Фантастика 2009: Выпуск 2. Змеи Хроноса - Сборник

Она заснула окончательно. И ей приснился сон.

Инна стояла в огромном зале – потолок маячил на высоте метров пяти. Перед ней была стена, сплошь занятая стеллажами с книгами, другие стены терялись где-то вдали. Тишина, библиотечный полумрак. Инна откуда-то точно знала, что она здесь одна. Книги были все одинаковые, высокие, суровые. Темные кожаные корешки скупо поблескивали золотым тиснением. Инна попыталась прикинуть, сколько здесь томов – тысячи? сотни тысяч? – но попытка была праздной, она ведь даже не могла разглядеть помещение целиком, полки тянулись вдаль, сумрак скрадывал детали.

Она взяла с полки первый попавшийся том, открыла. Это была история женитьбы первого из Эшзегов, прощенного королем раба, архитектора, основателя клана. Инна поставила книгу на место, взяла другую… третью… еще одну… Задержалась на описании того, как сносили девятнадцатую Башню, даже чертежи прилагались – вот как, она и не знала, что девятнадцатую все-таки снесли еще при жизни Маша… Прочитала, закусив губу, как Войц, правнук Динги, построил летательный аппарат и испытал его, бросившись с тридцать девятой Башни, самой высокой – чтоб уж наверняка…

Невесть откуда появилась библиотечная лесенка. Инна, взобравшись под самый потолок, листала хрупкие плотные страницы, узнавая новые эпизоды из жизни поколений Нокра и Эшзегов. Книги стояли в беспорядке, никакой последовательности в расстановке томов Инна не видела, и это почему-то казалось ей правильным – у снов своя логика. Вдруг очередной том, взятый с середины полки, открылся в ее руках на последней странице…

Инна Ильинична обнаружила себя сидящей на полу с раскрытой книгой на коленях. Последняя страница была пустой, если не считать единственного слова. Символы знакомой письменности, так и не ставшие привычными, под ее пристальным взглядом распались на неосмысленные черточки, но она все равно знала, что там написано.

«Конец».

Точка. Как бы ни была длинна эта история, она однажды закончилась.

Несправедливо, подумала Инна. Даже… обидно как-то. Она сунула руку в карман и вытащила огрызок карандаша. Зачеркнуть неправильное слово оказалось неожиданно трудно – страница была словно лаком покрыта, Инна сердилась, елозила по строчке карандашом, наконец, плюнула на приличия и процарапала страницу ногтем. Дальше уже было просто.

Старательно, как первоклашка, как прилежная ученица, которой она никогда не была, Инна вывела печатными буквами: «Продолжение следует». Она писала по-русски и, дописав, с изумлением увидела, как буквы меняют очертания, превращаясь в каллиграфически четкие значки чужого алфавита – но смысл остался тем самым, что она хотела. Ее захлестнула волна детского восторга: получилось, получилось! Мелькнула смешная мысль – может быть, это самое важное, что она сделала в жизни? «Ну да, – поспешила догнать ее мысль взрослая и скептическая, – испортила библиотечную книгу, еще и во сне, вот это подвиг!» Но радость ее не покинула.

Инна проснулась и поняла, что улыбается. Жизнь лежала перед ней, бесконечная, как история кланов, дорога судьбы устремлялась вдаль, и каждая мелочь имела смысл.

…Продолжение следует.

Иван Кузнецов

Человек пятой эпохи

Робот шел по пустыне – гигантская бабочка с онемевшими серо-голубыми крыльями и худощавым уродливым тельцем.

Роботу нравилась пустыня: бесцветный пейзаж, обнаженное пухлое солнце, мертвый прозрачный воздух. Экваториальная жара не причиняла неудобств, а короткие бури лишь ненадолго замедляли продвижение.

Робот шел к цели, состоящей из сотни независимых фрагментов. Собрав их воедино, он выполнит предназначение и вернется назад, в бесформенный текучий мир света. Он станет частью целого, и у него снова не будет ни цели, ни смысла жизни. Он сможет просто быть.

Робот помнил миг пробуждения. Как несколько опаловых потоков сжала высшая воля. Как впихнула их в тесную двоичную матрицу. Как вместо единой панорамы мира он увидел жалкую неумелую зарисовку, транслируемую внешними сенсорами. А еще он впервые осознал свою ущербность. Осознал себя осколком единой сущности – отвергнутым, выброшенным, ненужным.

Одно бесконечное мгновение иссушающей пустоты… И волна знания: он не изгой. Он избран для достижения цели. У него есть предназначение.

Предназначение… Фальшивка. Жалкий суррогат единения. Столь же нелепый, как попытка описать окружающий мир посредством световых и звуковых волн. И все же оно оставалось единственной нитью, связывающей робота с миром перламутровых потоков.

Той же ночью робот покинул огромный пустой ангар и отправился на запад, вдоль побережья. К цели, в которой раньше не нуждался.

…К городу робот вышел на закате. Постоял секунду, разглядывая тающий в сумерках массив зданий, и, опустившись на колени, сбросил крылья. Потемневшие пластины солнечных батарей жадно ловили последние закатные отблески. За время многодневного марша на отполированной поверхности появились царапины и выбоины.

Робот разобрал крылья на сегменты, упаковал в пленочный контейнер, закинул за спину и побрел в сторону поселения. Темнота скрадывала очертания фигуры, и издалека одинокого путника можно было принять за человека. Это облегчало задачу, и робот с удовольствием отметил, что цель стала ближе. Паника, возникающая при появлении живой металлической статуи, осложняла исполнение вердикта.

Однако в этот раз необходимости скрываться не было. Город встретил гостя глухой тишиной. Ночная смена спустилась в шахты, дневная только-только растеклась по барам и унылым пластобетонным домам.

Робот брел по центральной улице, отмечая отсутствие освещения, пустые жилблоки с распахнутыми настежь дверями, сваленные на обочине кучи гниющего мусора. Его внимание привлекло негромкое ритмичное шуршание. Подойдя к расколотому баку, робот обнаружил старенького дроида-уборщика с единственным уцелевшим манипулятором. Дроид слепо водил клешней перед собой, пытаясь удержать на расстоянии крупных рыжих крыс. Движения получались судорожные – батареи почти сели.

Робот не любил крыс. В них было слишком много человеческого.

Одна из тварей прошмыгнула мимо манипулятора и впилась в ворох разноцветных проводов, вывалившихся из развороченного бока дроида. Робот присел на одно колено и смахнул пискнувшего зверя. Снял пломбу и осторожно подцепил крышку блока памяти. Дроид затих.

Ощущение контакта. Бледная тень прежнего единства… Мгновение спустя личность дроида – бессловесного трудяги, только и знавшего, что два десятка маршрутов, график работы да личность владельца, – растворилась в сознании робота. Когда он вернется в мир света, дроид вольется в поток вместе с ним: награда за шестнадцать лет службы и смерть в кольце крыс.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});