Сердце и душа - Мейв Бинчи

— Я сожалею о сказанном.

— Мы все говорим то, чего на самом деле не думаем. — Он погладил ее по руке.

— Я не хотела причинить боль, — сказала она.

— И я не хотел, мама.

Розмари закрыла глаза. Карл вышел из палаты.

За открытой дверью в кресле на колесиках, которое катила Аня, сидел его отец.

— Спасибо тебе, сын, — сказал Бобби со слезами на глазах.

— Нет, папа, это правда. Мы все говорим то, чего на самом деле не думаем, — сказал Карл. Но его лицо было холодно. Все они знали, что Розмари Уолш имела в виду именно то, что сказала.

Деклан чистил ботинки на кухне на улице Сент-Иарлат.

— Мам, давай твои заодно почищу. Я как раз занимаюсь своими.

— Нет, милый, но можешь меня порадовать другим способом?

— Чем же, мам?

— Скажи-ка, что за черная кошка пробежала между тобой и Фионой?

— Какая такая кошка? О чем ты?

— Она вернулась сюда прошлым вечером с Димплзом. Она прошла миль десять по всему Дублину и выплакала все глаза.

— А ты спросила ее, в чем дело?

— Решила, что не надо. Я подумала, что вы могли поссориться.

— Мы не ссорились, — просто сказал он.

— Ты бы видел ее! Передала мне Димплза и пошла по улице. Вся согнулась, как от боли.

Деклан перестал драить ботинки.

— Все станет на свои места в понедельник, — сказал он бесцветным голосом.

— Если что-то надо расставить по своим местам, почему с этим надо ждать до понедельника? — спросила Молли.

— Так мы договорились.

В Данлири обычные люди с обычными жизнями наслаждались летним вечером на побережье. Они ходили на долгие оздоровительные прогулки вдоль пирса. Некоторые брали яхты и отправлялись в бухту. Другие оседали в маленьких ресторанчиках.

Лишь Барбара и Фиона, казалось, не замечали разлитой в воздухе летней неги.

— Объясни еще раз, — потребовала Барбара. — Ты ничего не чувствуешь к Шейну, ты любишь Деклана, но не можешь выйти за него, потому что не доверяешь своему чувству, так?

— Н-ну, почти.

— Я тебя слушаю уже полчаса, Фиона, и пошел второй стакан бренди. Я не могу понять, о чем ты говоришь. Я честно пытаюсь, но у меня не получается. Я правильно изложила суть?

— В общем, да.

— Тогда ты совсем идиотка, подруга, — рассердилась Барбара.

— Почему? Один раз я уже ошиблась, я не хочу повторять свои ошибки. Неужели это так трудно понять?

— Значит, так, с чего бы начать? — проговорила Барбара. — Начнем с того, что Шейн был поганым лузером. Наркоманом, который тебя бил. Который увидел в тебе жертву, а ты его и не разубеждала. Таким был Шейн. Что у нас с Декланом? Влюблен в тебя без памяти, смешной, хороший, добрый, мудрый. Ты никогда не была такой счастливой и уверенной в себе, пока не встретила его. Благодаря ему у тебя не уверена, что поднялась, но совершенно определенно появилась правильная самооценка. Ну и какого черта я тут его тебе сватаю? Он хоть в курсе это твоей бредятины?

— Я пыталась ему рассказать, но он сказал, что прошлое осталось в прошлом. Думаю, что он не понял — он заставил меня пообещать, что я никому ничего не скажу до понедельника.

— Нормальный, правильный мужик. Ты сама в своих душевных переливах разобраться не можешь, а еще хочешь, чтобы это поняли все остальные? — Барбара махнула рукой, прося официантку принести счет. — Ты поговоришь с ним прямо сейчас! — сказала она.

— Нет, он сказал, в понедельник. Мы так договорились.

Барбара взяла мобильный.

— Привет, Деклан, это Барбара. Мы сидим с Фионой в пабе в Данлири. Можешь сейчас подъехать?

Фиона выглядела, как провинившийся ребенок.

— Имей в виду, она мне так ничего и не сказала. Я сама догадалась. Несет какую-то ахинею про то, что ничего не надо делать до понедельника. Господи, Деклан, да мы все помрем до понедельника. Ты можешь быстро приехать? Я уж постараюсь ее задержать до твоего прибытия.

Барбара стояла и смотрела, как эти двое, взявшись за руки, вливаются в толпу простых горожан, прогуливающихся в лучах закатного солнца. Но они сейчас не видели ни моря, ни лодок, качающихся на волнах, ни прохожих, ни продавца воздушных шаров, ни детей, облизывающих подтаявшие рожки с мороженым.

Барбара вздохнула. Все хорошо. Надо было видеть, как они посмотрели друг на друга и ушли. Так и ушли, даже не попрощавшись с Барбарой. Вот и прекрасно.

Ой-ой, а ведь придется хотя бы часть пути до дома проделать пешком. Нужно же избавляться от трехсот лишних калорий, которые она тут выпила. Похоже, что ярко-голубое платье еще понадобится.

— У меня ноги подкашиваются, — пожаловалась Фиона, — давай посидим?

Деклан подвел ее к каменной скамейке, усадил и сам сел рядом, взяв за руку.

— Ты понимаешь, из-за чего все это? — спросила она чуть погодя.

— Нет, честно говоря, нет.

— Но я же говорила! Я так долго объясняла!..

— Я не совсем понял.

— Ну и как это называется? — спросила она.

— Нервы, — просто сказал он.

Последовало молчание.

— Нет у меня нервов, — вдруг сказала Фиона.

— Прекрасно. Потому что у меня тоже нет. Я уверен, что у нас будет прекрасный брак.

— Мы не можем пожениться. — Ее голос был очень ровным и спокойным.

— Почему именно не можем?

— Потому что однажды я уже сделала глупость и влюбилась с идеей выйти замуж и обойти весь мир. Боюсь, что опять делаю то же самое.

— Но мы не будем бродить по миру. Мы собираемся поселиться здесь. Мы собирались внести депозит за квартиру на этой неделе.

— Нет, Деклан, слишком много всего случилось.

— И оно все случилось после того, как мы договорились пожениться?

— В некотором роде да. Шейн умер.

— Шейн?

— Тот парень, с которым я ездила в Грецию. Помнишь, я пыталась тебе рассказать…

— Я же говорил, что прошлое не имеет значения.

— Но оно имеет, Деклан, оно формирует нас.

— Ну, значит, я плохо сформирован. У меня и прошлого-то нет.

— А у меня был Шейн.

— Парень, который тебе когда-то нравился? Ты расстроилась, потому что он умер?

— Клянусь, мне абсолютно все равно.

Деклан страдальчески поморщился, не в силах понять что-либо.

— Какое отношение это имеет к нам? У нас не было сложных отношений. Мы хотим одного и того же, или я только так думал? В чем сходство?

— Я опять могу принять дурацкое решение. Через несколько лет ты можешь стать мне безразличен. Это я такая. Сумасшедшая личность.

— Это уж моя задача — сделать так, чтобы ты продолжала меня любить, — заметил Деклан.

— Если бы все было так просто. Я сумасшедшая, урод, не способный принимать решения. Лучше мне их и вовсе не принимать.