется странным, что твой отец отказался от запрета на дуэли — по правде говоря, я думал, что это для него дело чести.

Адолин оттолкнул Садеаса, не доверяя себе произнести хотя бы единственное слово этому угрю в человеческом облике. Один его вид воскресил воспоминания о захватившей Адолина абсолютной панике, когда он наблюдал, как Садеас отступает с поля битвы, оставляя их с отцом в окружении один на один с врагом.

Хавар, Перетом, Иламар — хорошие солдаты и хорошие друзья — погибли в тот день. Они и еще шесть тысяч.

Пока Адолин шел мимо, Садеас схватил его за плечо.

— Думай, что хочешь, сынок, — прошептал он, — но то, что я сделал, было проявлением доброты к твоему отцу. Острие меча для старого союзника.