Смятение сердца - Эми Фетцер

Вернувшийся разведчик только что закончил рассказ о том, что похититель уводит женщину Бегущего Кугуара к северу.

— Предоставим бледнолицего его судьбе, — сказал один из собравшихся.

Угрюмый взгляд Черного Волка полоснул как нож по лицу молодого сиу. Тот принимал в расчет только цвет кожи. Но женщина, какого бы цвета ни была ее кожа, была достойна сострадания и защиты, поскольку на ее попечении долгое время был сын воина.

— Бегущий Кугуар не раз доказывал людям племени свою преданность, — сказал самый старый из мужчин племени, Сломанная Рука. Его изрезанное морщинами лицо в обрамлении снежно-белых волос носило печать мудрости, взгляд был безмятежно-спокоен. — Хорошо же мы отблагодарим его, если предоставим в одиночку, с помощью только раненого шайена, отстаивать то, что принадлежит ему по праву. К тому же с ними ребенок, в жилах которого течет кровь нашего народа. Ответь, молодой воин, — старик повернулся к тому, кто начал спор, — сможем ли мы повернуться спиной к тем, кто зовет нас своими друзьями? Сможем ли мирно спать в своих вигвамах, когда над ними засвистят пули? Я сказал.

— Вокруг великое множество солдат. Не окажется ли, что воинов племени хотят заманить в засаду? Если солдатам известно о ребенке, им станет известно также, что мы поспешили на помощь тем, кто заботится о нем, — возразил Острое Лезвие. — И так ли глубоко заглянули мы в душу Быстрой Стрелы и Бегущего Кугуара? Каждый из них раньше носил голубую форму. Разумно ли будет рисковать? Я сказал.

Спор продолжался. Постепенно в бесстрастных чертах воинов все сильнее отражалось волнение, голоса становились громче. Наконец Черный Волк вмешался в разговор.

— Острое Лезвие прав, — сказал он раздельно, с поразительным самообладанием. — Правда и в том, что Бегущий Кугуар не предал дружбы, даже когда нога его перестала ступать в наши вигвамы. Но я хочу говорить сейчас не о нем и не о его преданности. Люди в голубой форме присваивают себе то, что не может быть присвоено, чем не имеет права владеть никто. Мать Земля, Отец Небо, наша свобода — ко всему этому тянутся их жадные руки. — Черный Волк помедлил и добавил с силой:

— Позволим ли мы им протянуть руки к нашим детям?

Вождь встал и обвел взглядом лица воинов, задерживаясь по очереди на каждом. Члены совета кивали в знак согласия. Ребенок, сиу или шайен, чероки или команчи, был прежде всего индейским ребенком. В нем, как и в любом другом ребенке, заключалось будущее индейского народа, и, спасая это будущее, можно было пойти на риск. Все остальные соображения второстепенны.

Черный Волк ничего не сказал больше, просто вышел из вигвама. Это означало, что он сам займется историей с белой женщиной. Никто не запротестовал, не попытался оспорить решение вождя. Бегущий Кугуар считался членом его семьи.

Черный Волк прошел прямо в свой вигвам, где ожидала новостей его незамужняя сестра, Утренняя Роса.

— Возможно, ты была права и это Лэйн, — неохотно подтвердил он предположение девушки, не замечая того, что губы ее дрогнули улыбкой. — Возможно, она вернулась.

— Я знала, что так будет.

Утренняя Роса принесла кожаный мешок и сложила туда приготовленную еду, не обращая внимания на мрачный взгляд брата.

— Вот уже семь лун ты ведешь войну против бледнолицых, но месть твоя не знает насыщения. Не пора ли тебе умерить свой пыл, брат мой? Белые люди уже почувствовали силу твоего гнева, да и я сыта по горло горечью твоих речей.

— Ты хочешь сказать, что тебе тяжело дышится в моем вигваме? — спросил Черный Волк с оттенком угрозы.

— Я уже сказала это. — Утренняя Роса подняла взгляд и смело посмотрела в глаза брату. — Ты мучаешь меня, но себя мучаешь больше. Почему ты не хочешь верить, что Лэйн увезли насильно?

— Потому что верить и знать — вещи разные! Только она может подтвердить это.

Девушка до боли прикусила губу, чтобы не допустить ужасного проступка и не повысить голос на мужчину и вождя племени. Они пережевывали эту тему уже бесчисленное множество раз. Она всей душой хотела, чтобы старший брат прекратил влачить свое угрюмое существование и начал жить полноценной жизнью. Однако он и думать не хотел о том, чтобы взять другую женщину на свое ложе, и это означало, что сердце его по-прежнему несвободно.

— Ты не все видел, брат мой, потому что слишком часто был в отлучках. Это я проводила с Лэйн целые дни и знаю, как много она работала, как старалась порадовать тебя. Она оставила прежние привычки и стала настоящей женщиной сну.

— Она не может стать женщиной сиу. Она белая и белой останется.

— В твоем вигваме она была сиу, брат мой! — И Утренняя Роса коснулась сжатым кулаком своего сердца.

— Не верь бледнолицым — и проживешь дольше. Если женщина, которую Красный Лук видел идущей за лошадью, и есть Лэйн, — было видно, что Черный Волк не верит в подобную возможность, — то почему Бегущий Кугуар ничего мне об этом не сказал?

— Может быть, он поклялся ей в молчании. Если ты спросишь, почему она просила его молчать, я скажу вот что, брат мой: может быть, она боится тебя…

Тот продолжал молча смотреть на сестру, но выражение его глаз сказало ей: ему не понравилось такое предположение. Черный Волк всегда старался показать жене, что не обидит ее ни при каких условиях, и надеялся, что она это поняла.

— …или мы ошибаемся, и вовсе не «костер твоего сердца» бродит по нашим землям без всякой защиты.

Черный Волк пронзил сестру взглядом, глубоко сожалея о том, что однажды в разговоре с ней назвал Лэйн так, как называл только мысленно. Девушка не дрогнула. Она и брат выросли вместе, и кому, как не ей, было знать, что Черный Волк беспощаден только с врагами.

— Быстрая Стрела считает, что эта женщина — не мать ребенку.

— Но ведь ты не примешь его слов на веру.

Это был не вопрос, а утверждение. Сказав это, Утренняя Роса продолжала упаковывать приготовленную провизию, потом затянула кожаный ремень и протянула мешок брату. Тот не сделал движения, чтобы взять его.

— Значит, ты не станешь помогать Бегущему Кугуару? — Девушка опустила мешок к ногам Черного Волка. — Разве Великие Духи улыбаются человеку только один раз в жизни? Разве не могло случиться, что они одарили тебя наследником?

И на этот раз ответа не последовало. Тогда она порылась под грудой бизоньих шкур и вытащила сильно поношенное детское одеяльце.

— Я сама вышила его, узнав, что Лэйн вынашивает малыша. В этом одеяле ты принес в свой вигвам ребенка, найденного в хижине Бегущего Кугуара.

Черный Волк выхватил одеяльце у нее из рук и начал разглядывать. Обычно нечувствительный к холоду, он вдруг покрылся «гусиной кожей»: как и каждая женщина племени, Утренняя Роса украшала свои изделия определенным, лично ей присущим орнаментом, который невозможно было перепутать с чужой работой. Значит, Лэйн захватила его с собой…