Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг

Ожидаю, что Семен Семеныч споет еще что-то, но ему не до песен — мы ныряем в узкие переулки, и меня в очередной раз удивляет, как можно мастерски управлять таким слонопотамом. Несколько раз американец притормаживает и нежно спихивает с дороги стоящие как попало авто. От таких нежных прикосновений легковушки отлетают прочь.

Ориентацию я потерял окончательно и, где мы болтаемся, представляю с трудом.

— Крутая все-таки у американцев техника, — говорю я.

— Это смотря какая и где. И в чем.

— Ну вот этот агрегат, например.

— Этому агрегату сто лет в обед. Крутизна в том, что бодаем без проблем?

— Ну да.

— Стальные бампера перестали выпускать уже лет двадцать пять. Теперь везде пластик. С пластиком я бы так себя не вел. А старушка со стальными зубами — самый таран.

— А пластик, чтоб дешевле?

— И дешевле. И менять часто. И получать деньги. Сейчас вообще вещи стараются делать хрупкими и недолговечными. Цивилизация потребления и огромных помоек. Читал раньше фантастику — рассказ о суде над мужиком, который нарушил закон и сделал себе тайно табуретку, которая даже за неделю не развалилась. Все общество было возмущено этим — нормальные-то табуретки через сутки распадались. Вот мы к этому и шли — одноразовая посуда, одноразовая мебель, одноразовые машины и одноразовая любовь…

— Да вы философ, Семен Семеныч!

— Так что еще дальнобойщику делать? Думать да песни петь. Иначе закемаришь с открытыми глазами и пойдешь в лучшем случае в кювет, а в худшем — на встречку…

— Ну так можно еще жевать чего… Тоже спать не дает.

— Ага, вот еду я сутки — и все это время жевать?

— Ну не все время… Можно периодически…

— Периодически — нужно, а не можно. Вот сейчас мы выкатимся к платформе Стрельна. Снимите что там.

Погромыхиваем на переезде — никак не могу опознать местность, а потом картинка словно поворачивается и встает прочно на место. Я никогда не проезжал с этой стороны и все видел только из окна электричек. А как только мы вышли в позицию, совпавшую с видом из окна — узнавание моментальное.

Снимать особенно нечего — платформа почти пустая. Десяток зомби стоят или слабо шевелятся. Один совершенно неожиданно сидит мирно на краю платформы, свесив ноги. И почему-то много всяких бумажек, оберток от пакетов и прочего мусора.

— Сейчас вывалимся на Волхонское шоссе, по нему прямо до КАДа доберемся.

— Что-то детей много попадается. Зомби с ранцами…

— Школа неподалеку. Видно, этим сильно не повезло. А еще вроде тут психи неподалеку были.

— М-да… С моей колокольни, зомби и так все сумасшедшие…

— Это да…

— А что вы насчет прозектора скажете?

— Тьфу, я его только забывать начал. Что говорить, не приведи господь с таким встречаться. Хуже медведицы с медвежатами… Везет нам пока, холодно у нас. Вот тем, кто на югах, не завидую. Мы еще можем успеть подготовиться. Вот что мне интересно: где наше руководство?

— А не все ли равно?

— То есть?

— Ну раз мы не видим никаких централизованных действий, значит, руководство либо погибло, либо свалило за рубеж, либо в бункере спряталось. Во всех трех случаях нам без разницы, где оно. А Волхонское шоссе скоро?

— Мы на нем. Как влево повернули, так и пошло.

— Действительно прямое. Притормозите! Это что, заправка была?

— Да. Только уже даже не дымится. Наверное, в первый день еще сгорела. Нам тут явно ловить нечего.

На всякий случай сам не знаю зачем снимаю напрочь сгоревшую заправку: несколько ржавых остовов выгоревших легковых машин, обугленные остовы магазинчика и навесов, мне даже кажется, что асфальт тут другой — тоже обгоревший…

— О, «калаш» валяется! — замечает Саша.

— Где? — резко тормозит Семен Семеныч.

— Да вон же, рядом со знаком на выезде. Зря тормозите — тоже сгоревший, одно железо. Закопченное.

— Жаль. «Калаш» по такому времени очень к месту.

— Так у вас же автомат неплохой?

— Это в смысле, что стоит как мой УАЗ? Я бы предпочел АКМ. С боеприпасом. Дробовик — из него по собакам стрелять хорошо.

— Привередливый вы, однако.

— Не привередливый, а практичный.

— Из «калаша» зато по собакам сложнее попасть.

— Это смотря кому. Меня больше пугают живые людоеды и прозекторы переродившиеся…

Некоторое время пилим по прямому как стрела шоссе. Снимать нечего, но как-то неуютно — поля вокруг, едем как муха на скатерти. Впереди появляются домики и коттеджи.

— Володарское. А вот что там за толпа на обочине?

— Сейчас приближу, гляну. Мертвяки. Жрут чего-то.

— Что-то их до хрена.

— Да, человек с полсотни.

— Не человек, доктор. Уже не человек.

— Ну да… Но если я правильно понимаю, там жратвы много, раз им всем усесться есть где. Давайте потихоньку.

— Это зачем? Я и так отлично вижу, что здесь кого-то расстреляли. И автомобилей стоит на обочине много. И тоже в дырках. Опять наши знакомые?

— Вы о ком?

— Да о любителях шашлычков.

— Николаич спрашивает: «Чего встали?» — Это Саша слушает, что ему в рацию говорят.

— Да какое-то место стремное.

— Николаич говорит, что на засаду похоже.

— Да сами видим. Только гнездышко пустое. Они тут раньше были.

— Кто — они?

— Не знаю. Кто автомобили останавливал. К слову, вон там еще трупы валяются.

— Где?

— В проулке и вдоль забора.

— И с другой стороны вон тоже.

— А я б сказал, что это упокоенные лежат.

— С чего бы?

— Грязные и объеденные. И на них неупокоенные внимания не обращают — жрут тех, кто в кювете.

— И то верно.

— Николаич предлагает отъехать метров на пятьдесят.

— Принято.

Через пятьдесят метров встаем и совещаемся, не покидая машин. Не факт, что здесь хамили наши знакомцы. Тут машины припаркованы аккуратно к обочине. Опять же перекресток. Значит, их аккуратно тормозили. Правда, Дима уверен, что машины обнесены, да и стоят сугубо бесполезные в такой момент легковушки. Почему обнесены? Так признаков много. Видно, что в одной тачке из-под капота торчит провод от аккумулятора. В другой неплотно закрыт багажник. Открыты двери. Валяются какие-то явно бывшие в салоне и багажниках вещицы. Короче, Дима-опер зуб готов дать…

Николаич решается на достаточно рискованную эскападу. Он идет вперед, как головной дозор. Мы тянемся сзади — в полукилометре. Если он натыкается на тех, кто тут фильтровал беженцев, то мы подтягиваемся и берем их на мушку, для чего Ильяс и Серега заберутся на фуру. Связь сейчас держим постоянно.

Решение Николаича никак не приятно. Но ехать надо, и колонной переть просто опасно. Может быть, в канаве валяются ограбленные беженцы. А может, и наши знакомцы-людоеды. Ильяс утверждает, что на дороге были гильзы от охотничьих ружей. Ну глаз у него — ватерпас…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});