Во власти девантара - Бернхард Хеннен

— Это было бы бессмысленно. Эмерелль пошлет послов ко двору короля троллей и спросит относительно пленных. Те призовут к ответу герцога Оргрима, и полководец станет решительно отрицать, что он еще держит эльфов в плену. Живой свидетельницы у нас больше нет. Если же Эмерелль станет настаивать на том, что Оргрим лжет, этого может оказаться достаточно для того, чтобы развязалась новая война против троллей. На такой риск королева не пойдет. Решит, что лучше пусть остается все как есть.

— Значит, Шалавин бежала напрасно.

— Нет, сын человеческий. Троллям придется искупить вину, поплатиться за то, что они творят с пленными. Она мне все рассказала.

Мандред отступил на шаг. Во взгляде Фародина было что-то такое, что заставило его насторожиться.

— Что… что же они творят?

— Не спрашивай! Тебе довольно знать только одно. Герцог Оргрим заплатит за это кровью! Я найду к нему путь, и он пожалеет о том, что сделал.

Перед вратами оракула

Нурамон не спеша брел по тропе альвов, ведя под уздцы своего коня Фельбиона. Он чувствовал, как звезда альвов притягивает силу тропы. Он преисполнился надежды наконец-то достичь оракула Дареен. Он то и дело отвлекался на неверный след. Люди Ангноса не умели отличать истинную магию от иллюзии, и те, кого они называли оракулами, зачастую были просто шарлатанами. Эльф не узнал там ничего такого, чего не мог бы сказать сам. После таких неутешительных результатов Нурамон стал искать старый оракул, который давно молчит и к которому уже нельзя прийти.

Путь из Искендрии в Ангнос, а затем путешествие через все королевство были тяжелы. Он обходил стороной города и деревни, показываясь только путешественникам и отшельникам. Эльфа в нем не узнавали. Он носил капюшон, скрывавший уши и часть лица. Голос у него был эльфийским, но кто же из людей слышал, как говорят эльфы? Наверняка его считали просто загадочным путешественником из далекой страны, что в определенном смысле соответствовало истине.

Во время странствий он запоминал линии троп альвов и вскоре выучил их в Ангносе столько, что отваживался перепрыгивать от одной звезды к другой, не меняя мир. Он был удивлен тем, насколько легко ему это далось. Заклинание было тем же, нужно было только выбрать тропу, которая не покидала этого мира. И тем не менее он радовался любому успеху.

Не так давно он вступил в область, тропы в которой были ему незнакомы. Уже несколько дней он не встречал людей, зато обнаружил знаки, оставленные детьми альвов: изменения, которые могли привнести только эльфийские руки. Цветы кое-где напоминали ему об Альвенмарке, и необычайная плодородность в этой местности заставляла его предположить, что где-то неподалеку находится магический источник, подобный источнику Нороэлль. Все эти знаки бросались в глаза на фоне редкой и неухоженной растительности, дававшей на этом каменистом грунте очень мало зелени.

Вспоминая пустыню, он спрашивал себя, не обижает ли он втайне этот мир. Это море из песка показало ему, что в мире людей тоже есть ландшафты, наделенные немалой красотой.

Тропа альвов, которую он чувствовал под своими ногами, медленно поднимаясь, вела его прямо к горе. Но указывала она не на вершину, и могло статься, что вела прямо сквозь скалу.

Когда подъем остался позади и Нурамон оказался прямо перед отвесной скалой, в которой исчезала тропа, он спросил себя, не может ли оракул скрываться внутри горы. Он сошел с тропы и, ведя Фельбиона в поводу, принялся обходить гору. При этом он высматривал пещеру или потайной ход. Эльф пересек еще две тропы альвов, которые тоже исчезали внутри скалы. Наткнувшись на четвертую тропу, в которой он почувствовал уже знакомое течение силы, он уже не сомневался в том, что где-то внутри скалы тропы образуют звезду.

На полпути вокруг горы Нурамон наткнулся на тропу альвов, бегущую прочь от скалы. Должно быть, это та, которая привела его сюда. Он прошел по тропе прямо к горе, но испытал разочарование: вместо входа в пещеру он обнаружил прочную отвесную скалу.

Нурамон напряженно изучал камень. Вот сверкнуло что-то на солнце! Он пошел прямо к искре. Через несколько шагов он заметил, что кто-то вложил в стену драгоценные камни! И он не знал, чему удивляться больше: тому, что драгоценные камни размером с яблоко, или тому, что их до сих пор не украли.

Слева в глубине стены сверкал бриллиант, справа от него — рубин, расколотый, но еще державшийся в скале. Рядом виднелся кристалл, в котором сплетались темные нити и окрашивали камень в черный цвет. Похоже, это был горный хрусталь, в который были заключены темные минералы. Под рубином находился четвертый камень, и им был сапфир.

Рубин представлял собой центр изображения. Его соединяли с другими камнями борозды в скале толщиной с палец. Поскольку он был расколот, Нурамон предположил поначалу, что кто-то пытался вынуть камень из скалы, но у него ничего не вышло. Однако эльф тут же упрекнул себя в неверном предположении, поскольку почувствовал, что прямо перед ним пересекаются семь троп альвов. Драгоценный камень был разбит в семи местах. Рубин и был звездой альвов! А каждый надлом означал тропу.

Слева от бриллианта и справа от горного хрусталя в стене виднелись буквы. Буквы возле бриллианта он смог прочесть. Там было написано по-эльфийски: Спой песню Дареен, ты, дитя солнца! Спой о ее мудрости, положив руку на свет! Пропой когда-то сказанные слова, и входите бок о бок.

Оракул! Сколько троп исходил он, так долго искал. А теперь… Нурамон задумался о том, что может быть песнью Дареен. И тут ему вспомнились слова, которые сказал ему в Искендрии мастер Рейлиф, одетый в черные одежды хранитель знания. То были слова Юливее.

Он положил руку на бриллиант и пропел:

— Ты пришла к нам. Голос твой. Ты показала нам звезды. Они сияли. И мы увидели.

Внезапно бриллиант засветился, и свет побежал по борозде к рубину, вошел в него и заставил его тоже засверкать. Затем красный свет вышел из-под рубина и устремился к сапфиру. Когда красный поток света подступил к сапфиру, он сверкнул искрами. Красный свет не мог войти в драгоценный камень.

Когда Нурамон убрал руку с бриллианта, то сверкающий поток света между бриллиантом и рубином померк, поблек и красный поток между рубином и сапфиром.

Левая половина загадки была разгадана.

Нурамон посмотрел на надпись, находившуюся рядом с горным хрусталем. Она была ему непонятна. Хотя он подозревал, что знает язык, и даже решил, что он из Альвенмарка, однако надпись состояла всего лишь из нескольких значков, очень сложных и потому плохо запоминающихся. Вот где настоящая загадка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});