Кошмар: моментальные снимки - Брэд Брекк

Глава 46. «Малыш Билли»

«Все солдаты чувствуют вину за то, что нарушили запрет на убийство, вину такую же старую, как сама война. Прибавьте к этому чувство стыда за участие в боевых действиях, которые — прямо или косвенно — привели к гибели мирного населения. Плюс ко всему — общественное порицание, из-за которого воюющий солдат чувствует личную ответственность за войну, — и вот вам готовый растиражированный портрет ходячей бомбы с часовым механизмом…»

— Филипп Капуто, ветеран Вьетнама, американский писатель и журналистI

Я потерял всякую связь с Билли сразу после армии. Моя жизнь разваливалась на куски, и я не хотел обременять его своими проблемами по вживанию в мирную реальность. Мне было очень стыдно. Гораздо позже, когда у меня уже появилось несколько вариантов этой книги, а горькие воспоминания о Вьетнаме схватили меня за горло, я стал вспоминать о Билли чаще и чаще.

Что с ним стало? Прошёл ли он за годы разлуки через такие же испытания, что выпали мне? В чём-то мы были с ним очень похожи, а в чём-то — такие разные. Я подозревал, что для психиатрии он стал таким же тяжёлым пациентом, как и я. И мне загорелось разыскать его и расспросить о жизни после войны.

Поэтому в феврале 1983-го года, через пятнадцать лет после нашей последней встречи, я начал поиски.

Я жил тогда в провинции Альберта, Канада, и перво-наперво отправился в публичную библиотеку в Калгари.

Его след простыл. Его имени не было в телефонном справочнике Чарльстона, но это меня не удивило. Я предположил, что ему не сиделось на месте и он, как и я, колесил по свету в поисках самого себя. Но в справочнике были другие люди с такой фамилией; я выписал адреса всех Бауэрсов и в надежде, что какой-нибудь родственник даст мне зацепку, разослал им письма с объяснениями, кто я такой и почему ищу Билли…

Если он ещё жив.

Через несколько недель мне ответила его мать и сообщила его адрес в Коннектикуте.

*****

Дорогой Брэд.

Я получила ваше письмо: да, я мать Билли Бауэрса. Не знаю, для чего вам понадобилось связываться с Билли. Да, он один из тех страдальцев, о которых вы писали. Многие годы его терзают кошмары и воспоминания. Однажды он даже позвонил мне, рыдал в трубку и говорил, что видит убитых им женщин и детей.

Это меня чрезвычайно озадачило, потому что я всегда полагала, что его отправили во Вьетнам в качестве военного журналиста, а не солдата. Я умоляла его обратиться в ветеранский госпиталь за помощью, но он отказался. Тем не менее, он встречается с группой ветеранов, у которых такие же проблемы.

Если бы я думала, что положение никоим образом не меняется, я бы просила вас связаться с ним немедленно. Однако за последнее время я разговаривала с ним несколько раз, и он показался мне нормальным и на удивление счастливым. Я просто боюсь, что ваше появление может обострить его старые проблемы.

Но я хорошенько всё обдумала и решила, что обязана доверить вам сделать то, что вы считаете нужным.

Билли и его первая жена Дженни развелись вскоре после его возвращения из Вьетнама. После этого он поступил на службу на телевидение и возобновил дружбу в Пэм, а потом женился на ней. Она замечательная, удивительная девушка. Они очень сильно любили друг друга и дом своей мечты построили на вершине горы в Лисбурге, штат Вирджиния.

Он хорошо писал о событиях на Капитолийском холме, пока держался, потом всё забросил. Жизнь пошла наперекосяк, и они с Пэм развелись.

Нечего и говорить, что это разбило моё сердце.

Сестра Билли Бетси с мужем Джоном забрали его к себе в Массачусетс, где они в то время жили. Там он нанялся на рыболовное судно, рыбачившее в Северной Атлантике. От соли и холода у него разболелись глаза, и ему пришлось уйти. Сейчас он работает на танкерах, курсирующих из Луизианы в Мексику.

Его дом сейчас в Дип-Ривер, штат Коннектикут. Я дам вам адрес и номер телефона — поступайте по своему разумению. Если Билли окажется на работе, когда вы позвоните, вам поможет его подружка Кейти.

Если у вас найдётся свободная минута, напишите мне, пожалуйста, о том, чем Билли занимался во Вьетнаме. Он никогда мне ничего не рассказывал, а сама я боялась касаться этой темы. Сейчас он далеко, и между нами уже нет той душевности, что была когда-то, но в последних разговорах он показался мне более ласковым.

С нетерпением буду ждать вашего сообщения.

Искренне ваша,

Жанна Х. Бауэрс *****

Я ответил матери Билли, а потом написал ему самому, вкратце осветив свою полную проблем жизнь после войны. Мне было так одиноко и трудно привыкать к мирной жизни. Все эти годы я ни разу не разговаривал с человеком, который тоже был там и который бы понял меня. Я сражался со своими бедами один на один и надеялся, что Билли поймёт меня, что мы сможем поделиться своим опытом и поддержать друг друга.

Он позвонил через неделю.

Хорошо было найти друг друга после стольких лет. Мы обменялись письмами и фотографиями, чтоб показать, что с нами сделали трудные годы, и договорились устроить вечеринку. Билли опять работал на рыбацком судне и обещал позвонить сразу по возвращении из рейса. Вот что я узнал о нём из писем и телефонных разговоров за последовавшие три года …

II

«Билли бежал от своих проблем к ледяным берегам Ньюфаундленда и Лабрадора, Гренландии и Исландии и там ставил сети на треску, окуня и палтуса. Только на палубе «Призрака» в тяжёлой работе он смог забыть валяющиеся на земле трупы из своего прошлого. Но со временем кошмары снова вернулись к нему. С криком он вскакивал по ночам, потому что ему снились только женщины и дети, которых он уничтожил, «во имя их же спасения…»

Он пробовал спрятаться от прошлого, но оно не отступало. Он уводил траулер в самые дальние и туманные уголки Ледовитого океана, и всегда за ним по пятам следовали его память и кошмары. Ему стоило большого труда удержать экипаж на борту. Через какое-то время фирма Билли прекратила деятельность и «Призрак» был продан. Сегодня он почти ни с кем не общается. Он говорит, что у него есть цели и он так же, как все, хочет успеха, но на своих условиях. Беда в том, что для достижения успеха он использует методы, чуждые окружающим. Билли говорит, что он больше не принадлежит американскому обществу, что он изгой и хочет жить сам по себе. Он говорит, что должен найти спасение в природе: в волнах океана, в затяжных штормах и пепельно-сером горизонте — за пределами 200-мильной зоны, где никто не скажет ему, как себя вести, и где он сам — Бог…»

Малыш Билли, как и я, пришёл домой чужим самому себе и своей семье. Он вернулся озлобленным и замкнувшимся. Он много пил, его мучили кошмары о резне в деревнях, захваченных им в рядах тактической группировки «Орегон». Он взрывался от ярости по ничтожному поводу. Ему нужна была психиатрическая помощь, но он от неё отказывался — боялся, что его упекут в какое-нибудь закрытое отделение в ветеранском госпитале или того хуже — в психушку.

Дни шли за днями, быстро распался его брак, и они с Дженни развелись. Он оставил работу в газете Чарльстона и устроился репортёром на местное телевидение. Ему нравилась тележурналистика, и у него хорошо получалось.

На телевидении он влюбился в Пэм: когда-то в детстве она была его подружкой, а сейчас работала секретарём в отделе новостей. Красавица Пэм происходила из одной из самых богатых семей Южной Каролины, и немного спустя они поженились.

Через год Пэм предложили хорошее место в «Нэшенал Джиогрэфик», престижном и широко известном журнале со штаб-квартирой в Вашингтоне. Постепенно Билли начало охватывать беспокойство, поэтому Пэм согласилась на эту работу, и они сняли квартиру в Джорджтауне.

Неделю после переезда Билли раскачивался, а потом пустился на поиски работы. Благодаря своему военному опыту ему удалось найти место в «Арми Таймс» — писать о Пентагоне.

«У меня была хорошая зарплата, Брэд, прекрасный доход. Мы откладывали, и наше яичко вмиг стало таким большим, что мы смогли приобрести дом нашей мечты на вершине холма недалеко от Лисбурга — 20 акров самой чудесной земли на севере Вирджинии, в 53-х милях от Вашингтона. Подъезд к дому тянулся почти две мили. Это был изумительный кусочек частных владений!»

С виду у Билли всё было гладко. Ему сопутствовал успех. У него была потрясающая жена, замечательный дом и хорошая работа. За шесть лет, прошедших после боёв во Вьетнаме, он сумел достичь Американской Мечты и гордился этим.

Но тут его броня дала трещину.

«В наших местах водится множество оленей. Однажды вечером на дорожке к дому мой джип налетел на самку. Я сшиб её наповал. Почуяв кровь, мой чёрный лабрадор Требор взбесился.

От удара лобовое стекло разлетелось вдребезги и поранило меня, а Требор жестоко разбил себе морду. Его охватила ярость. Он выскочил из машины и стал трепать олениху.