Том II: Отряд - Мэри Джентл

— Ладно. — Аш положила руки на пояс, поближе к рукоятям меча и кинжала. Слова приносили неимоверное облегчение. — Может, он и не в себе, но не выжил из ума. Послушайте его. Он сказал правду.

Гелимер нахмурился.

— В пустыне… — Аш запнулась, тщательно подбирая слова, — в пустыне к югу от Карфагена есть големы-пирамиды. Вы, лорд-калиф, сами видели их, когда мы проезжали там.

Красные губы калифа в мохнатом гнезде бороды дернулись, и Гелимер прикрыл их пальцами.

— Это памятники нашим святым предкам. Ныне Господь благословил их Холодным Пламенем.

— Вы их видели. Они выстроены из речного ила и камня. Из камня. Как ваш каменный голем.

Он покачал головой:

— Бред.

— Нет, не бред. Ваш амир Леофрик прав: я слышала их. Это их голоса говорили с вами через каменный голем. Это их советы привели вас сюда. И поверьте, им нет дело до вашей империи! — со странным чувством освобождения она взглянула на седобородого визигота. — Амир Леофрик не безумен. Это — дьяволы; во всяком случае для нас они — дьяволы. Они не успокоятся, пока весь мир не покроют тьма и смерть, царящие сейчас за пределами Бургундии.

Она, в общем-то, не надеялась его убедить. И видела по его лицу, что ей это, скорее всего, не удалось. И все-таки ей стало легче, словно, высказавшись, она сбросил с себя тяжелый груз. Она смотрела на Гелимера из-за шеренги янычар и не могла отвести взгляд.

— Что более вероятно? — спросил он. — Что все эти разговоры о дьяволах — правда, хотя каждый может видеть, что сам Бог помогает нам? Или что в Доме Леофрика созрел изощренный заговор против трона, в котором участвует и его рабыня-генерал, подчинившаяся его воле? А вы, капитан Аш, должны были умереть в моем дворце, рассеченная на части ради знаний, которые могли бы мы извлечь из вашего тела. И такая смерть ожидает вас, когда я возьму Дижон.

— Если… — сухо поправила Аш.

Флориан вставила из-за ее плеча:

— Она говорит правду, лорд-калиф. В пустыне есть големы, и вы одурачены ими.

— Нет. Только не я. Я никем не одурачен.

Он снова подал знак, и один из державших Леофрика священников выпустил его руку и протолкался к женщине-рабыне, стоявшей рядом с Виолантой. Женщина отшатнулась от него, скуля и всхлипывая, но священник ухватил ее за железное кольцо на дряблой шее и вытащил вперед.

— Милорды из Франции и Святой Римской империи, — заговорил король-калиф. — Вы сами видите, что милорд Леофрик нездоров. Вы видели, что его дочь-рабыня, наш генерал, также не в своем уме. А теперь вы слышите безумные речи этой бургундской наемницы. Вот в чем причина тому, господа. Я привел сюда эту женщину, чтобы вы сами могли видеть и рассудить. Это Аделиза, мать обеих этих юных женщин.

Священник пнул рабыню, и она перестала всхлипывать. Наступила полная тишина: Аш слышала только тихое шипение в ушах. Томас Рочестер сжал ее плечо.

— Если такова матка, — усмехнулся Гелимер, — удивительно ли, что весь помет бешеный?

Аш уставилась на тупое лицо рабыни. Черты под складками жира чем-то напоминали очертания лица Фарис — сходство было настолько тошнотворным, что до сих пор Аш просто не позволяла себе замечать его. Старуха, лет пятидесяти-шестидесяти, тусклая седина скрыла прежний цвет волос.

Аш открыла рот, чтобы заговорить, но не сумела выдавить из себя ни звука.

— Если такова матка, чего ожидать от щенков? — риторически повторил Гелимер. — Может быть, бредовых речей о дьяволах в пустыне?

— И ваша Фарис, ваша командующая, также подвержена безумию? — резко вопросил де Комин.

— Завоевания нашей империи никогда не зависели от одного генерала, — строго возразил король-калиф.

Де Вир встрепенулся, его светлые брови дрогнули, выражая сомнение:

— Мадам, он готов очернить женщину, которая покорила ему пол-Европы, лишь бы подорвать доверие к вам и Леофрику.

Аш не отозвалась. Она уставилась на Аделизу, которая плакала теперь беззвучно, заливая слезами морщинистые щеки. «Двести лет кровосмешения. Милый Христос и все святые, значит, вот что я…»

Фарис протянула руку и мягко погладила голову рабыни. Лицо ее оставалось бесстрастным.

— Теперь, когда с этим покончено, — коротко бросил Гелимер, — вернемся к Бургундии.

Аш не расслышала ответа Флоры. Ей пришлось отвернуться, выплюнуть в ладони подступившую к горлу блевотину и стряхнуть ее на пол. Глаза слезились — она сморгнула влагу, чтобы никто не подумал, будто она плачет.

— …эмиссара. — закончил король-калиф.

— Эмиссара? — переспросила Аш.

— Он сказал, что хочет послать своего представителя к нам, — шепнула Флора. Ее внимательное лицо обещало сочувствие и помощь, но позже: в эту секунду она вся была — собранность, вся — герцогиня. — Я намерена согласиться. Шпиона потерпим, лишь бы время протянуть. — Она заговорила громче: — Если мы найдем посланца приемлемым, то примем.

Гелимер снова огладил бороду, сверкнув золотыми блестками, и мягко ответил:

— Вы найдете его приемлемым, герцогиня Бургундская. Он — ваш брат.

Аш не поняла. Она смотрела, как кто-то пробирается сквозь плотную толпу, с трудом прокладывая себе проход в первый ряд. Ее взгляд скользнул по лицу выступившего вперед человека и вернулся, зацепившись за что-то знакомое. Кто-то из франкских наемников Гелимера? Встречались в Италии или, может, в Иберии? Свет на секунду осветил лицо, и она узнала Фернандо дель Гиза — с коротко остриженными волосами, в облачении священника, закрывающем горло высоким воротничком.

«Священник?

Как он может быть священником, если он — мой муж?!»

В последний раз она видела молодого человека с небрежно разбросанными по плечам волосами, в кольчуге и меховой накидке визиготского рыцаря. Теперь, безоружный — даже без кинжала! — он был укутан в темную рясу, застегнутую от подбородка до метущих землю пол, туго перетянутую поясом. Тем заметнее были широкие плечи и грудь. При виде его гладко выскобленной кожи и светящихся золотом волос ей захотелось подойти, уткнуться носом ему под подбородок, вдохнуть запах мужчины.

Колеблющееся пламя греческих огней отбрасывало мечущиеся тени, с успехом скрывавшие выражение лица. Аш с ужасом почувствовала, что у нее горят щеки.

— Фернандо, — громко окликнула она и, вдруг остро ощутив свои остриженные патлы и общую грубость облика после долгих недель осады, отвела взгляд, когда он поднял на нее глаза. На шее у него вместо нагрудного креста висел медальон с изображением лица мужчины, из открытого рта которого прорастал пучок листьев. «Значит, арианский священник. Christus Viridianus! Что за…»

Злясь на себя, Аш снова подняла взгляд. Кто-то искусно выбрил волосы у него над ушами в тонзуру послушника. Он смотрел на нее, словно забавляясь.

— Аббат Мутари, несомненно, убедителен, — заметила Aш, более жестко, чем ей того хотелось. — Но можно было предвидеть заранее, что вы воспользуетесь первой возможностью натянуть на себя юбки!

Солдаты одобрительно загудели. Аш расслышала, как Роберт Ансельм переводит ее слова туркам Баязета — спустя несколько секунд и они присоединились к общему веселью.

«Вот она я — шутница», — подумала Аш, все еще разглядывая Фернандо. Она-то знала, что насмешка просто дала ей больше времени поглядеть на него, размышляя: «Неужели он и вправду принял сан?» и «Соблюдают ли арианские священники целибат?»

По телу пробежала теплая волна, мышцы бедер расслабились; Аш знала, что зрачки глаз раскрылись на всю радужку.

— Вот мой посланец, — сказал король-калиф. Фернандо дель Гиз поклонился. Аш все глядела.

— Дерьмо, — проговорила она. — Ну, дерьмо! Веселенькое, на хрен, Рождество.

Гелимер словно не слышал Аш. Он обращался к Флоре, переводя взгляд с нее на других бургундцев:

— С ваших стен видно далеко, и вы не слепы. У меня под Дижоном три легиона. Очевидно, что вам не выстоять. Следуя правилам рыцарства, я предоставил вам этот шанс, но другого не будет. Пришлите ответ с моим эмиссаром — завтра, в день святого Стефана.

5

— Запечатайте к черту этот подкоп, — приказала Аш. — Сперва камней побольше, а сверху уж землей. Только не хватало, чтоб отсюда полезли. Пошевеливайтесь!

— Да, капитан! — один из бургундских офицеров повернул к своему отряду, ожидавшему — кто стоя, кто на корточках — под развалинами разбитого обстрелом дома, и еще издалека начал выкрикивать короткие приказы.

Флора распорядилась:

— Пусть кто-нибудь — хоть Томас Рочестер — скажет Ла Маршу, что я у Аш. Созывайте совет.

— Я схожу, — вызвался Джон де Вир. — Мадам, мне хотелось бы поскорее обсудить с мастером де Ла Маршем слова калифа. Вы позволите привести его к вам?

Флора кивнула, и граф, отдав приказания через переводчика, поспешно зашагал прочь во главе отряда своих янычар. Их топот затерялся в грохоте подкатываемых к устью подкопа бочек с камнями. На улицах пахло гарью. Ледяной ветер доносил не теплый дым кухонных костров, а маслянистую, с металлическим привкусом, копоть греческого огня. Аш бросила последний взгляд на цепочку солдат в куртках и плоских шлемах, которые передавали из рук в руки мешки с глинистой землей, и повернулась к Флоре. Герцогиня стянула с головы венец и пальцами расправляла примятые золотистые волосы. Подстриженные так же коротко, как и у брата…