Авалон:Хроники бессмертных - Антон Ермаков

— Хорошо вот Антону с Евгеном, — сказала она через пару минут. — У них уже пятый курс. Почти финишная прямая. У Антона, кажется, уже половина диплома готова. Шустрый какой, да? Кстати, Евген так и не появился? — добавила Маша как бы между прочим.

Настасья помедлила с ответом, потому что преподаватель в упор уставился на них — очевидно, они забылись и начали разговаривать слишком громко. Когда он, наконец, от них отвернулся, она сказала почти шепотом:

— Нет. Телефон по-прежнему недоступен, и дверь он не открывает. Я, если честно, даже не могу понять, был ли он дома с тех пор, как все произошло. По крайней мере, свет в его окнах не горел ни разу. Ушел, так сказать, в тень…

— Где же он может быть? — недоумевала Маша. — И вообще, как долго он планирует вот так скрываться? Ему в институт надо ходить, опять же. Может, на вокзале ночует?

— Понятия не имею, — пожала плечами Настя. — Но, на мой взгляд, это было бы чересчур. Да и зачем? У него куча знакомых. Может быть, остановился у кого-нибудь в Бутово или Тушино — его там и не найдешь. Или вовсе уехал в Выксу, к своим родственникам. Из всех вариантов этот кажется мне наиболее вероятным.

Мария, слушая подругу, не могла не заметить какого-то нового, слегка отстраненного оттенка в её голосе, и потому осторожно спросила:

— А как же ваши отношения?

— Я так понимаю, что все закончилось, — прохладно констатировала Настасья и опустила голову так, что волосы закрыли её лицо.

— Ты это серьезно? — Маша придвинулась поближе, не веря своим ушам.

— Ты сама видишь — ему абсолютно на меня наплевать. Если бы я хоть что-то значила для него — он бы каким-то образом меня известил. Хотя бы написал смс, что с ним все в порядке. Но прошло уже десять дней — а от него ни слуху, ни духу. Меня просто выкинули на помойку, как ненужную более игрушку, только и всего. Ты даже представить себе не можешь: чего я уже только не передумала за эти десять дней. Если бы не папа рядом, я бы, наверное, сошла с ума. Честно. Вот только папа сегодня уезжает… и снова надолго. Что со мною будет — я не знаю.

— Мне кажется, нельзя вот так просто все взять и бросить. Понимаю, это очень сложные, я бы даже сказала, выстраданные тобой отношения, но всегда нужно давать шанс, — Маша пыталась поддержать её, как могла.

— В том-то и дело, что эти отношения нужны только мне, — вздохнула Настя. — Ему безразлично. Всегда было безразлично. Как жаль, что я только сейчас это поняла.

— Я бы так не смогла, — после небольшой паузы ответила Малиновская.

Настя подняла на неё свой печальный взгляд, и, проникновенно взглянув ей в глаза, спросила:

— Скажи мне… только честно… Ты бы смогла смириться с тем, что твой парень убил человека?

— Господи, ты говоришь прямо как Антон. Это ведь была случайность! — Маша с удивлением отметила, что сейчас они как будто поменялись ролями, обычно это Настя всегда оправдывала Женю, а теперь выходило наоборот.

— Да или нет? — снова спросила Настя.

Мария молчала, не зная, что ответить.

— Ты бы тоже не смогла смириться с этим, — Настя невесело усмехнулась. — Он не может контролировать себя. Ты и сама это знаешь. Мне надо было заранее это понять. Ещё с того самого случая в столовой в институте, помнишь? Но тогда он сдержался. Было много свидетелей и всё такое. Тогда он ещё не был так сильно переполнен этим чувством собственной исключительности и значимости. А может быть, я снова ошибаюсь. В любом случае, теперь он сдержаться не смог. Или не захотел. Да и откуда я могу знать, что в следующий раз, когда он разозлится, очередной его жертвой не стану я? Такой же размазанной по полу горсткой пепла — и всё.

— Перестань, пожалуйста, — попросила Маша, поморщившись.

— В чем я сейчас не права? — Настя не замечала, как тон её голоса начал повышаться, и некоторые студенты стали на них оборачиваться. — Ты ведь не видела того ужаса. Не видела, как человек, который только что трогал тебя, говорил с тобой, вдруг обращается в золу. Золу, и больше ничего. Но перед этим кричит от неистовой боли — до тех пор, пока не сгорает. Я это видела! Я знаю, о чем говорю! И его крик все ещё звенит у меня в ушах. И это… это…

— Девушки, если вам неинтересно, вы можете покинуть аудиторию, — строго предложил преподаватель, разглядывая их и приспустив свои очки на кончик носа.

— Извините, — пробормотала Настасья и снова опустила голову.

Малиновская тоже понурилась, бессмысленно глядя на полированную поверхность стола перед своими глазами. Она даже отчего-то боялась повернуть голову, чтобы посмотреть, плачет Настасья или нет. Ещё меньше ей хотелось думать, что подруга плачет из-за неё. Зря она вообще начала этот разговор. Ничего, кроме новой боли, это не приносит. Если Настя решила, что историю пора закончить, пускай так и будет. Это её жизнь.

Маша незаметно опустила руку под стол, нащупала Настасьину ладонь и крепко-крепко сжала её. Настя лишь молча сжала руку в ответ.

Уэн Винг — Великие Сёстры. Дварфы не зря дали нам эти имена — подумала Мария. Не бойся, я никогда не оставлю тебя, сестрёнка. Всегда буду рядом. Всегда!

* * *

Самое начало февраля ознаменовалось двадцатиградусными морозами и новой чередою снежных бурь. Было очень непривычно порою идти сквозь воющую на все лады пургу, кутаясь по самые глаза в шерстяные шарфы, чтобы после долгого скаканья через сугробы и снежный наст оказаться посреди зелени лета, пройдя магический Портал, и потом все эти шерстяные вещи с себя стаскивать. Родители, друзья и остальные «непосвященные» пребывали в полном недоумении относительно того, каким образом Марии посреди зимы удается быть загорелой. Она уже порядком подустала слушать постоянные мамины нотации о том, что слишком перебарщивает с солярием. Не могла же Маша им всем рассказать, что каждую неделю (а иногда и чаще) она принимает потрясающие солнечные ванны, нежась на свежей, зеленой травке, да ещё и вдыхая при этом настоящий горный воздух!

За прошедший месяц Евгений так и не объявился, однако окончательно «раствориться в легендах» ему всё-таки не удалось. По просьбе Марии лесные птицы, обитающие в Кленовых чащах, вели постоянное наблюдение за всем, что происходило в округе. Таким образом, ушей Авалона достигли слухи о том, что «Огненный Князь дважды пересекал границу Портала», однако мимо Старого Клёна он не проходил. Каким способом ему удавалось это сделать, оставалось неясным. Конечно, особенно надеяться на показания Клёна тоже было нельзя — хотя бы по причине его вечной сонливости, но одно можно было утверждать наверняка: в Нифльхейм Евгений больше не приходил.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});