Страхи мудреца. Книга 1 - Ротфусс Патрик

Мне не хватало моей лютни, но все имеет свою цену. Ради шанса заполучить в покровители маэра я готов был стиснуть зубы и провести этот оборот в тоске и тревоге, в разлуке с музыкой.

Алверон оказался прав насчет любопытства своих придворных. После того как он в тот же вечер вызвал меня к себе в кабинет, слухи вокруг меня распространились как лесной пожар. Я понимал, отчего маэра это забавляет. Это было все равно что наблюдать за рождением легенды.

ГЛАВА 56

СИЛА

На следующий день Алверон снова послал за мной, и вскоре мы опять прогуливались вдвоем по дорожкам садов. Он слегка опирался на мою руку.

— Идемте в южный конец, — сказал маэр, указывая тростью в нужную сторону. — Говорят, скоро селас расцветет в полную силу.

Мы свернули налево, он перевел дух.

— Есть два вида силы: врожденная и заемная, — сказал Алверон, сообщая мне тему сегодняшнего разговора. — Врожденная сила — это то, чем ты владеешь сам по себе. А заемная — то, что ты получаешь в дар или взаймы от других людей.

Он искоса взглянул на меня. Я кивнул.

Видя, что я с ним согласен, маэр продолжал:

— Врожденная сила очевидна. Физическая сила, — он похлопал меня по руке. — Сила разума. Сила духа. Все это содержится в человеке. Оно определяет то, какими мы будем. Очерчивает границы, которые нам не дано переступить.

— Не совсем так, ваша светлость! — мягко возразил я. — Человек всегда способен добиться большего.

— Именно так, — твердо сказал маэр. — Однорукий человек никогда не станет хорошим борцом. Одноногий никогда не сможет бегать так же быстро, как человек с обеими ногами.

— Однако воин из адемов, даже однорукий, может быть опаснее обычного солдата с двумя руками, ваша светлость! — заметил я. — Невзирая на свое увечье.

— Ну да, конечно! — раздраженно сказал маэр. — Мы можем добиваться большего, упражнять свое тело, развивать свой ум, тщательно ухаживать за собой, — он пригладил свою аккуратную седеющую бородку. — Ведь и наш внешний вид — это тоже сила своего рода. И все же непреодолимые границы есть всегда. Быть может, однорукий человек может сделаться сносным бойцом, но играть на лютне он не сможет.

Я медленно кивнул.

— Да, ваша светлость, вы правы. Наша сила имеет определенные пределы, которых мы можем достичь, но преодолеть их мы не сможем.

Алверон поднял палец.

— Однако это — лишь первая разновидность силы. Наша сила имеет пределы лишь до тех пор, пока мы полагаемся лишь на себя самих. А ведь есть еще сила, полученная от других людей. Вы понимаете, что я имею в виду?

Я поразмыслил.

— Налоги?

— Хм… — удивленно сказал маэр. — Да, налоги — это неплохой пример. Вы, должно быть, много размышляли о таких вещах?

— Случалось, — признался я. — Хотя и не в таких терминах.

— Это не так-то просто, — сказал маэр. Мой ответ ему явно понравился. — Как вам кажется, какая сила важнее?

Я задумался не более чем на секунду.

— Врожденная, ваша светлость!

— Интересно. Отчего же вы так думаете?

— Потому что силу, которой владеешь ты сам, у тебя никто не отберет, ваша светлость.

— А-а! — он снова предостерегающе вскинул длинный палец. — Но ведь мы уже сошлись на том, что эта разновидность силы ограничена. Заемная же сила пределов не имеет.

— Разве не имеет, ваша светлость?

Алверон кивнул, признавая, что я отчасти прав.

— Скажем так: почти не имеет.

Но я все равно не был согласен с ним. Маэр, очевидно, понял это по моему лицу, потому что подался ко мне и принялся объяснять:

— Ну, предположим, у меня есть враг, молодой и сильный. Предположим, что он у меня что-нибудь украл, деньги, например. Вы следите за ходом моих мыслей?

Я кивнул.

— Так вот, сколько я ни тренируйся, мне все равно никогда не сравняться по силе с воинственным двадцатилетним юнцом. И что же мне делать? Я позову кого-нибудь из своих друзей, помоложе и посильнее, чтобы он пошел и надавал по шее тому юнцу. Благодаря заемной силе я могу совершить то, что в противном случае для меня было бы невозможным.

— Да, но ведь и ваш враг может надавать по шее вашему другу, — заметил я, поворачивая за угол. Дорожка впереди уходила в тенистый коридор, образованный рядами шпалер с арками, обросших густой зеленой листвой.

— Предположим, у меня есть целых три друга, — уточнил маэр. — И вот уже в моем распоряжении — сила целых трех молодых людей! Мой враг, как он ни могуч, никогда не станет так силен. Полюбуйтесь на селас! Мне говорили, он весьма капризен и выращивать его непросто.

Мы вступили под сень шпалер, где, в тени зеленых сводов, разворачивались сотни темно-алых бутонов. В воздухе витал тонкий нежный аромат. Я погладил алые лепестки. Они были несказанно мягкие и шелковистые. Я подумал о Денне.

Маэр вернулся к нашему спору.

— Как бы то ни было, вы упускаете из виду главное. Физическая сила здесь — не самый удачный пример. Некоторые разновидности силы могут быть только заемными.

Он небрежно указал в дальний конец сада.

— Вон, видите графа Фарленда? Если вы спросите у него о его титуле, он скажет, что этот титул ему принадлежит. Для него титул — неотъемлемая часть его самого, подобно плоти и крови. Собственно, он и есть у него в крови. И почти каждый аристократ скажет вам то же самое. Они уверены, что их происхождение само по себе наделяет их правом на власть.

Маэр взглянул на меня, и глаза его насмешливо сверкнули.

— Но ведь они ошибаются. Это не врожденная их сила. Она заемная. Я мог бы отобрать его земли, и тогда он останется нищим бродягой.

Алверон поманил меня к себе, я подошел ближе.

— Вот в чем великий секрет! Даже мой титул, мои богатства, моя власть над людьми и землями, вся эта сила — заемная. Она принадлежит мне не более, чем сила вашей руки!

Он похлопал меня по руке и улыбнулся.

— Но я понимаю, в чем разница, и потому могу контролировать эту силу.

Он выпрямился и заговорил в полный голос:

— Добрый день, граф! Приятно прогуляться на солнышке, не правда ли?

— Разумеется, ваша светлость! А как хорош нынче селас, дух занимается!

Граф был плотный мужчина с брылями и пышными усами.

— Я в восхищении, поздравляю вас!

После того как мы разминулись с графом, Алверон продолжал:

— Вы обратили внимание, что он поздравил меня и похвалил мой селас? Хотя сам я никогда в жизни не держал в руках ни лопаты, ни граблей.

Он искоса взглянул на меня не без некоторого самодовольства.

— Вам по-прежнему кажется, будто врожденная сила важнее?

— Ваши доводы весьма убедительны, ваша светлость, — сказал я. — Однако…

— А вы упрямы, как я погляжу. Ну хорошо, еще один, последний пример. Согласны ли вы, что я никогда, ни за что не смогу родить ребенка?

— Полагаю, что это мы можем утверждать с уверенностью, ваша светлость.

— Однако если какая-нибудь женщина согласится выйти за меня замуж, у меня может родиться сын. Благодаря заемной силе человек может быть стремителен как конь, могуч как вол. Способны ли вы добиться всего этого с помощью своей врожденной силы?

Тут уж я спорить не мог.

— Я склоняюсь перед вашими аргументами, ваша светлость.

— А я склоняюсь перед вашей мудростью, позволившей вам признать мою правоту.

Он хихикнул, и в это же время до нас донесся слабый звон часового колокола.

— Вот зараза, — сказал маэр, и лицо у него вытянулось. — Мне придется пойти принять это свое гнусное снадобье, а не то с Кавдикусом целый оборот сладу не будет.

Я взглянул на него недоумевающе, и он пояснил:

— Он уже каким-то образом обнаружил, что я выплеснул вчерашнюю порцию в ночной горшок.

— Вашей светлости следует больше заботиться о своем здоровье.

Алверон насупился.

— Вы забываетесь! — бросил он.

Я смутился и покраснел, но прежде, чем я успел извиниться, он махнул рукой.

— Да нет, вы правы, конечно. Я знаю, это мой долг. Но вы говорите точно таким же тоном, как он. Довольно с меня одного Кавдикуса!