Сказания Меекханского пограничья: Север – Юг - Роберт М. Вегнер

стояло несколько изукрашенных лавок. Остальные кружили по залу, обмениваясь банальными замечаниями, плоскими комплиментами, вялыми остротами. Аэрин сказал тогда, что только после полуночи, когда вино разогреет кровь, может начать происходить нечто интересное.

Их присутствие заметили сразу, многие купцы и аристократы подходили вместе с собственными охранниками — еще один странный меекханский обычай, которого Йатех не понимал. Среди иссарам мужчина, не умеющий сам позаботиться о своей безопасности и чести, был обречен на изгнание. Когда Йатех нанимался стражником, то не сомневался, что прежде всего будет опекать семью купца. Сопутствовать самому Аэрину во время балов и приемов казалось ему несколько странным. На этот раз они отправились вдвоем, поскольку госпожа Элланда прихворнула. Едва лишь они вошли в зал, музыка стихла, и почти все лица повернулись в их сторону. Охранники других гостей, как правило, были солдатами, ветеранами меекханских войн или воинами кочевых племен, смотрели они на купца и иссара довольно пристально, порой — враждебно. Аэрин предупредил его, что не нужно реагировать ни на одно оскорбление с их стороны. У охранника нет собственной чести — таково было одно из главных правил службы. Честью охранника является честь его работодателя. Жизнью охранника является жизнь его работодателя — это было еще одно правило, о котором никогда нельзя забывать.

Оттого, когда прозвучал этот странный вызов, он взглянул на купца, ожидая его решения. Тот, похоже, колебался.

— Моя семья не имеет с этим ничего общего, — произнес Аэрин наконец. — Потому я приду с Йатехом и двумя друзьями. Жду, что барон явится со своим представителем и двумя приятелями.

Мужчина в атласе выглядел так, словно теперь раздумывал он.

— Согласен, — сказал он спустя миг. — Поединок состоится завтра через час после восхода солнца.

И вышел, оставив после себя сильный запах пота и тяжелых, сладких духов.

Аэрин попрощался со всеми и почти вытащил телохранителя из комнаты. Прежде чем они прибыли в родовую усадьбу, Йатех узнал большинство меекханских проклятий, какие были в ходу в этой части империи.

Жена купца также выглядела возбужденной.

— Вы не можете туда идти. Для Эхрена-рец-Ванкееля сражается Веель Саворех.

— Мы не можем не пойти. Здесь не идет речь о его дочери — только о контракте. Командир Третьего полка никогда не подпишет договор ни с кем, кто сбежал от поединка чести. И Эхрен прекрасно об этом знает. Потому-то он и подсунул свою дочку Йатеху. Проклятие, я наблюдал за ними весь прием. Йатех не сказал ей даже пяти слов.

— Четыре.

— Что «четыре», Йатех?

— Четыре слова. Она спросила, не выйдем ли мы в сад, потому что она боится темноты. Я ответил: «Обязанности мне не позволяют». Только это.

Элланда чуть улыбнулась:

— Что же, она была настолько некрасивой?

— Нет, если кто-то любит оспинки и легкое косоглазие. Ей непросто будет найти мужа.

— Не думаю, ее отец — барон и владеет изрядным богатством. Нет лучшего эликсира красоты, чем титул и большое приданое. Хорошо, что ты сдержался. В случае чего у меня есть свидетели, как оно было на самом деле, но от поединка мы не можем отказаться. Я бы потерял лицо.

Вот это он как раз прекрасно понимал. Останавливало его лишь одно.

— Кто-то будет биться вместо него? Вместо барона? Он сам не выступает в защиту собственной дочки?

— Нет. Обвини он в попытке соблазнения меня — ему пришлось бы сражаться самому. У меня есть дворянский титул, потому у него не было бы другого выхода. Он же поступил очень хитро и теперь может выставить на бой собственного охранника; если выиграет, договор будет его.

— Почему?

— Полковник Гасевр не купит седел для своих кавалеристов у того, кто проиграл поединок чести. Это не впервые, когда рец-Ванкеель хочет получить контракт для армии таким вот образом.

— А тот его охранник? Хорошо сражается?

— Саворех — мясник. Бывший офицер полка Небесные Головы, кавалерист, которого выбросили из армии, потому что он слишком любит убивать. Якобы он ответственен за резню ряда кочевых племен, а случилось это несколько лет назад во время обычной пограничной заварухи. Четыре стойбища: мужчины, женщины, дети. Нам пришлось заплатить золотом за каждого убитого, чтобы племена не объявили большую войну. Торговля с кочевниками приносит десять миллионов императорских оргов ежегодного дохода. Война стоила бы пять миллионов ежемесячно. Любящий кровь глупец — проклятие для любой империи.

Йатех пожал плечами:

— Это проклятие для любого племени. Я спрашивал, хорошо ли он управляется с мечом.

— Он сражается вомерской длинной саблей, знаешь это оружие?

— Видел его в бою. Хорошая сабля, но лучше для всадника, чем для пешего.

— Ему — без разницы. Если Саворех не возьмет второй клинок, тебе также придется сражаться одним мечом. Таковы условия поединка.

— Понимаю. Как он выглядит?

— Темные волосы, голубые глаза…

— Я имел в виду рост и вес, госпожа Элланда. Я не хочу его сватать — только убить.

Супруга купца чуть покраснела. Муж послал ей ироничную усмешку.

— Женщины, — проворчал он. — Он на полголовы выше тебя, массивный и широкий в плечах. Эхрен-рец-Ванкеель хвастается им при любом случае, тот сопровождает его даже в уборную. Я видел два его поединка. Он быстр, силен и, несмотря на свой вес, движется словно кот. Противников предпочитает калечить. Это тоже важно, Йатех. Ты не должен его убивать.

— Не понимаю.

Аэрин вздохнул, явно обеспокоенный.

— Непросто объяснить… Ты был вызван на поединок, эх, я был вызван, но сражаться придется тебе. В таких поединках, если вызывающий не упомянет, что бой должен идти до смерти, работает правило ранения: по нему, если один из противников сдается, второй — дарит ему жизнь. Тот, кто выходит на площадку, чтобы порубить противника на куски, не производит хорошего впечатления.

— Тогда зачем сражаться? Не лучше ли просто сыграть в кости?

— Йатех… Тут дело в том, что ты…

— Иссарам?

— Иссарам. Да. Эта провинция еще помнит резню четверть века назад. — Аэрин бросил осторожный взгляд на жену. Лицо у той было словно высечено из камня. — Ты новичок в городе. Нехорошо получится, если ты начнешь с убийства бывшего офицера, даже если тот покрыт сомнительной славой. Люди отвернутся от тебя и от меня.

Аэрин заколебался:

— Конечно, если не будет другого выхода, ты можешь выпустить ему кишки.

Йатех пожал плечами — это был один из тех жестов, которые его работодатель считывал безошибочно.

— Я ему — или он мне. Никогда не известно наперед. Если позволите, я пойду приготовлюсь к завтрашнему утру.

Естественно, они его не задерживали. Когда он вошел в свою комнату, то затворил дверь, снял пояс с мечами и верхнюю одежду,