Прокурор - Анатолий Безуглов

Бывший шофер-экспедитор перепугался насмерть.

— Я стоял в стороне! Честное слово! И вообще ничего не видел! Это Федотов! — уверял он, чуть не плача.

— Кто такой Федотов? — спросил Авдеев.

— «Сотник» Анегина. Кличка — Чикомас…

В отличие от Боржанского Козолуп отвечал подробно на все вопросы.

Постепенно вырисовывалась картина убийства Марчука. Все началось с подсвечников, которые так озадачили в свое время Гранскую. Почему и как погиб Зубцов, Инга Казимировна в основном разобралась. Незадолго до гибели радиомастер получил свою долю не в деньгах, а в золоте. Из благородного металла была отлита часть уже известных подсвечников. Для отвода глаз этикетка гласила, что цена каждого 39 рублей.

Марчук польстился на золото убитого Зубцова, полагая, что Боржанский не узнает об этом. На самом деле он подписал себе смертный приговор.

Осуществил убийство, по словам Козолупа, Федотов.

Козолуп подогнал машину с левым товаром к условленному месту в лесозащитной полосе. Там его уже поджидали Федотов и Марчук. На автомобиле. Марчук якобы должен был забрать джинсы и майки. Распили бутылку водки. Марчуку подсыпали снотворного. Прежде чем он заснул, Федотов заставил его написать жене, чтобы та выдала двадцать тысяч рублей. А отдать подсвечники Зубцова отказался. Когда он свалился, Федотов нанес ему несколько ударов заводной ручкой. Затем, опять же по словам шофера-экспедитора, переодел его в одежду Козолупа, затащил в кузов фабричного грузовика, облил бензином и поджег.

— Чья была идея совершить подмену?

— Боржанского, чья же еще! — ответил Козолуп.

— Стереотип, — произнес Владимир Харитонович, имея в виду, что Боржанский в свое время «похоронил» себя вместо брата. — А для чего надо было вас прятать?

— Ну, когда на фабрике появился ваш человек… ну, из милиции. Эта журналистка Баринова…

— Никакой она не наш человек и в милиции никогда не работала, заметил Авдеев.

— Как?! — изумился Козолуп.

— Так. Она действительно корреспондент телевидения, и только.

— А мы-то думали… Надо же! Выходит, Боржанский ошибся! Он ведь больше всего опасался, что вскроется с Измайловым…

— Эта история в поезде? — спросил Авдеев, с трудом скрывая волнение. — И на квартире Марины Белоус?

— Да, — кивнул Козолуп.

«Ну вот, значит, моя догадка была правильной», — подумал Владимир Харитонович.

— Расскажите об этом подробнее…

Козолуп выложил все.

Как и предполагал помощник облпрокурора, Марина и Козолуп оказались в одном купе с Захаром Петровичем не случайно.

Когда преступники убедились, что Измайлов не разрешит Глаголеву прекратить дело Зубцова, было решено каким-либо способом вывести зорянского прокурора из игры. Муж Марины, Федор Белоус, был знаком по колонии с Анегиным. Одно время его использовали для перевозки подпольного товара, когда Белоус работал на такси. Как-то он проговорился Анегину, что его падчерица — дочь прокурора. За это и ухватились. Созрел план скомпрометировать Измайлова. Надеялись на то, что его снимут после того, как застанут с чужой женой.

Сначала Марина Антоновна категорически отказалась участвовать в этом деле. Но положение было хуже некуда: обнаружилась крупная недостача в общежитии. Ей так и заявили: или она соглашается — и ее избавляют от всех неприятностей, или — тюрьма. Марина Антоновна выбрала первое.

Преступникам повезло. Когда Измайлов послал своего шофера Мая Соколова на вокзал за билетом, его подвез на своей машине Марчук. Узнав номер вагона и места, Марчук купил еще три билета в то же купе…

— Кто был третий помимо вас и Марины Антоновны? — спросил Авдеев.

— Чикомас, — ответил Козолуп и поправился: — Федотов.

— Который выдал себя за инженера Рожнова? — уточнил Владимир Харитонович.

— Да, — подтвердил бывший шофер-экспедитор. — У каждого была своя роль.

— А что же произошло на квартире Белоус?

— Прокурору в шампанское подсыпали снотворного, — опустил глаза Козолуп. — Он заснул. А утром, как было условлено, пришел Федор, муж Марины… Я незаметно смотался, а Марина легла в постель, на которой ночью спал я…

— Это же подло! — воскликнул, не удержавшись, Владимир Харитонович.

Козолуп весь как-то сжался и ничего не ответил. Его взгляд застыл на свисавшем с плеч женском платье.

— А этот маскарад для чего? — спросил Авдеев, с ног до головы осмотрев Козолупа.

— Когда пробирался в Южноморск… Боялся… Чтобы не узнали…

— С какой целью вы ехали в Южноморск?

— Приказал Боржанский. Он обещал снабдить меня липовыми документами… Завтра я собирался лететь на север…

* * *

Следствие шло, что говорится, вглубь и вширь.

В Рдянске был арестован Федор Белоус, в Ростове — Федотов — Чикомас Рожнов. Удалось выйти и на тех, кто поставлял дельцам дефицитные материалы.

Узнав о том, что у Бариновой есть магнитофонные записи разговоров с некоторыми подследственными, Владимир Харитонович пригласил ее в Южноморск. Попросил заодно прихватить и отснятую для передачи пленку.

Журналистка приехала без промедления. Авдеев решил прежде всего посмотреть пленку. Они сидели в просмотровом зале с Бариновой и Мурадяном (тем самым, который так мастерски сыграл роль взяточника, что во многом способствовало успешному проведению операции по аресту преступников и изъятию у них ценностей).

Когда прокрутили весь материал и включили свет, Авдеев удивленно спросил:

— Почему на экране ни разу не появились ни Боржанский, ни Анегин? Их что, не снимали?

— Снимали! — заверила журналистка. — Я хорошо помню! И сама поражаюсь: где они?.. Правда, Лядов мне говорил, что несколько десятков метров пленки оказались бракованными…

— Кто такой Лядов? — спросил Гурген Ашотович.

— Оператор.

— Вы присутствовали на съемках, — сказал Мурадян. — Давайте прокрутим снова, а вы смотрите, каких еще нет эпизодов.

После повторного просмотра Баринова растерянно заявила:

— Остальные эпизоды все. И без брака…

Авдеев и Гурген Ашотович переглянулись.

— Ясно, — усмехнулся замначальника ОБХСС, — не обошлось без вмешательства Боржанского. Надо поговорить с оператором…

Впоследствии выяснилось: Лядов по просьбе Анегина постарался, чтобы пленка в нужных местах оказалась засвеченной. Не зря бывший начальник СЭЦа поил и кормил оператора в ресторанах! Владимир Харитонович объяснил журналистке, чем вызваны ее приглашение и просмотр пленки. Особенно ее поразило, что преступники приняли ее за переодетого работника милиции.

Вспомнив о Наде и Павлинке, Флора испуганно спросила:

— А Берестов? Шофер Зарембы? Неужели тоже соучастник Боржанского?

Ни слова не говоря, Авдеев подвел ее к одной из комнат, открыл дверь.

— А-а, Флора Юрьевна, здравствуйте! — поднялся из-за стола лейтенант милиции.

Это был Берестов.

— Ой! — только и вымолвила Баринова.

— А вы говорите — кино… — улыбнулся Виктор, протягивая ей руку.

Флора сразу обратила внимание, что наколка на пальцах Берестова исчезла.

— На спине тоже была не настоящая татуировка? — лукаво спросила журналистка.

— Конечно!

— А уголовное прошлое? История с ящиком винограда? — продолжала Флора.

— Честному они бы доверились, как вы думаете? — в свою очередь, спросил Виктор.

— Понимаю, понимаю, — закивала головой Баринова. — Легенда…

— Между прочим, — сказал девушке Авдеев, — он из-за вас чуть не сорвал всю операцию… Помните ваш день рождения?

— Не надо об этом, прошу вас… Ничего не помню, — смущенно сказала Баринова.

— И очень хорошо, что не помните.

— А как же Надя?.. — осторожно спросила Флора. — Тоже для дела?

— Свадьба будет настоящая! — весело ответил Берестов. — Надя смеется: полюбила бывшего уголовника, а выходит замуж за милиционера…

…Когда Баринова с Авдеевым вышли от Берестова, Флора спросила:

— Что же мне теперь делать с передачей? Значит, весь материал в корзину?

— Зачем же, — возразил Владимир Харитонович. — Закончится следствие, снимите еще судебный процесс — вот вам и передача. Только под другой вашей рубрикой — «Закон есть закон»…

* * *

В кабинет Измайлова заглянула Вероника Савельевна:

— Захар Петрович, возьмите трубку. Южноморск…

Измайлов удивился, кто бы мог ему звонить из этого города. Но раздался голос Авдеева, теплый, дружеский.

— Какие планы, Захар? — спросил Владимир Харитонович после приветствия.

— Какие? Работа и еще раз работа… Проверяем, есть ли на нашем машиностроительном приписки.

— Поручение горкома?

— Знаешь, а спрашиваешь…

— Можешь доверить это Ермакову?

— В принципе могу. Толковый у меня зам.